стр31-38. Призрак Дождя

как  буд-то каменным клеймом,
был заперт тем чего невидно,
но каждый знает на себе
его дыханье как в огне,
Жарой иль стужей обнимая
невидной силой в тишине.
Никто незнал,  никто невидел,
была легенда как глаза,
она словами как на крыльях
несла в претёмные леса,
в болота, в липкие трясины,
и нор подземные трясины.

Потмок дальний Авара,
об нём незнавший никогда,
глазами видел лишь на глине
откуда черпнута вода,
и ей напоины слова,
как  тело узкого ручья,
никем неведая куда
течёт прозрачная вода:
Тихой ночью у костра
песней петою легендой.
То с эхом громким и отважным,
то с тихим шопотом дождя
об мёртвый лист едва стуча,
была легенда всем ясна,
Все с детства слышали и знали,




               стр32.

что там в лесу жива она,
Легенда, жуткие слова
об страшном образе из ночи
пятном прилипшим к лику дня,
с несмытым страхом за века:
Буд-то там, в лесах тенистых
живёт могучий исполин,
Свирепый Отрень его имя,
туман в глазах его есть пропасть,
к себе влекущие на смерть.
В когтистых лапах вся свирепость
коей на свете места нет,
В ком уместилась бы вся злоба,
коей на свете более нет.

Потомок дальний Авара,
уже седой, сутулый Онах,
Легенде старой слепо верил
из уст родителя беря
далёкой старины слова,
вкраплял как каменные зёрна,
чтоб в страхе выросли сердца.
Нераз его трескучий голос
при свете жёлтого огня
кормил трепетные души
об чарах тайных колдовства.
О том, что нелюдь всех сильнее,
в огромных лапах как скала
нисчем несмеренная сила,




           стр33.

но и она нисчем нешла:
Из глаз его великой силой
стекала звёздная река.
Она безкрайня и бездонна,
как после смерти пустота.
Она отнимет всё без края,
все силы разом навсегда,
иль изцелит и жизнь воскресит
бледным светом без огня.
Из глаз холодная река
обнимет холодом из ночи,
и даст рассудок, взгляд, себя:
Взамен спасённого есть плата:
"-Жизнь любящего сердца . . ."-
взымал с просящего в замен.

Легенда страха: " Страж  невидный"
была как тень, стоя без сна,
хранило тайное в легенде
страхом стены возведя,
Чтобы никто несмел тревожить,
что человеческому взгляду
непостежимо тяжело,
И мёртвой станет жизнь того
кто посегнёт найти того.

Стекало время незаметно
чашу вечности полня,
в коей годы словно листья,




                стр34.

как осенью осыпалась листва.
Ушли года, а в них столетья,
шагнуло племя
из стойбища в селенье
сменив свой жизненный уклад
проросший в землю словно корни.
Могучим дубом вверх растя,
могучим телом ширь беря.
Под тёмной кроной взгляд молчанья,
молчаньем боль свою тая,
что в теле тучном  черви- норы
дупла чёрные гнили.
Порока черви их прогрызли,
хоть и невидно, они есть,
с годами силы добавляя,
у древа силы отнимая,
чтобы когда нибудь упасть,
и быль легендой мрачной стать.




                стр35.



                2 глава.

Легенда та никак негасла,
В умах настойчиво жила,
жила, ждала и вот однажды:
-В селеньи слышен говор громкий,
обычный в общем лай собак.
Пришли охотники из леса,
в руках их ноша нелегка,
она пуста хоть  тяжела.
Но так судьба распорядилась:
Охотник смелый тяжко ранен,
его беда не их вина,
Дикий Вепрь - Всполох Ночи-
летел как пика на врага.
Догнал, пронзил его клыками:
В жестокой схватке два врага,
Жизнь торжествует, смерть слуга,
один повержен, в том судьба.

Его нашли в лесу случайно,
никак того неожидав.
Привлёк вниманье стрёкот громкий,
сорочий говор,  говорня,
что служит пользе иногда.
      Ослабший, с запёкшееся кровью,
из него казалось жизнь ушла,
лишь только слабое дыханье
надеждой наполнявшее сердца,
в которых был он слишком дорог




                стр36.

как дороги его глаза,
чей взгляд невольницы ловили
его пленённые красой.
И было чем быстрей забится
капризным девичим сердцам:
Лишь только видя стан высокий
невольно взгляд их замирал.
Гледя во след мечте желанной.....
В чужих мечтах он больше обретал.

Светлый Игрис- звучало его имя.
Цвет волос ему имя заслужил,
Свисая неокрашенной куделью,
Белым ворохом растрёпанных кудрей.
Но был он в своём  мире словно чуждый,
улыбка редко играла на лице:
Его властитель разум грустный,
Его невольница, душа,
Внутри себя он бился в поединке,
внутри себя искал покой:
И находил его в уединеньи,
в лесу скрывал он свой покой.


Он был охотник сильный, терпеливый,
удача шла ему во след:
да видать неподоспела,
его изранил дикий зверь.
Кабан бестрашный в поединке
его как деревце примял,




                стр37.

своими острыми клыками,
из кости острыми ножами,
как распустившиеся розы
ему на теле ран нарвал
и полил их его же кровью.
Недав надежды на спасенье
его живого бросил зверь,
Ему ненужно чужой жизни,
в земле он рыл себе корней
и кровь попробывал впервые.
Дикий зверь, он только зверь,
его отвага некорыстна,
её и сам несознаёт.
Врага он видит побеждённым:
" Внём  нет мысли убивать.
Его немучит  жажда  побеждать."

Сень леса, таинство природы,
немым ключом течёт размерно жизнь.
Стволы деревьев безвучно, величаво,
стоят под говорливою кроною ветвей.
Они на свете старожилы,
друг другу им нечего сказать,
лишь их листва вечно молодая,
спешит  пожить за свой короткий век,
собой свет Солнца заслоняя,
земле даря от кроны тень,
а в ней серым покрывалом
подлесный сумрак Игриса укрыл,




           стр  38.

лишь его белое лицо
в тени гледело комом снега:
как-бы  уснув,  закрыв глаза,
в нём жизнь  теплилась едва.
Завяли раны, кровь засохла,
Его нашли но жизнь ушла,
лишь робкий стук остался в теле,
Глаза живут, но пустоты
им смерть налила больше жизни.

В селеньи обступив его,
толпясь внесли в родное  жилище,
где жили оные с отцом,
коротая век  в трудах, заботах,
в суровом , скудном житие,
где каждый угол говорил,
что в доме нету  женских рук.
И стены помнят ли, едва ли,
что детский смех тут раньше был.
     Живым и мёртвым тело было:
Игрис тут,  он сдесь, но нет его.
Его душа блуждать ушла,
гледеть на мир безплотными  глазами
и видеть то,  что в круге нас
шевелится, живёт незримо.

Тот мир живущим недоступен,
иной раз отблеск вдруг сверкнёт
быстрым,  непонятным чудом.



              стр39.