Песнь четырнадцатая

И вот сидят прилипшие к стене
Завистники в бесцветных балахонах,
Лишённые на время испытанья зрения.. Вот мне

Один вопрос задал, и я ответил неохотно:
"Что вам до имени? Оно ещё не прозвучало;
А что касается - откуда? С Фальтероны,

Где узкая Арно берёт начало,
Потом бежит по местности Ареццо,
Где аретинцы жизнь влачат печально -

Гордыня им, считаю, не по средствам,
От них воротит и река нос резко вправо,
А там уж флорентийцы - скверное соседство,

А дальше Пиза, что лисятником зовётся, и недаром:
Кто раз с пизанцами встречался, был обманут,
Зато теперь знаком с их нравом.

А вы кем были в жизни - имя, званье?"
"Вы только посмотрите! - отвечала тень, -
Сказать, кто ты, нет у тебя желанья,

А выпытать, кто мы, тебе не лень..
Но раз ты здесь живьём, ты призван Богом,
И мы готовы на любые разъясненья.

Пороком был я обуян таким убогим,
Что признаваться вовсе неохота:
Когда я видел что-то у других, то не держали ноги,

Заболевал, как только слышал от кого-то,
Что тот разбогател, кому-то хорошо,
Везение других меня тянуло к рвоте;

Из рода Онести произошёл,
Дель Дука Гвидо назывался в жизни,
Уж тридцать лет назад сюда пришёл..

Ищу в себе раскаяния признаки,
Чтоб сняли швы серебряные с век,
Чтоб в Рай войти с другими призраками;

Вот мой сосед Риньери, новый век
И встретить не успел, а здесь всего три года,
Он бывший гвельф. Но жив ужасный человек -

Его племянник Фульчи да Кальболи,
Флоренции грядущий подеста;
Одних он истребит в неволе,

Других повысылает в дальние места,
Тебя же выгонит в Равенну,
Ты не назвал себя, но я тебя узнал;

Мы, духи, обладаем сокровенным,
Нам будущее - словно на ладони,
Прости, что говорю столь откровенно.

Всех Белых Фульчи беспощадно сгонит,
Я перечислю всех, кто был и будет
С лица земли изъят под самый корень.

Но всё равно их мир забудет,
Будь это Лицци иль Карпеньи,
И даже Травесаро - лишь прелюдия

Грядущих миллионов поколений;
Пройдёт всего семь сотен лет,
В сравнении всё станет пустяком - и казни, и гонения.

Прощай, живой, сил больше нет
С тобою говорить, тебя не видя.
Во мне ты зависть возбудил, поэт!"

"Идём! - Вергилий мне, - Мы не в обиде", -
И мы продолжили наш путь, а он открыт,
Вдруг голос-дух: "Я всеми ненавидим,

Меня убьёт тот первый, кто узрит
Убийцу-Каина родного брата,
Об этом приговор Создателя гласит", -

И голос унесло. Другой обратно
Навстречу нам: "Любила я Гермеса,
Я тень несчастная Аглавры,

Его возлюбленная - мне сестра родная, Герса;
За ненависть и ревность, зависть к лаврам
Вдруг в камень превратил меня Гермес", -

О зависть, как ты ненасытна и коварна!