Исповедь

    Исповедь


Обещала быть суровой!
Обещала быть суровой!
Лижет языком корова пруд.

Все сверкает и искрится,
На сугробе бледнолицем,
Она заводит очень странную игру.

То рыдает, то гогочет,
Опустив печально очи.
Шепчет под подошвою невнятно.

Что же ты, луна корова,
Что же ты, луна корова,
Грустью белой смотришь на меня?

     *  *  *

Грусть... О где же, где ты, юность?
Точно же такая лунность,
Все на то похоже, но не то!

Было все, но было в давнем,
Дверь закрыл, захлопнул ставни,
Натянул за шиворот пальто.

Впереди одна дорога,
Где любимая с порога
Очевидно, не взмахнет десницей

Не тая в душе тревогу,
Не желая и проститься...

Мне ли все живое снится!
Мне ли все живое снится!
Мне ли все живое снится!

     *  *  *

Всем даны скупые сроки,
Жизнь дает свои уроки,
Но едва ли, их запомнить, кто горазд.

Все уходят, не прощаются,
После снова возвращаются,
Но совсем забыли, что пора.

Обрести иные краски.
Вместо черно-белой маски,
Не нужны нам больше, рай и ад.

В жизни есть иное чудо,
Не Иисус и не Иуда,
А природы, нежная душа.


     *   *  *

Где мы?
Друг мой, скажи мне, где мы?
Какие вопросы, какие дилеммы?
А выбор, всегда за нами.

Судьбы моей час четвертый,
А я не живой, не мертвый.
Стою, посреди дороги, едва шевеля ногами.

Да!
Выбор всегда за нами,
Но жизни, сутулый фундамент,
С обоих сторон дилеммы, шаткий.

Нам учесть, судьба навозная,
Выбирать нынче стало поздно.
Тем паче с такой непокладистой хваткой.


       *  *  *

Где моя вера, где моя вера?
Кругом лицемеры,
Мне страшно, я очень, очень боюсь.

Боятся ли можно, веря?
В хорошее, доброе бремя,
Не уповая на смерть, как судьбу свою.

Судьбы моей час четвертый,
А я, вероятно мертвый.
Душа не совладала с такой тяжкой ношею.

Остыли, былые чувство,
Овладел я великим искусством.
Будучи подонкам выдавать себя за доброго и хорошего.

      *  *  *

Я жутко трясусь от страха,
Плоть для души, как смертельная плаха.
Пытается вырваться, но слишком крепко сжались вериги.

Иллюзия жизнь!  Шутка
Дешевая проститутка.
С законом единым  "Отдай или беги".

Потери, одни потери,
боятся ли можно в вере?
Пред верою истинной и страх приклонится

Но души, трусливые наши,
Ни сколько не станут краше,
Когда их даже сам бог побоится.