Упс

Смена заканчивалась. Несколько человек сошли в центре, и в маршрутке оставалась только одна пассажирка, сидящая в самом конце салона. Пашка смёл ладонью мелочь с торпеды в пластиковое ведёрко из-под мороженого, закинул его в бардачок (надо с утра заехать разменять на заправке), закрыл дверь , и белый Форд Транзит плавно и уверенно поплыл по заснеженной дороге.
 - Девушка! Я дальше до конечной без остановок поеду, так что Вы скажите, когда Вам выходить.

Дамочка поднялась и пошла по проходу в его сторону.
 - А мне и надо до конечной,- и, встав совсем уже рядом с Пашей, вдруг накрыла его ладонь, лежащую на руле, своей,- ну, здравствуй, Весна! Не узнаёшь?

***

Прозвище своё Пашка получил по фамилии – Веснин, и подходило оно ему просто удивительно. Всегда весёлый, абсолютно бесконфликтный, хотя желающих конфликтовать с перворазрядником по боксу и не находилось. К этому ещё метр девяносто рост, широченные плечи, голубые глаза и белокурые волосы, доставшиеся от матери-финнки. Про таких принято с завистью говорить «белокурая бестия». Только одна черта очень сильно его «портила». Пашка был просто ужасно, я бы даже сказал, безобразно скромен. То ли тургеневская барышня, то ли самурай средневековый, не поймёшь, но больше всего Весна боялся попасть в неловкое положение, а если уж подобное случалось, краснел так, что даже волосы у него казались розовыми. Абсолютно несовременный какой-то тип. Во всём остальном же просто замечательный пацан.
 И ещё у Весны у единственного из дворовых пацанов была Мечта. Вот именно так, с большой буквы Мечта, а не какое-нибудь фуфло типа кассетника или мопеда. Пашка мечтал о море. И не только мечтал, но и стремился к осуществлению этой самой Мечты, для чего после восьмилетки поступил в речное училище, и теперь, спустя три года учёбы, стал - таки дипломированным матросом и через неделю собирался в своё первое плавание. Пусть каботажное, до Астрахани, но Весна парень трудолюбивый и целеустремлённый, так что к поставленной цели доберётся через пару – тройку лет.

 Утро субботы выдалось безоблачным и тихим. Солнце ещё не припекало в полную силу, а только ласково грело кожу, с озера дул лёгкий ветерок, чирикали какие-то птицы, картинка просто идиллическая, одним словом. Пашка возвращался из булочной, куда его с утра пораньше отправила мать, слегка щурился на солнце и напевал что-то про себя. И вдруг… Из соседнего подъезда выходит Она. Вика. Платье тонкое на солнце просвечивает, пышные рыжие волосы тоже, прямо как костёр на голове. Талия тонкая, грудь высокая, ноги… У Весны мигом дыхание перехватило, как всегда в её присутствии. Очень Вика ему нравилась. Но, повторюсь, Паша был пацан чересчур скромный, пожалуй даже застенчивый, поэтому подойти к предмету обожания не решался до сегодняшнего дня. А тут вдруг, сам от себя подобного не ожидая, подошёл.
 - Вика, привет!
 - Здравствуй, Паша!- надо же, она знает, как его зовут?
 - Вика, ты вечером что делаешь?
 - Не знаю, пока никаких планов, а что? Предложить что-то хочешь?

А хрен его знает, что предлагать-то! Он ведь совершенно спонтанно подошёл и заговорил…
 - Может, на танцы? Составишь компанию?
 - Хорошо, с удовольствием. Слушай, я сейчас к маме в больницу бегу, а вечером буду дома. Зайдёшь за мной? Квартира…
 - Я знаю. А что с мамой-то?
 - Представляешь, умудрилась посреди лета простыть, лежит с бронхитом в городской. Так заходи, Павлик! Буду ждать.

Весна обалдел просто. Это что было? Ну ни хрена себе! «Павлик!», «буду ждать». Нет, ну случаются чудеса на свете всё-таки…
 
***

- Значит, снова здесь же и живёшь? И давно?
 - Год с небольшим. Как флот весь распродали, с работой не ахти стало. Я на норвега поработал года три, а потом с чифом конфликт случился, меня и попёрли. Ну, я вон автобус в Швеции купил, и на маршрут встал, вожу потихоньку пассажиров.

Форд стоит во дворе, в салоне горит свет.

 - Надо же, целый год рядом живём, а не встретились ни разу. Ну и как у тебя в остальном-то дела? Женат, дети?
 - Был женат, да недолго, развёлся. Детей не завели, слава Богу, хоть расставаться проще.
 Банальная история с моей профессией. Прихожу с плавания, а дома чужой мужик без штанов. Мужика с лестницы спустил, а штаны с балкона. Дал ей час на сборы, и снова холостой. Знаешь, я даже не осуждаю её нисколько. Тяжело женщине одной. Молодая,здоровая, вроде как замужем, а мужа по полгода, а то и больше дома нет. Что ей, у окошка сидеть и сопли на кулак наматывать?. Я бы даже этому хахалю её дал бы собраться и уйти по-человечьи, если б он не полез меня моим же коньяком угощать. Нет чтоб брюки натянуть, а он из шкафа мой Мартель выхватил, дескать, давай за знакомство…
 - А родители? Тоже по-прежнему здесь?
 - Да нет, они в прошлом году к отцу на родину переехали, в Анапу. У бати с лёгкими проблемы начались, он же всю жизнь в литейке проработал, а в Анапе бабушка старая одна куковала, ну они и уехали к морю. Вроде как там отцу лучше намного. Так что я тут совсем один…

***

 Сёстры-погодки Вика и Инга были первые красавицы на районе. Вике восемнадцать лет, Инге – семнадцать. Отца их никто никогда не видел, жили они с матерью, тоже, кстати, удивительно красивой женщиной, на которую заглядывались почти все взрослые мужики во дворе. Родила она дочерей, судя по всему, совсем в молодом возрасте, следила за собой, так что, когда они втроём появлялись во дворе, выглядели как три сестры, а уж ну никак не как мама с дочерьми. Вика же и Инга похожи были друг на дружку, как две капли воды, как будто не погодками были, а двойняшками. Но это только внешне, характеры же разнились просто диаметрально. Инга компанейская, шумная, егоза и непоседа, всё детство пробегала с пацанами во дворе, носилась по крышам и подвалам, играла в пинг-понг и хоккей. А в шестнадцать лет и совсем уже ударилась головой – записалась в секцию мотокросса и проводила чуть не каждый вечер в гараже, а выходные – на треке. Даже какой-то спортивный разряд получила. И теперь её почти каждый вечер подвозил домой какой-то байкер. Один и тот же или разные, никто даже не интересовался, парни давно уже не видели в ней существо противоположного пола, она была, скорее, «свой парень». Даже не отлупили ни разу мотоциклиста, хотя обычно охотников за дворовыми девочками били нещадно, ибо нефиг.
 Вика же была тихоня, куклы-книжки, учёба-дом. Она слыла во дворе недотрогой. Да что слыла, она ей и была. И изрядно её этот статус тяготил, между прочим. Хотелось ведь чтобы всё как у других, встречаться-влюбляться, обжималки-поцелуи, да и не только. Ну что за нафиг, скоро уже девятнадцать лет, а она до сих пор девственница!
Но, во-первых, не с первым же попавшимся, в конце-то концов! Парни на районе как-то потихоньку перестали уже подбивать к Вике клинья, побаивались, наверно, принимая за высокомерие обычную скромность. Ну а что толку подкатывать к этой «прынцесе», если почти наверняка получишь отлуп? И результат нулевой, и реноме страдает, больно нужно.
Ну и что теперь делать? Самой искать себе кавалеров, на шею вешаться? Или объявление в газету дать: «возьму уроки секса»? Эх…
А, во-вторых, Вике давно и очень даже сильно нравился Пашка Весна, ещё со школы. Весна учился в параллельном классе, но до восьмого, а потом ушёл в речное, и видеться они стали всё реже. Только вот Весна на неё внимания не обращал совсем, к сожалению.
 А сегодня… Она чуть не завизжала от восторга, когда он пригласил её на танцы. Но не завизжала, хотя, видит Бог, сдержаться было ой как трудно. У мамы в больнице всё усидеть на месте не могла, всё на часы поглядывала, всё домой торопилась, хотя куда, казалось, торопиться-то? Танцы всё равно с семи, раньше полседьмого всё равно на зайдёт… А, может, и совсем не зайдёт…

 Звонок! Пришёл всё-таки

***

 - А твои где? Мама, Инга?
 - Вот и у моей мамы с лёгкими проблемы… Она же не выписалась тогда из больницы, Паш. Сначала этот бронхит, потом двусторонняя пневмония, отёк лёгких, и в августе похоронили. Быстро как-то, неожиданно…
 - Извини…
 - Да ладно, ты же не знал. А Инга? Инга в Финляндии, замужем, двое детишек. Теперь по Суоми носится на своём байке, штрафы зарабатывает, безбашенная.
- Ну, а ты? Замужем?
 - Тоже была, и тоже недолго. Поначалу вроде бы всё нормально, жили, как люди. А потом Мишутка мой сел на чашку, да так до сих пор и не слезает. Я год терпела, а потом выгнала. Уехал к себе в Сортавала, опустился совсем, на материну пенсию живут вдвоём. Тридцать пять лет мужику, а выглядит на шестьдесят…

***

Горы, шум прибоя, южные созвездия, шёпот пальмовых листьев, треск цикад и гомон птиц – всё это, скажу вам, мелочи. Настоящее лето, господа – это белая ночь в Карелии. А если рядом с Вами ещё любимая женщина… Искренне сочувствую тем, кто этого не пережил. Бедные люди…

 - Колю себе дровишки, а тут мимо деревенские колдыри идут. Одному вдруг повыделываться захотелось. Эй, кричит, городской, давай научу, как дрова колоть надо. Смотри, говорит, как в деревне это делают! Ну, я топор-то двумя руками держу, как уж умею, а он берёт полчурки , левой рукой поддерживает, а топор в правой, значит. Учись, говорит, как  по-настоящему, по-деревенски колоть надо! Хряп! И большой палец себе отсекает напрочь! Не, говорю, я по-деревенски не хочу, я уж лучше по-городскому доколю как-нибудь!
 Пашка, обычно малоразговорчивый, травит байки без остановки, Вика заливисто смеётся и прижимается к его бицепсу грудью, пахнет черёмухой и одуванчиками. Вот оно, счастье! Ничего лучше не было у Весны в жизни, да и, наверно, уже не будет.
  - Я тебе уже говорил, что ты очень красивая?
 - Говорил. Но можешь сказать ещё раз, я не против.
 - Вика, ты очень красивая! И ещё. Я давно хотел тебе сказать, да всё не решался. Ты мне нравишься, очень…
 - Давно?
 - Давно.
 - И ты мне, давно,- голос у Вики вдруг сел,- где же ты раньше был, Весна? Поцелуй меня!

Потом они гуляли и целовались, гуляли и целовались, целовались и опять целовались, и вдруг Весна вспомнил:
 - Вика, я же забыл совсем. Я через три дня в плавание ухожу.
 - Как в плавание? Через три дня? И надолго?- того гляди, разревётся.
 - Ну как-как? Я же теперь моряк, вот и в плавание. А надолго ли? Не знаю даже, как там навигацию закроют, где я буду. Тут уж как повезёт, куда пошлют. Но к зиме буду дома.
 - Значит, буду ждать. Хотя… Подожди-ка… Пошли быстрей!
 - Куда?
 - Пошли, говорю!
 - Да куда пошли-то? Объясни, в чём дело.
 - Ко мне! Мама в больнице, Инга где-то на мотоцикле носится, квартира наша. Пошли быстрей!

 Вот тебе и тихоня! Нет, ну такого оборота Весна уж точно не ожидал! И стало ему так чудовищно, немыслимо хорошо вдруг, что даже ноги чуть не подкосились. Ну, это ладно. А вот живот свело уж точно не вовремя. От волнения, что ли? Или съел что-то не то? Да какая разница, вот только припёрло его пёрнуть ни с того, ни с сего. Да с такой силой, что только держись!
  Пока лифт поднимал их на пятый этаж, Пашка весь вспотел от напряжения. А тут ещё в голову залезла дурацкая детская присказка «лучше геройски пёрнуть, чем по-предательски набздеть». Хотя, если разобраться, разницы уже нет, всё равно опозоришься. Ладно на улице ещё можно было попробовать потихоньку стравить газы, но Весна и там чувствовал – не прокатит, давление в организме такое, что бздануть по-тихому не получится, в животе созрел не просто пердёж, а что-то чудовищное по своим масштабам.

 -Ты иди в комнату, а я быстро,- скороговоркой пробормотала Вика и скрылась в ванной.

 Времени только-только хватило, чтобы закрыть дверь в комнату. Бабах! Выработанного Пашкиным организмом метана, наверно, хватило бы, чтоб взорвать среднестатистическую шахту. Слава Богу, хоть без жертв обошлось, панельный дом выдержал.

 «Фу! Так, Вика душ включила, не слышала стопудов. Что тут так темно? Ага, шторы задёрнуты! Ну ладно, шторы в сторону, балкон нараспашку! Надо срочно проветрить кубрик».

Весна быстренько открыл балконную дверь и, сорвав с себя мастерку, начал ей размахивать наподобие вентилятора, чтоб побыстрей разогнать вонь.

 - Упс,- вдруг отчётливо прозвучал у него за спиной мужской голос.

 Теперь, при распахнутых шторах, в комнате стало светло, и Весна увидел в дальнем углу комнаты Ингу и её кавалера, сидящих в обнимку на диване и зажимающих носы.

Как Весна вылетел из квартиры девушек, как нёсся домой и рухнул в кровать, он почти не помнил. Три дня Пашка не высовывал носа из дома, а потом уплыл по Волге-матушке в Астрахань, так и не увидевшись с Викой.

***

На стоянке во дворе прямо под горящим фонарём стоит пустой Форд Транзит. Свет в салоне уже не горит, двери закрыты. Автобус уже изрядно заметен снегом, который вдруг повалил огромными мохнатыми хлопьями. Утром Пашке придётся долго сметать с машины снег. Куда ушли водитель и последняя на сегодня его пассажирка, не знаю. Да и какая разница? Люди взрослые, сами разберутся.