Пастернаку

"Я вглядывался в строки, как в морщины
задумчивости, и часы подряд
стояло время или шло назад.
Как вдруг я вижу, краскою карминной
в них набрано: закат, закат, закат...
Как нитки ожерелья, строки рвутся,
и буквы катятся куда хотят"
За книгой. Рильке в переводе Пастернака.

Всего-то и было: ребенку на койке
привиделся в рильковской строчке разбойник,
он был соловей, - с сотрясением мозга
читать не давал мне минздрав - вот загвоздка:
Откуда он взялся, святой переводчик
в Поэзию всех мной зазубренных строчек,
и Гамлетом встал заоконных растений?
Но это попозже, тогда же лишь тенью,
что в книжках ребенка катила все строчки
за ту же околицу, где многоточьем
светились оконца, как космос, в закате,
все строчки Поэзией стали в палате
больничной, а тот малолетка все ходит
с твоим голубым узелком в парoходьи
дождей, зимних улиц, весеннего парка,
открыв, что Поэзия - это цыганка,
страшна и прекрасна, как спелая ночка,
вослед этой ночке тот детка волочит
лишь узел, что синь от проталин рассветa,
ведь в чем-то же надо хранить все монеты
задумчивых красок и быстреньких звуков,
кому-то ведь надо приставить, как ухо,
трубу стетоскопа к груди площадиной
и Марбурга сказку страстей голубиных
сыграть - да на шпорах, сыграть - да на шпаге,
в чернилах сирени - на плахе-бумагe.
И выписку из здравомыслий больницы,
все комкать в ладонях - где тополь дивится.