В изгнании-2 - пропавшая зима

японская повесть в стихах

00

Снова ночь без Луны. Как обычно
В эту пору у самой зимы.
Мне подобная участь привычна:
Кто они в небесах – и кто мы?

Снова ночь без Луны. Без Серены?
(Речь чужую забыла вполне).
То ли птица с повадкой мурены,
То ли дева на желтом челне…

Снова ночь без Луны. Только hoshi*,
Как приборы на знатный банкет,
Разместились на черном подносе.
Но доставить желающих нет.

Снова ночь без Луны. Но тревоги
Не найти, будто сняли клинком!
Освещение нужно дороге,
А у нас – никуда с тупиком.

Снова ночь без Луны. Без соседства
С высотой и душой напоказ.
«Холодает. Теплее одеться», –
Все и мысли. А телу как раз.
__________________________

* hoshi, хоси (япон.) – звезды

01

В этом облаке что-то от снов
О полетах. Воздушные перья.
Столько помню возвышенных слов!
Но сегодня особенный зверь я.

Вся духовность исчезла, как вздох,
Испарилась дымком или дымкой.
А случайное «ах!» или «ох!»
Средь эмоций живет невидимкой.

В этом облаке пуха полно,
Бездна сливок, и сахара горы.
А еще ощутимо вино
Из коллекции «Чань. Крем-ликеры».

Что со мною? Откуда пришла
Эта глупая, томная клуша?
Позы: «С чашкой». «Ничком». «У стола».
Мысли: выпить, проспаться, покушать…

В этом облаке что-то не то:
Лезет пошлость за низостью следом.
Исчезай! Дай мне шанс, как в лото,
Отыграться! Под сумрачным небом.

Размышление:

Раскатали рулон… Одеяло, матрас –
Вместо выси. От скал и до моря.
Робко выскользнул солнечный луч и погас,
Устыдившись. Запрятался с горя.

В этом облаке словно ушла акварель
В мутно-серый, в испачканный белый.
Не раскрасить Небесному Лучнику цель,
Только вымажет светлые стрелы.

Лишь уставшая девка с пустой головой
Долго смотрит в глухие покровы.
Вдруг прореха? А там с кулачок голубой?
В первозданном значении слова.

02

Вспышки света на стенах. Как будто Луна
Совершила обстрел сквозь бойницу окна,
Рассердившись на башню за что-то.
И гремит в небесах, угрожая взорвать
Все в округе! Однако идти закрывать
Двери-окна совсем неохота.

Объявилась, красотка. И сразу на нас
Ополчилась. Сквозь тучи желтеющий глаз
Смотрит нервно, таинственно, злобно.
Я впервые не чую почтения к ней.
Мне меж сложенных ровно столетних камней
Безопасно, тепло и удобно.

Вспышки света сильней, и рокочет вблизи
Откровенным намеком: «Химэ, не дерзи!
Да и кто ты? Изменница, плакса!»
Я пишу иероглиф «росток» на листе,
Но отвыкшие пальцы дрожат в тесноте –
С кисти валится вязкая клякса.

Я и вправду слаба и виновна кругом,
Но за месяц создала ухоженный дом,
Бывший мусорный, скорбный, забытый.
Я вложила любовь в эти балки и тёс
И хотя одинока – вне гроз и угроз!
Древний род под надежной защитой.

Вспышки света и тени – гурьбой на окно.
Обе стороны Мира сейчас заодно
На меня наступают, пугая.
Я спокойно снимаю одежды тиски,
Прогоняю дрожанье нажимом руки
И в ненастье вступаю нагая…

Размышление:

Дождевая вода холодна
И всегда неприятна. Она,
Будто пена,
Оставляет следы-пузырьки.
А меня занесло в ручейки
По колено.

Вспышки света бледней, словно я
В заповедные втроглась края,
Помешала.
Резко делаю скошенный шаг –
И испуг: ну, а если в овраг?!
Не упала.

То ли вызов не принят судьбой,
То ли просто манкируют мной
Постояльцы
Из высот? Мерно капли блестят
Да по телу беспечно стучат
Ливня пальцы.

03

Почему пришли – не понимаю.
Поклонились низко, от души.
Растерялась, словно перед таю*
Рядовая дзёро** за гроши.
Покраснела и сошла со склона,
Обхватила плечи – и держу.
А служанка на балконе сонно
Созерцает горе-госпожу.

Нет, не к ней. Ко мне. «Помочь не нужно?»
Спохватились месяцы спустя!
«Вам туда», – киваю равнодушно
На фасад, где листья шелестят.
Где акаций лодочки желтеют,
И вьюнков пестреют кружева.
Осень тоже украшать умеет,
Но небрежно. Напоказ. Едва.

Почему пришли? Почем услуги?
И скребут, и моют, и метут!
Словно эти други и подруги
Подзабыли, что прелесть – труд.
И моя копуша спохватилась,
Что команд не слышно за окном.
Колобком по лесенке скатилась
И давай указывать перстом…

Вот и вечер. Факелов наросты
Распустили красные цветы.
В небо шустро выпорхнули звезды,
Облепив ветвистые кусты
Облаков в пустом небесном поле…
Сзади шорох. Кончили. Идут.
«Все готово! Госпоже в неволе
Обеспечен маленький уют».

Почему пришли? Не взяли плату.
Отчего почтительно ушли?
Ночь встряхнула темную юкату –
И пропали звезды-мотыли.
Я устало направляюсь к башне,
Целый день стояла… нету ног.
Да, комфорт. Конечно, не домашний.
И письмо. Наместника сынок.

Размышление:

Даже коврик в иноземном стиле!
И драконы толпами теснятся.
Я вращаю свиток: или – или…
Опасаюсь. Можно заиграться.

Почему пришли… Плохая сценка,
И не раз встречалась в легких пьесах.
Это просто может быть проверка
(Как она? Ах, сразу о повесах…)

Правда, слог и грамотность не очень.
«Кану» знает, «кандзи»*** не в почете.
Ах, и что там мудренее ночи?
На бочок – и в сладостной зевоте…
_________________________________

* таю (япон.) – гейша высшего ранга
** дзёро (япон.) – гейша низшего ранга
*** кана – японское слоговое письмо;
кандзи – иероглифы

04

Закружилась листва,
Словно ветром взбиваемый мусс.
А хозяйка крива,
И беспомощен пестика груз.

И болтает его
В лесопарковой ступке без стен…
Лето-сан, ты мертво,
На подходе и осени тлен.

Закружилась листва,
Точно вправду сама по себе,
И ко мне! Я жива,
Только тело слабей и слабей.

И его увлечет
Вместе с прелью на те берега,
Где на зимний приход
Злую службу отслужат снега.

Закружилась листва,
Я засыпана ей на холме,
Лишь торчит голова…
Странный сон. По-японски «yume».

Размышление:
 
Я заснула, проснулась, забылась опять,
А очнулась от солнца.
В ярком свете моя воспарила кровать
До квадрата оконца.

Закружилась листва… На такой высоте?
Почему голубая?
Будто неба осколки упали, и те
Заиграли, мерцая.

Ослепляют и жгут! Мне б опять в полумрак.
Рукавами прикрылась.
Но под ними так душно! А сдвинуть никак…
Я и впрямь пробудилась?

05

А служанка снова ест и пьет.
Из деревни парня приманила.
Не зови – и глазом не ведет,
Словно уши воском заложила.

Только зубки щелкают, как пасть,
«Хвать-похвать!» – да пиво в горло льется.
Я краснею: эдак низко пасть!
Накажу. Воспитывать придется.

А служанка снова пьет и ест!
Паренек с продуктами сияет.
Засиделся, бедный, без невест:
Подкормить… а там и огуляет.

Ведь моя бездельница-краса
С недотрогой бледною не схожа!
Я порой боялась: вдруг лиса?
И заманит за полночь на ложе?

А служанка… Правда, хороша!
Поработать малость над портретом
И раздеть, и вымыть, не спеша…
Ах, о чем я, Боги? Да об этом.

Размышление (нервное):
 
В двух шагах стою – и хоть бы хны!
Тонких запах недешевой хны,
Крем на коже.
И сережки с бусами… Ага!
Не мои ли это жемчуга?
Нет. Дороже!

А? Служанка? Кто же я тогда?!
Миловидна, женственна, горда,
Но красавчик
Дармоедку тянет в буерак.
Я топчусь, невидимая, как
Девчик-с-пальчик.

И слова, и образы плохи.
Удалились. Слышится: «Хи-хи…»
Вот – начало.
Пальцем – щелк! Как пыточным кнутом:
Объявись мне только с животом!
Испугала…

06

Сколько можно сакэ! И желания нет,
А все пялюсь в бокала глубины.
На столе ожерелье из вишен, браслет
Из цукатов, цепочки малины…

Voila натюрморт в стиле Запада? Ах,
Нет дичины, листвы маловато!
Капли алой смородины стынут в углах –
Чем не серьги? Поярче граната.

Сколько можно сакэ? Так меня ж «не взяло»!
Рассужденье достойно куплета.
А ведь раньше плескала вином о стекло,
Если носик не чуял «букета».

Вот букет. Из цветов. И его аромат
Забивает напиток из риса.
Плюс густое ambre источает салат
В дольках перчика, редьки, редиса…

Сколько можно глотать… Не берет. Но ведь я
Отдаюсь! Нате душу и тело.
Но сакэ не мужчина. А сущность моя
Во всех видах – увы – постарела.

Размышление:
 
А напитки из слив, несомненно, приятнее нам.
Виноградное зелье – тем боле.
Воспитание Запада… Галльский язык… «Ах, мадам
И месье!» (Кроме «братства» и «воли»).

Сколько можно! Сакэ? Слишком много народного в нем.
Даже выдержка, золота пятна
Не прогонят досадные мысли, что низменно пьем
Вместе с ними. С кем сесть неприятно.

Представляю людей в общей бане! Они в суете
Лезут скопом в горячую воду…
Да, иные миры. Ведь о вкусах не спорят лишь те,
У кого их и не было сроду.

07

Если осень плохая,
Если мучает душу дождей нескончаемый душ,
Если серая стая
В тщетных поисках суши стремится в нагорную глушь;

Если воздуха дух
Так настоен на влаге, что душит дыхание в горле;
Если кличет петух
Вслед рычащим собакам в унылой деревне (не вор ли?);

Если осень забыла,
Что должна подготовить природу для зимнего сна,
И ручьи замутила,
И дает колобродить ветрам, словно следом – весна;

Если хаос и гвалт,
И бунтарский размах от заснеженных гор до пролива;
Если нудно звенят
Колокольни в домах для молитв, где спасают шумливо;

Если осень не хочет,
Если ей не по нраву размеренный, тихий уход,
Размешай дни и ночи,
Будто в супе приправу, в дому – и ни шагу вперед…

Размышление:

Подзабыла ход времени. Вру.
Замечаю и в мокрые будни,
Как багровым мазнут поутру
Да плеснут чернотой пополудни.

Если б осень была, как в стихах
Легендарной И-Ань! Тихо, жёлто…
Предрекаю поэзии крах
От вранья благородного сорта.

Я неправедной прозы полна,
Бьется образ о логики стенки.
Если жизнь не светла, не красна,
Значит, серый. Отливы, оттенки…

08

Потеплело вчера ввечеру, а сегодня и сухо,
И солнца немного.
Снова пришлые люди в бору славят долго и глухо
Единого Бога.

Были в башне… но тянет ко сну: за словесные гроши
Унять человека!
Я закончила резать сосну – получился хороший
Задумчивый нэко.

Потеплело вчера. Дождалась. А у входа есть ниша
Большая – по плечи.
Там девчонка давно убралась, и уют духу свыше
Вполне обеспечен.

Будет важно стоять добрый кот, отгоняя плохое,
(Ямабуси с каппой)*.
Ушки, усики, крупный живот, и с поднятой рукою…
Обмолвилась. С лапой.

Потеплело. Пронзительный свет. Я у ниши склонилась
И – дважды в ладошки!
Он заметит меня или нет? И проявит ли милость?
Суть «ками». Не кошки.

Размышление:

Облака растеклись
И легли тонким слоем воздушного меда.
К нам целебная высь
Поначалу – покоем, лишь после – свобода.

Потеплело вчера.
Я стою на лугу и раскинула руки,
Словно крылья, пчела,
Но взлететь не смогу – нет волшебной науки.

Остается смотреть,
Как блестят под лучами небесные соты.
Скоро снежная сеть
Будет падать ночами. Удачной охоты!
_______________________________

* ямабуси – бродячий монах, часто разбойник;
каппа – водяной с вредным характером

09

Как же тихо в лесу, если молча стоять
Возле тополя, ели… И еле
Под юкатой два холмика в такт поднимать-
Опускать… Не дыханье – качели.

Взор недвижен – учили. Сплошной этикет
Обращений, поклонов, походок:
«Не вращайте глазами-плечами! В ответ
Отведите слегка подбородок!»

Как же тихо в лесу. И ответишь кому,
Если к барышне нет интереса?
Единенье с природой… К Руссо и в тюрьму –
Два контрастных, но схожих процесса.

Если юная жизнь разменялась в игре
С высшим обществом бренного мира,
То заметить замену в затменьях, в заре
И в закатах… Забудьте, Акира.

Как же тихо в лесу. Паутинная нить
Тянет вглубь… Ненадежна дорога.
Примириться и в путь? Затаиться и мстить?
Я подумаю. Времени много.

Размышление:

Вечер вечно тревожит. Как будто следят
Сотни глаз за тобою. Засада.
Красной тряпкою с запада дразнит закат,
Как бычков: вы же типы, не стадо!

Как же тихо… В лесу от закатных проказ
Настроение портится хуже.
Да, я – личность. И воли приличный запас,
И на редкость бодлива к тому же.

Хищно яблока ломтик срываю с ножа,
Между бедер желанье простое…
Ни один моралист не воскликнет: «Душа!»
А вот тело – извольте. Литое.

10

Просвистела стрела над прической
И ушла в камыши невидимкой.
Сам наместник с охотой. Неброской.
Я сверкнула серебряной шпилькой.

Вместе с сыном и парой обслуги
(Самострелы висят у колена).
И девица. Ни в дочь, ни в подруги
Не годится – до жути надменна.

Просвистела стрела… Не она ли?
Нет. Зевает в пространственный купол…
А сынок откровенно в печали,
Но взглянул – точно жадно ошупал!

Потирает дрожащие руки,
Как монах в ожиданьи загула.
Спохватившись, склонился до луки –
Я серебряной шпилькой качнула.

Просвистела стрела. Интересно!
Нужно вспомнить былые уроки.
А пока и тревожно, и лестно:
Я всегда понимала намеки…

Размышление:

Любопытная самка. И я, и она
Не почтили вниманьем друг дружку сполна.
Привлекательна в меру, не слишком умна –
Лаконичный портрет незнакомки.

Просвистела стрела – и тоска умерла!
Или ранена так, что едва доползла
К дому этой компании (где и жила),
И тихонько скулит на циновке.

Но лицо я запомню. Медвяно-смугла,
И широкая кость в подбородок легла,
И шмелиных бровей два подбритых угла…
С Окинавы. В ее упаковке.

11

Я забыла о многом. Но взгляды мужчин!
И особенно тех, для которых – предел.
Это страшное чувство. Один на один
И сомнет, и замучит… Когда бы посмел.

Ни малейших приличий, ни разума нет.
Чем красивее дева и круче бедро,
Тем сильнее их тянет в животный дуэт:
Петушок на хохлатке… В пыли… Пух, перо…

Я забыла о многом, но это – никак.
(Захмелела прилично. Увел от подруг.
В шалаше… По лицу… Руки связаны… Мрак…
Сын достойных знакомых. Тихоня. И вдруг!..)

Никому не сказала. А счеты свела,
Став постарше. Жестоко. И жалости нет
И сегодня. Хотя без смущений прошла
И дуэты, и триптих, и даже квартет…

Я забыла о многом в угоду душе
Столь ранимой принцесски. Но та не поймет:
Почему же при мысли о том шалаше
Я легко увлажняюсь? Нет, это не пот…

Размышление:
 
Бесконечно живуч
Миф о женской греховности, словно забыли
Те, кто создал «под ключ»
Две религии, что не убили – любили!

Я о сущности прав
Тех, кто судит, считая мужчину – вельможей,
Ибо голос и нрав
Вместе с ростом и весом с медвежьими схожи…

Если похоть – печать
В некой книге греха, словно сырость – в овраге,
То пора отвечать
Тем, кто оттиски ставит. Не только бумаге.

12

Я пригнулась, двинулась вперед,
Обернулась и махнула резко.
Все забыла! Ножка не идет,
А плечо, как лишняя подвеска.

На клинок потрачен аметист.
Я сжимаю черный вакидзачи*:
Иероглиф «nin»! Короткий свист
И второй. Несложные задачи.

Я пригнулась. Выпад, круговой!
Гарда вверх… Обеими руками…
Выпрямляюсь – и над головой
Ходит сталь широкими кругами.

Точно каппа, взмокла. Поворот!..
Девка где? Вода еще не грета.
Как бежит! Меч видела, и вот
Испугалась! Славная примета.

Я пригнулась. Кровь под языком,
Прикусила. Не люблю – брезглива
И смела не слишком. Но легко
Нападаю сзади. Без мотива.

Размышление:
 
Это с детства. Ползала, как ёж,
Близ чужих. Колола и кусала.
Не всерьез, но сколько мерзких рож
Из кривляний милых вырастало!

Я пригнулась под рукой отца,
Затаилась, спрятала пороки.
А звериный облик из лица
Вырастал при виде одиноких.

«Nin» – личина? Личность? Две черты,
Два удара наискось мечами.
Две души у женщины. Просты
Только мысли. Чувства – лишь ночами.
________________________________

* вакидзачи – второй короткий самурайский меч

13

Кто-то помнит меня, словно стала легендой,
Или сняли опалу на несколько дней.
У порога корзинка с оранжевой лентой
И надушенным бантом. На мой юбилей?

Но откуда? Тревожить служанку-врунишку
Ни к чему – лишь махнет лепестками ресниц.
Осторожно снимаю плетеную крышку:
Может, просто к обеду немножко яиц.

Кто-то помнит меня, знает вкусы, причуды!
На атласной подушке, в венке тубероз –
Лапки в белых браслетах, глаза-изумруды,
Черный колер с искрою и кремовый нос…

Развалился с ленцой, но грозит коготками,
Выпуская-вбирая: давай, обними!
Я рискнула – и мягко легли под руками
Пирамидки ушей. По-японски «mimi».

Кто-то точно нашел. А пришелец из детства
Выгнул спинку и выдал капризное «ня!»
Я заплакала тихо, без тени кокетства:
На холодной земле кто-то помнит меня…

Размышление:
 
Туберозы из свежих. Они
Устояли и в бархатных лапах.
Я любила их в юные дни
В знак протеста. Малютки, но запах!

Кто-то вспомнил, а прежде и знал!
В башню вечер забрался украдкой,
И котенок в руках задремал,
Притворившись пушистой перчаткой.

Нежный нэко… Дурманы цветов…
Я на небо гляжу одиноко,
Но сквозь зыбкое звезд решето
Льется мрак – и ни капли намека.

14

Стать другою сомнительно! Месяц назад
Что ни день – то набор из истерик.
Как у рыбы метается гаснущий взгляд
Через сети на лодку и берег,

Где едино – не жить, где не имя – улов,
Так и я исходила от страха.
Всюду призрак темницы: из разных углов
Лезли пика, петля или плаха…

Стать другою, отбившись навек от своих?
Выживание – стимул хороший.
Ах, опоры! «Родитель», «учитель», «жених» –
Смысл, как фартук, измят и заношен.

Но впервые я сделала что-то сама,
И поддержку от башни имею.
Может, «ками» живет? Иероглиф клейма
Неизвестен, но мощный… Посмею

Стать другою? Немножко, хотя бы на треть!
Есть усилие, есть и подмога.
Представляю, как рвется житейская сеть –
Рыбка  в море! Волною дорога…

Размышление:

Я забыла: свободы забава
Из коварных, хоть выглядит чдно.
Но поскачешь в экстазе направо –
Никого. Ты налево – безлюдно…

Стать другою? А кто же оценит?
Ты сама? Вот породы ловушка:
То философ-самец не на сцене,
А девицу играет подружка!

Мы другие. Ведь Дао, Наука –
Для мужчин словно возглас: «По коням!»
А у женщин «свобода» и «скука»
Одинаково значат. Синоним.

15

Мне сегодня внушали: не трогай земные
Богатства – опасно!
Объявились – не звали. Как будто связные
С Богами. Негласно.
 
До обеда красиво беседы вершили
В ладу безупречном.
Я – кинжалом шутливо в соседа… Решили:
Ей рано о Вечном.

Мне сегодня сказали о бренности тела
(Подобно пушинке!)
Я кивала в печали… А бренность летела
И гасла. Снежинки?

Наконец-то! Их много, посыпались разом,
И гости солидно
Потянулись в дорогу. А то ведь и разум
Замерзнет. Обидно.

Мне о разуме слова не молвили даже
Чужие особы.
Неприметными лазами зимние стражи
Проникли. В тепло бы!