Завоевав Грецию, римляне привезли Аполлона вИталию

...


     Завоевав Грецию, римляне привезли Аполлона в Италию.
Они были народом воинов и стыдились своего незамысловатого поэтического предания. Некоторые римляне отнеслись к греческой поэзии очень серьезно, как к составной части обучения политической риторике, которую они считали полезной для закрепления своих военных завоеваний. Ее изучали под руководством греческих софистов, усвоив от них, что поэзия больших форм - разновидность риторики, гораздо более музыкальная и философская, чем проза, а поэзия малых форм - самое утонченное общественное достижение. Подлинные поэты согласятся с тем, что поэзия - это духовное откровение, которое поэт сообщает равным, а не искусное умение поразить слушателей-простолюдинов или оживить подвыпивших гостей на званом ужине, и вспомнят Катулла, одного из немногих поэтов, сумевших преодолеть греко-римскую поэтическую традицию. Возможно, все объясняется его кельтским происхождением; во всяком случае, он обладал безстрашием, оригинальностью и эмоциональной чувственностью, что в римской поэзии в целом отсутствует.

Он один демонстрировал искреннюю любовь к Женщине; остальные довольствовались тем, что воспевали дружескую верность или кокетливую гомосексуальность. Его современника Вергилия почитают вовсе не за те качества, которые являются поэтическими, то есть свидетельствуют о присутствии Музы. Музыкальное и риторическое мастерство, звучные перефразы и плавно текущие периоды вызывают восторг любителей античной литературы, однако "Энеида" написана, чтобы поражать и подавлять, и потому подлинные поэты, отличающиеся цельностью натуры, не желают следовать примеру Вергилия. Они больше почитают Катулла, которого никак невозможно заподозрить в том, что он призывает потомков рукоплескать творениям своего безсмертного гения. Скорее, он обращается к ним, как к современникам: "Разве не так?" Они могут любить Горация как автора изящных стихов, и восхищаться его стремлением избегать эмоциональных крайностей и естественной для римлян склонности все упрощать. Но, несмотря на весь его ум, воспитанность и мастерство менестреля, Горация вряд ли сочтут подлинным поэтом, как, скажем, не сочтут таковым Кэлверли или Остина Добсона.