Тридцать лет с небольшою лихвою...

Тридцать лет с небольшою лихвою,
сквозь картины, мной обозначенные
строкой стиховою, пытаюсь я передать
ощущение жжением вдохновения
тех явлений незримых,
но ощутимых,
что, как лес - место вырубки,
осаждают тетрадь...

Понимать не спешат -
умозрения с зрением мешанину...

И отчаянье личное,
и благодать
продолжают
повествовать
одиночеством творчества -
Отчим молчаниям
неба, всенощно пророчащего
противостоянием
тишины изначальной
шуму конечного...

Я пытаюсь из вечного
корень извлечь человечного,
и мне чается -
лучше и лучше
с каждой ночью и днём,
приближающими к единоличной,
ждущей
каждого из живущих
могиле -
у меня это в силе,
известною милостью,
получается...

Вдруг сугробы алма-атинские улыбаются
русско-французскою жимолостью,
возвращаются
в дом
не тенями,
но образами воскресными -
милые
сердцу
единоверцы -
империи времени кругосветного граждане...

И духовною жаждою
миражи оживляются в мрачной пустыне
кремнистых свечений
астрально-божественной речи,
присутствующих за визуальным
вуальных значений,
за существованием временным стоящих
как человечная вечность,
глядящая денно и нощно в неспящих
над осуществлением воплощений её в жизнь людей,
в легионы бессмертия уходящих
с нашептавших о ней
площадей -
из любви и надежды, и веры состоящего зрения...