2

МОЛИТВА

                Леониду Чашечникову

Господи, помоги ему
Слово своё найти,
Осветить,
Согреть.
В песню одеть…
Господи, помоги ему!

Буковка к буковке –
Льются слова.
Полной чашею
Совесть, права.
В том и Чашечников!

Господи, помоги ему!
13.06.98
 

В сентябре в издательстве вышла книга поэта под названием «Русская голгофа. Стихотворения и поэмы»: – Сергиев Посад, 1999. И он начал её распространять. Одному из первых эту книгу с надписью автора «Кудрявцеву Ивану Федоровичу на добрую память и мужскую дружбу. Л. Чашечников. Сентябрь 1999 г.» и магнитофонную кассету, на которой он сам читает свои стихи и поэму «Русская голгофа», поэт передал мне через Н.А. Бухарина. После чего, он провёл ряд выступлений по району и городу Сергиев Посад, принял активное участие в ряде мероприятий библиотеки имени А.С. Горловского, в том числе выступил инициатором приёма в Союз писателей России местных поэтов и создания на их основе местной писательской организации с соответствующей структурой. Известность его, как настоящего профессионального инициативного поэта, росла с каждым выступлением. К предлагаемой им структуре писательской организации прислушивались и поддерживали. По его мнению, писательская организация должна выбрать руководителя, бухгалтера, открыть свой счёт в банке, издавать литературный журнал, составить  перспективный план изданий книг местных авторов и его претворять в жизнь. Администрация города отдельную сумму из своего бюджета обязана перечислять на её счёт ежегодно по кварталам, предоставить помещение и оборудовать в нём рабочие места. К сожалению, из вынашиваемого им плана - выполнена только часть. Администрация тяжело расстаётся с не своими правами. К тому же выходят новые законы, которые противоречат старым. А тут ещё Н.М. Братишко подкинул идею: «Пенсионерам – членам Союза писателей РФ ежемесячно выделять энную сумму». Идея повисла в воздухе.


05.10.99 организатор и руководитель «Клуба любителей словесности» при библиотеке посёлка Новостройка энергичная Л.Н. Сметана посетила поэта и договорилась о проведении его вечера на 19.10.99. В назначенный день на выделенном автобусе профкомом НИИХИММАШ я поехал за ним. Забрав группу ветеранов г. Краснозаводска во главе с председателем общества В.П. Лукиной,  пожелавших принять участие в вечере и поддержать своего поэта, так как деревня Семёнково административно входит в состав города, и  Г.А. Попову, мы подъехали к дому поэта. Я сказал водителю, что пойду к поэту и предупрежу, что автобус за ним пришёл и, может, помогу донести книги, только что выпущенные – «Русская голгофа» – которые поэт заберёт на распространение по окончании вечера. И вышел из автобуса. Пока я ходил, водитель решил развернуть автобус, чтобы сразу, как только мы придём, ехать по шоссе. Но недавно шли осенние дожди, и впереди на дороге образовалась большая лужа. Разворачиваясь, автобус въехал в лужу и в ней в колею, в которой затаилась мощная железная деталь. В результате заднее колесо оказалось в салоне, и в полу зияла большая дыра. Сидения в этом месте пришлось снять. Пассажиры перешли на передние сидения. При малейшем толчке на дороге в результате выбоин или неровностей автобус левой задней нижней стороной скользил по асфальту и скрежетал. Как мы доехали до библиотеки? – одному Богу известно! Высадив нас у библиотеки в полной сохранности, водитель отогнал автобус в гараж.
 
Время ещё было. Ветераны сходили в магазин за цветами. Зал быстро наполнялся и вскоре был уже полон. Некоторые даже стояли. Вечер прошёл удивительно быстро, хотя поэт успел рассказать о себе, ничего не скрывая, прочитать стихи и целиком поэму «Русская голгофа» и ответить на вопросы слушателей. Аплодисменты нескончаемые, цветов обилие. Автографов поэтом написано множество. Два с лишним часа шёл вечер. И всё равно люди не спешили расходиться. Такого теплого душевного выступления здесь давно не было. Жаль только, что не оказалось ни у кого видеокамеры, и не догадались пригласить фотографа.

Водитель тот же, но на другом автобусе, уже ждал. Я снова поехал сопровождать. С нами поехала и делегация участников вечера из Сергиева Посада. В пути пассажиры восторгались вечером, а потом начали петь песни. Сначала развезли ветеранов и Г.А. Попову. Каждой покидавшей автобус женщине поэт дарил цветы. Потом очередь выходить дошла до поэта. Он поблагодарил оставшихся в автобусе пассажиров за участие  и простился с ними. Я взял оставшиеся цветы и вышел сопровождать поэта до квартиры. В квартире довольные итогами вечера расстались. А потом Сергиев Посад – доставил Н.М. Холодкову, В.Н. Сосина, Н.С. Стёпину, В.А. Голубева. На обратном пути, на посту ДПС, у деревни Наугольное, остановил милиционер и спросил:

           - Куда путь держим?
Водитель:
           - На Новостройку!
           - Поезжайте! – сказал милиционер, не проверив документы. По номерам автобуса он видел, что водитель говорит правду. Водитель, облегченно вздохнув, так как в путевке,  как он мне сказал, когда отъехали, не указан Сергиев Посад, довёз меня до дома и поехал ставить автобус в гараж. Но уже без происшествий. Так закончился этот удивительный, памятный вечер.


Вспоминаются два вечера в библиотеке имени А.С. Горловского, когда мы сидели вместе. Один – вечер юмора и розыгрыша между коллективами столов, за которыми мы заранее были распределены. На столах выставлена лёгкая всевозможная холодная закуска. Предлагался чай, кофе, газированная вода с тоником. Поэт пил одно кофе. На другом подобном вечере он даже сказал мне: «Никакого тоника! Мне противопоказано!».


     До начала мероприятий, если позволяло время, прохаживались по городу, решая насущные проблемы, делились впечатлениями о происходящем. Время проносилось как одно мгновенье…


И всё же после 19.10.99 поэт не сдерживается. Этому способствует сложившее вокруг него местное нездоровое окружение. Дважды он попадает на лечение. Сначала на Новостройку в больницу, затем, через некоторое время, в госпиталь на Ферму.

     10.12.99. При встрече с Братишко снова поэт повторил о близкой своей смерти и попросил установить на его могиле памятный камень и посадить рябину. Братишко не выдержал, как он говорит, и сказал, чтобы он свою просьбу закрепил на бумаге, как руководство к действию. Поэт тут же взял лист бумаги и набросал всё, как должно быть, расписался и передал Братишко. Единственное, что не учел поэт, - не указано  высокое место, чтобы не было воды. Но это выяснится позднее.
               
В третий раз он попадает уже у себя в больницу – г. Краснозаводск, где 17.12.99 умирает.    

Как только стало известно о его смерти, я стал искать адреса его родственников и бывшую жену. Адреса были найдены и отправлены телеграммы. Бывшая жена, через мать её второго мужа, также поставлена в известность. На следующий день надо было собраться в доме поэта и решить, кому, что делать для похорон и на похоронах.

Выходя из автобуса «Сергиев Посад – Краснозаводск», который шёл через Зеленый посёлок, по Ярославке, я заметил сошедших также мужчину и женщину с тяжёлым грузом в руках и тяжёлым рюкзаком на мужских плечах. Они спрашивали дорогу на Семёнково. Я сказал: «Пойдёмте со мной!» и тут же поинтересовался:

           - Далеко ли им?
           - На похороны брата. А это -  муж! – ответила женщина.
           - Чашечникова? - уточнил я.
           - Его самого! – ответила женщина.
           - И я туда же! Давайте сумки – помогу нести! - и разделили груз. Им стало легче идти.
           - Они из Астрахани. Захватили с собой рыбки астраханской и солений к столу на поминки. Всю ночь провели в поезде. Долго ждали электричку…

За разговорами дошли быстро до дома. Там уже ждали нас В.И. Самсонов, В.Н. Сосин, бывшая жена, женщина, которая готовила. Может, и ещё кто был? – не помню. Боюсь ошибиться. Распределили, что надо сделать и назначили исполнителей. Многое на себя взял В.И. Самсонов. Поставить в известность Союз писателей России – В.Н. Сосин. Подобрать место и выкопать могилу и оформить документы на разрешение похорон – женщина, которая готовила, и сестра и т.п. Всё старались учесть, до мелочей. Кажется, всё учли. На следующий день, т.е. на третий день, по православному обычаю, похороны.

Похороны. Руководство завода пошло нам навстречу и сделало гроб, деревянный крест и выделило транспорт. Из родственников, кроме сестры с мужем, никто не приехал. Из Москвы приехал с видеокамерой его друг детства М.И. Сильванович, который весь процесс похорон запечатлел и таким образом сохранил для истории. Из Московского Союза писателей России никто не явился. Из Сергиева Посада и Новостройки приехали целые делегации. Из "совхоза" – Н.М. Братишко. Отдельные поэты – на личных машинах. Краснозаводцы. Местные жители.

Гроб с телом усопшего для отпевания и прощания установили перед подъездом на улице. Морозно. Пасмурно. Нависшие низкие тучи. Ветерок. Подольше постоишь – пронизывает до костей. Где бы погреться? С неба лениво слетали лёгкие пушистые снежинки и устилали всё кругом, в том числе гроб и лицо усопшего. Благо, стряхнуть их он уже не мог. Как он сам писал:

           Снежинка сядет на лицо
           И, удивившись, не растает.

Отпевал о. Александр, священник Выпуковской церкви Краснозаводского прихода. Когда здесь всё закончилось, поехали на кладбище, где с Ярославки свернули на дорогу, идущую на пионерский лагерь. Снега много, обочин  и выбитой колеи  на дороге не видно, крутые откосы вдоль дороги, заканчивающиеся зачастую глубокими канавами, особенно с противоположной стороны кладбища. Продвигались машины трудно, опасаясь свалиться под откос. Тогда, чтобы вырваться на дорогу, надо вызывать специальную технику. И время не ждёт! Слава Богу! - обошлось! Вот недалеко и свежая могила. Расчистили снег и на табуретках установили гроб. Стихийно организовался митинг. Прощальные речи, прощальные стихи, вновь отпевал о. Александр. Последнее целование. Последний обряд. Закрывается крышка гроба. В неё забиваются гвозди и гроб опускают в могилу. Прощальные комья земли гулко ударяются о крышку гроба. А потом интенсивно закапывается могила и в образующийся бугорок вставляется крест. Могилу покрывают цветы и венки. Их множество. Прощай друг! Пухом земля! Царство небесное! Вечная память! И возвращаемся – поминать.

Поминали всё в том же рабочем кабинете поэта. Все вместились за один стол. Говорили много и клятвенно обещали сохранить в памяти его образ и то, что он сделал в поэзии и для нас и продолжить его дело. Все выступающие в один голос твердили, что скорбят о безвременной утрате. Невосполнимая потеря! Рано ушел! Не верится!..

Запомнилось перестроечное дыхание, – открыли бутылку водки, а в ней оказалась обычная вода, хотя покупали в местной палатке, и продавщица знала, что берут на поминки. Люди забыли совесть - обычную, человеческую. Любой ценой получить прибыль, даже на беде. Это потрясло нас!…

До Новостройки меня подбросил на легковой машине М.И. Сильванович, следуя в Москву.

На смерть поэта тут же откликнулся Иван Муравьев:


ПАМЯТИ Л.Н. ЧАШЕЧНИКОВА

Погост. Могила рваной раной
Встревожила земную глубь.
Поэт покинул мир страданий,
Ушёл – не лёг передохнуть.
Творил поэт. Талант от Бога
Ему отпущен был сполна.
Но, может быть, строкой глубокой
Он душу вычерпал до дна.
Он мудрым был, хоть не без риска.
Не шёл по жизни налегке.
Теперь друзья склонились низко,
И снег не тает на щеке.
Не вздрогнет мир – не катастрофа.
Материки не шли ко дну!
То просто Русская Голгофа
Взяла Судьбу, еще одну.
А он страдал. Звенели нервы.
Рвались на скулах желваки.
Враги, завистники и стервы
Укоротили бег строки.
Он пел Сибирь. Он пел Россию,
Он русским был до волоска.
Но вот судьба его скосила,
И смерть решила обласкать.
Его могила на погосте,
Далёком
от родных корней.
Мы помним, чтим, приходим в гости
На даты скорбных чёрных дней.
...........................................................
Талант всегда уходит рано,
Талант уходит, не спросясь.
Мы пьём из горького стакана,
С тобой безвременно простясь.


Отозвался и Михаил Шибанов:


*   *   *

На смерть Л. Н.  Чашечникова

Жизнь ласкала не часто, но было и это.
Я не стану выдумывать – сам говорил,
Сам писал и не раз про цветущее лето
И про женщин, которых любил.

Зная цену сполна показному величью,
Был по-русски в стихах откровенен и прост.
Ты поверь, ни к чему тебе Ново-Девичье,
И к лицу и по чину деревенский погост.

Да, конечно, хотелось, известное дело,
Чтобы там, за Уралом, успокоилась плоть.
Не успел... не сумел...? А душа отлетела.
Что же, знать, не судьба, не сподобил Господь.

Слышишь, кроны гудят, выгибаясь  упруго.
То не ветер, то ангелы в небе поют.
Не сибирская, брат, подмосковная вьюга
Заметает позёмкой последний приют.


В эти же дни из издательства получен тираж книги «Поэты Сергиева Посада. ХХ век. Антология» и 2 экз. я передал сестре поэта.