Беззаконное дитя

Глава 2.  О, мать моя, моя Россия               

Что я могу сказать о свете,
Который так жесток и пуст?
Где нет понятия, что дети
Не лом, не скарб и, даже, куст.

Где есть закон, в который веришь,
Но он не может нас спасти.
Закон – подобен сейчас зверю.
О, Боже! Праведный! Спаси!?

Закон закрыт сейчас бумажкой,
Что выше, праведней дитя.
Осечка здесь, да и, промашка.
Мы понимаем: так нельзя?

Нельзя не видеть Человека.
Нельзя, нельзя, нельзя, кричу!?
Копни поглубже и, без греха,
Копни. Тебе же по плечу.

Ты разберись. Ты это можешь!
Разумный ты! Велик! И, глуп?
Ты натянул настолько вожжи,
Что надорваться может пуп.

Заложник стал своих законов.
Не видишь правды. А зачем?
Стал человек подобен клону?
Нет для него прекрасней тем?

Он за бумажкою букашка?
Бумажка заменила вдруг его?
Тогда пойми, что это – страшно.
Мы обманули, но кого?

Соседа, праведника, деда?
Иль куст, пока, что держит нас?
Надломлен куст. Не наше кредо?
И стал кислей наш с вами квас?

Он забродил и бродит, бродит.
Закваска, видимо, не та.
Есть Человек, но где-то ходит,
Но ходит там, где пустота.
         
Назвать его тогда пустышкой?
Язык отсох, не повернуть.
Пойдёт так далее, то – крышка.
Нельзя ни охнуть, ни вздохнуть.
Выкса,  13.02.2011 г.