Cуд

В клубе солдатском свободного нет подоконника.
Красная сцена судейским столом занята.
Не черноризника судят, не златопогонника.
Дело намного серьёзнее. Судят Христа.

Год Двадцать Третий в окне полыхает знамёнами.
У прокурора победно-ликующий вид.
В зале прокуренном, меж шишаками зелёными,
Огненноокий в наркомовском шлеме сидит.

Судят заочно. Процесс – на весь мир – показательный.
Некий мужик средь словесных трясин и толок
В поисках истины толстый свой перст указательный
Тычит для ясности пущей в пустой потолок.

Девушка в кожанке, шеей водя лебединою,
Смотрит в два глаза на грозные лики суда.
Слышит рассказы про шашни Христа с Магдолиною
И заливается свежею краской стыда.

Доктор наук, ощущая момент исторический,
Строит догадки, скоблит у себя в бороде
И формулирует вывод свой категорический
О невозможности пешей ходьбы по воде.

Всё учтено. Налицо – все улики известные.
Главный судья начинает читать приговор.
Рдеют знамёна и ангелы реют небесные,
И за окном бесконечный синеет простор.

Вот и свершилось. Пророчествам всем и наитиям
Больше не жить среди русских коряг и лозин…
Нет больше Бога! И смотрит нарком победителем.
Вышел на улицу. Радостно сел в лимузин.

Русь перед ним…Сколько места для дела и странствия!
Дальше тайга, за тайгою большая река.
А надо всем, в небесах, неземная вакансия.
Ангелы. Звёзды. Декреты. Штыки. Облака.

   25 апреля 1988