экспериментально о старом

 понимаешь, их больше - всех тех, кто нечаянно понял

 то, что не было сложным, а стало нелепо простым.

 снег был злым и сухим, не таясь колко жалил ладони

 и не тая на коже;среди фонарей плавал дым.

 

 а я снова куда-то бежал сквозь толпу торопливых,

 зная, что опоздаю опять, как всегда и специально,

 тут и там раздавались гудки, и большими глазами

 провожали дрожащие тени стальные машины.

 

 это всё так неважно, и лист, как ни странно, последний,

 я играл в псевдожизнь, я любил спецэффекты и фейков,

 это было бездарно, миледи, и как-то по-летнему.

 жизнь отсеет всех мелких, и я тоже мелкий, поверь мне.

 

 ведь зима не проходит, когда она в сердце, и руки

 вечно вдеты в наручники вялых, потерянных мыслей,

 я живу, потому что на полках живут ещё книги,

 я дышу, отдавая всецело себя на поруки

 тусклым снам о тебе и немым киноплёнкам, притихшим.

 я зависим, я знаю, и мне уже не излечиться,

 (я уверен, тебя не увижу в шершавой больнице).

 я уже осуждён, и, по-моему, это пожизненный.