психиатрическая больница

белые стены -
мое личное море.
огромны, как коридоры метрополитена,
но комнаты малы для моего горя.

здесь я не один в своем роде,
я могу создавать здесь разные вещи,
которых не существует в природе,
и тут у нас есть расстройства еще и похлеще.

я могу здесь бить посуду,
не в одиночестве переживать простуду.
здесь можно долго говорить с человеком в белом халате,
но я часто пустой остаюсь в своей просторной палате.

и не так приятно смотреть на улицу через решетки,
хоть я и не буйный совсем, но на меня надевают эти странные шмотки.
руки за спину, свяжут - укол,
а на ночь пристегнут к кровати - мол, чтоб не ушел.

я вроде не брежу, но слышу людей,
они почти прозрачные, шепчут мне на ухо много идей.
я дружу с ними, мы много о чем говорим,
и иногда я рассказываю о друзьях своих другим.

медсестры тревогу бьют, выбегают прочь, грохоча,
с шумом и криками зовут в мою палату врача.
тот смотрит на меня обреченно, вздыхает,
я просто знаю - он нашей дружбы не понимает.

годы летят за годами, все не меняется больница.
только в соседних комнатах появляются новые лица.
кого-то увозят, кто-то, наоборот, прибывает,
ночью слышен хрип тех, кого яд уколов убивает.

врач совсем со мной не хочет общаться.
"дела,- говорит,- но ты начинаешь поправляться."
дает мне таблетки, я покорно глотаю,
ночью тошнота, сердце болит, от чего - не понимаю.

утром я слышал шаги в полудреме,
промелькнул край халата в дверном проеме.
капельница стоит, кругом идет голова,
не нужно было мне рождаться, мама была права.

сколько лет эти стены цвет не меняют,
такие же белые, ни о чем не напоминают.
потолок пустой, ни одной лампы,
у нас, на самом деле, о том, что здоров, не ставят штампы.

ко мне все чаще ходит медсестра,
уколы делает, хвалит, конфет приносила вчера.
у нас, как правило, о том, что идешь на поправку
не дают ни выписку отсюда, ни даже просто справку.

я все 24 часа в сутки смотрю на стрелки часов,
не чувствую ни ног, ни рук, в плену крепких поясов.
мне говорят: "прощай, дружок, твой сегодня день",
и ставят последний укол. только за окном пахнет сирень.

я чувствую, как тело превращается в вату,
я отдаюсь тяжкому лекарственному захвату.
только знаю, что это яд. врачебная миссия завершена.
мои глаза наконец навсегда закрылись, теперь везде темнота, тишина..