Во имя господне ветхий завет

ПРОРОК

ВЕТХИЙ   ЗАВЕТ  ГЛАЗАМИ
ВЕРУЮЩЕГО

ПРЕДИСЛОВИЕ

Клочок земли, не самый лучший,
А для кого-то очень ценный,
Камней у каждого надела кучи,
И хижин каменные стены.

Чтобы земля могла родить,
Безмерною была работа,
Горсть каждую её полить,
И не дождём, солёным потом.

Чтоб виноградная лоза
Покрылась сочным виноградом,
Так часто девичья слеза
С тяжелым потом была рядом.

В земле той нет моих корней,
Как нет корней других народов,
Но судьбы множества людей
Переплелись под небосводом.

Одни родились и ушли,
И где-то, может, зацепились,
Иную родину нашли,
И Боги новые родились…

Или, как мы, славяне,
В условиях борьбы с природой,
При помощи друзей, и сами,
К единому вернулись Богу.

Но, он у нас совсем иной,
Он милостив и светел ликом,
И у него был путь земной,
Он испытал и мук, и лиха,

Своею смертью, смерть поправ,
Он светлую открыл дорогу,
Вернув нам главное из прав,
В конце пути вернуться к Богу.

И я заранее прошу
У Бога, у людей прощения,
Я прошлое не ворошу,
И не ищу я в нем спасения,

Своих надежд не умалю,
Я Бога, словом своим славил,
И не хочу, чтоб грязь свою
Одеждой Бога прикрывали.

О, сколько грязных дел,
И мыслей скудных и убогих,
Возможно, каждый бы хотел,
Связать бы с промыслами Бога.

Никто меня не убедит,
Что был «Завет» написан Богом,
За каждой строчкою – левит,                С своим мышлением и злобой.

Я католичества главу
Понять пытаюсь, понимая,
Что,  зло, рождая, наяву,
Не приоткрыть ворота рая.

А сколько жертв, а сколько бед
Сотворено во имя Бога,
И Ветхий говорит Завет
Об этом слишком много.

Что в нём записано пером,
Отмеряно в пустыне жезлом,
Ни долотом, ни топором,
Калёным не иссечь железом.

А вера та, в чью верю я,
Не разрушала, созидая,
Нет лучше Православия,
Оно – путь к истине и раю.

Нет крови на его руках,
Хоть тёмные места и были,
Врага, покаявшись в грехах,
Не убивали, а простили…

БЫТИЕ  (ПЕРВАЯ  КНИГА  МОИСЕЕВА)
                МИР  РАЗУМОМ   РОЖДЁН
БЫТИЕ.  Глава 1-я и 2-я.

Бог сотворил небо, землю и все, что на них находится, в шесть дней. До этого земля была пустынна и покрыта мраком. В первый день творения он создал свет, во второй день он сотворил воздушное пространство и небо. В третий день он отделил воду от суши и т. д. На шестой день он сотворил человека – Адама, что означает слово – «земля»

Первичен Бог или Хаос,
Для нас, живущих, не столь
важно,
А потому и сам вопрос,
На первый взгляд, как будто,
праздный.

Я полагаю, был Хаос,
В нём зародился светлый
разум,
Он совершенствовался, рос,
Призвание своё, познав не
сразу.

Вокруг бурлило и неслось,
Взрывалось громко, билось
глухо,
Хаос, конечно, есть хаос,
Несовместимый с светлым
духом.

Стремленье что-то созидать
Святого духа назначенье,
А хаос призван разрушать,
Единые, в сопоставлении.

Единства их не сознаём,
Познанья слабы, их немного,
Мы хаос космосом зовём,
А разум называем Богом.

Путь созидания неведом,
У Бога много было лиц,
И космос не оставил следа,
Но состоит он из частиц.

Они – и стали той основой,
Из коей мир построен был,
Мысль Духа создавала слово,
В него энергию вложив.

Энергия неисчислима,
Но образцов, моделей нет,
Дух Божий в темноте, незримый,
Носился много, много лет.

Земля была пуста, безвидна,
И тьма кромешная над бездной,
Бог начал, это – очевидно
С ошибок  Хаоса, невежды.

Он первым делом создал свет,
И назван день его основой,
Спасает свет от многих бед,
Мы, право, ночью бестолковы.

Создал траву, зеленый лес,
Деревьев, приносящих плод,
Моря и сушу, свод небес,
Светил небесных хоровод,

Луну и солнышко, и звёзды,
Животных, насекомых, рыб
И птиц различных, вьющих
гнезда,
Всё шло по маслу, если бы

Не создал он венец творенья,
Адамом назван чудо – плод…
И Хаос приступил к рожденью,
Возник у Бога  - антипод.

Нам разум дан, частица Бога,
Но не всегда мы сознаём,
То мы родим добра немного,
То зло большое создаём.

И результаты видим сами,
Хоть мало говорим об этом,
Что Бог создал под небесами,
Мы губим, может быть –
планету.

ИСКУШЕНИЕ  ЕВЫ

БЫТИЕ. Глава 3-я

Счастливо и беззаботно жил Адам в саду Эдема, но он был одинок. Тогда Бог сказал: «Не хорошо человеку жить одиноко; надо создать ему помощника». Из ребра Адама и была создана Богом Ева, что означает – «Жизнь». И стали Адам и Ева жить счастливо, ходили обнаженными, без одежды и не стыдились своей наготы. Но счастье людей скоро кончилось:

Так мало строк, посвящено той теме,
В какой Создатель проявлял заботу,
Какие парки и сады разбил в Эдеме,
Проделав истинно огромную работу.

Каких деревьев только ни собрал,
На всех красивые и вкусные плоды,
Со всех сторон Эдем тот окружал
Речной поток чудеснейшей воды.

Цветы прекрасные везде благоухали,
Любуйся ими, аромат  вдыхая.
Таких красот потом не создавали,
Недаром уголок назвали  раем.

Доступно всё, гуляй себе и кушай,
Устал – под дерево тенистое ложись,
Иль птичек райских песни слушай
Такая – созерцательная жизнь

Один запрет – стоящее в средине,
Раскидистое дерево одно.
И памятью людей оно хранимо,
Забыть его никак не суждено.

Заметил Бог, что приуныл Адам,
Он куксится, красоты надоели.
Чтобы Адам не говорил с собою сам,
Бог сделал из ребра Адама Еву.

Значительно активней была Ева,
Что до Адама, - увалень, тюлень,
От любопытства до всего ей дело,
Он разомлел, пошевелиться лень.

А, бодрствуя, они вдвоем гуляют,
И ласки только в позах, да словах,
Похоже, что совсем не понимают,
Зачем у них различия в телах.

Бесспорно, их нечаянно касались
Частями  тела, ртом и носом,
Но только после весело смеялись
Над незнакомым половым вопросом.

Но, если нам хоть что-то незнакомо,
Есть любопытство, пусть и небольшое,
Тогда нарушим все запреты и законы,
Иначе не найти душе покоя.

Гуляя, по Эдему как-то раз,
Адам не находился рядом с девой,
Забыла строгий божеский наказ,
У древа жизни оказалась Ева.

На дереве раскачивался змей,
Красив, неповторим его узор,
Змей нежно обратился к ней:
«Не проходи, останови свой взор.

Мы здесь с тобой одни, куда спешишь,
Дай обонять благоуханье рта,
Любой частицы тела. Повернись.
О, Боже мой, какая красота!

Прекрасна и свежа, как дивный цвет,
Красивей роз, благоуханней лилий,
Лицо твоё, как утренний рассвет,
Нет ножек красивей, что по земле
ходили»

«Я не пойму, о чём ты говоришь, -
Смутившись, дева, тихо лепетала, -
Сегодня почему-то не шипишь,
Такой змеи давно я не видала»…

«Чтоб мне сказать моих не хватит
слов,
Мне лицезреть тебя, чудесную,
приятно,
Я пасть к ногам твоим готов,
Любовью я к тебе пылаю необъятной,

Готов их целовать и стать твоим
рабом,
И наслаждаться каждым твоим
словом»…
«Мне некогда сейчас, поговорим
потом,
Когда я буду выслушать готова»…

«Постой, не уходи, пойми меня,
Я трепещу, боясь тебя  обидеть,
Я умираю по тебе, любя,
Я всё отдам, чтоб только тебя видеть.

Случилось так, я проглотил сей плод,
Он вкусом несравним, чудесен,
И я прозрел, разверзся рот,
Мир без тебя стал сер и тесен.

Сорви его, не тот …правей,
Вкуси его, и ты сама прозреешь,
Ну, что дрожишь, красавица, смелей,
Я вижу, ты от ужаса немеешь».

«Нам Бог велел, - сказала тихо Ева, -
Чтоб обходили древо стороной,
Мне смерть страшна, я б не хотела
Покинуть этот рай земной!»

«Какая смерть, о чём тут говорить,
Я правду говорю, без всякого обмана,
Дар смерти это древо не таит,
Сама увидишь, убедишь Адама, -

Змей плод сорвал и тут же проглотил, -
Ну, посмотри сама, я жив, здоров,
Блаженство познаю и страстную любовь.
Рок твой приход сюда благословил».

« Опять ты про любовь, она вкусна, -
Сказала Ева, - я её не вижу?»
«Любовь, о, Ева, сразу не видна,
Ни сверху, ни с боков, ни снизу.

Любовь есть только чувство,
Понятное не только мне, а многим,
Бог обманул тебя легко, искусно,
Съев плод, вы стали бы, как боги.

Ну, посмотри на облик мой, -
И змей тотчас преобразился,
Два мощные крыла возникли за спиной,
И нежный свет вокруг лица разлился.

И Ева ахнула, сердечко трепетало:
«Да, ты могуч, и красивей Адама,
Таким тебя не представляла,
Откуда ты, скажи об этом прямо?»

«Твой скромный раб я – Люцифер,
Я только что стал богом светоносным,
Возможно, что ты поняла теперь,
Съешь плод, и никаких вопросов!»

«Любовь взамен какого-то плода», -
И Еву оставляют мужество и силы,
Сорвала плод, коснулась губ едва,
Вздохнула, пожевала, проглотила.

И тотчас в жилах забурлила кровь,
И зов любви услышала сама,
Теперь нужна ей плотская любовь,
Ликует от удачи Сатана.

И чувства новые не в силах побороть,
Любовь звала, и сердце сладко ныло,
И Ева приняла в себя чужую плоть,
И радости любви с «врагом» вкусила.

И в юбочке из трав и полевых цветов,
С плодом в руке явилась к мужу,
Болтала про какую-то любовь,
И что Адам ей больше сердца нужен.

Адам остолбенел, увидев пред собой,
Жену такой, преображённой,
Её глаза манили глубиной
И нежностью, невиданной, огромной.

Известно всем про Божье наказание,
Как люди были изгнаны из рая.
Для нас, живущих ныне, в назидание,
Чтоб помнили о том, не забывали.

Не знаю, кем написаны те строки,
Но, в библии их, явно, не приемлю.
Не может Бог быть вредным и жестоким,
А справедливость божия не дремлет.

Он создавал Адама не для лени,
Ведь впереди ещё свершений сколько,
Задача для грядущих поколений,
Решение от нас зависит, только!

Рай был похож на карантин,
Где б человек освоился, познав себя,
Без Бога он не смог бы жить один,
Бог пестовал его, сознательно любя.

Что с нами будет, я не знаю,
Мал разумом, познать мне не дано,
Путь есть ли у меня, ведущий к раю?
А как туда идти, мне всё равно.

О чём страдать, о чём ещё жалеть,
Хоть ада наша жизнь не лучше.
Когда наши тела настигнет смерть,
В раю, как в емкости, хранятся наши
души.

Уверен я, изгнание из рая
Не было для людей суровым
приговором,
Им уготована была судьба такая,
Они ушли с подарком, не позором.

Подарок тот – блаженство и любовь,
Они – источник радости, надежды,
Где царствуют они – надежный  кров,
В нём властвует забота, как и прежде.

Иначе, как мне Бога понимать,
Слова его не раз мной повторимы:
«Оставит человек отца и мать,
Прилепится к жене и будет плоть
едина».

КАИН   И  АВЕЛЬ -
ПЕРВОЕ  УБИЙСТВО
( Ветхий завет. Бытие. Глава 4)

У Адама и Евы родились два сына. Старшего звали Каином, а младшего Авелем. Каин занимался земледелием, а Авель был пастухом. Однажды Каин принес в жертву Богу плоды рук своих, выращенных на земле. Авель тоже принес жертву Богу. Жертва Авеля больше пришлась по душе Богу. Это породило у  последнего зависть, и следствием этого и было убийство Каином Авеля:

Читая библии главу
Про первое убийство,
Не сыплю пепел на главу,
Нужны не чувства, мысли.

Понять ушедшее давно,
Канувшее всё в Лету,
И дать оценку, заодно,
Всем бедам на планете.

Решили: Каин смерть родил,
Убив родного брата.
Но, как процесс происходил,
Мне не совсем понятно.

Причина, зависть, или гнев?
Иль, то, другое, вместе?
Как тело спрятать он сумел,
Зарыв его на месте?

Что говорили, как сошлись,
Занявшись разным делом?
Что значит, праведная жизнь?
Кто робким был, кто смелым?

Как план убийства созревал,
Иль вышло всё случайно?
А брат его подозревал,
Иль это было тайной?

Предвидеть мог убийство Бог?
Не только мог, предвидел!
Коль это так, вмешаться мог,
Чтоб Каин не обидел.

Он мог бы Авеля спасти,
Убивши зависть, муку,
Со стадом дальше увести,
Связать убийце руки.

Но, мыслю я, как человек.
На первом плане – чувства.
Стучусь я к правде много лет,
Никак не достучусь я.

Зачем ты разум, Боже, дал?
Ведь я – твоё подобие!
Я долго истину искал,
Её искали многие…

Тогда б события тех лет
В ином предстанут свете,
И легче отыскать мне след
Во тьме тысячелетий.

Бессмертье Каину дано,
И выход – преступлениям,
Преступникам не суждено
Найти себе прощение.

Хотя мольба и привлекла
Всеобщее внимание,
И к Богу Каина слова
Назвали покаянием.

И так, бессмертие дано
За это преступление.
Что Каину оно несло?
Страданье, без сомнения.

Не за решеткой, не в тюрьме,
Но, связанный надёжно.
Сказать два слова мог жене,
Да ветерку…возможно.

Его, увидев, - люди прочь!
Похож на прокажённого.
Проходит день, приходит ночь,
Тоска прижала чёрная!

Сурово Каина судил,
Такая участь выпала,
Закона Бог не преступил,
Всем, дав нам право выбора.

Нам нужно правом дорожить,
Закон, не нарушая.
Свою вину переложить
На Бога мы желаем:

«Он отнял то-то, он забрал,
Молил я,  он не слушал.
Я в злобе дьяволу продал
За злато свою душу»…

«Я так просил, чтоб он помог,
Я истово молился,
Но, не услышал меня Бог,
На зов мой не явился»…

«Не подсказал, не досмотрел,
Не защитил руками,
А  я ему молитвы пел
Иссохшими губами»…

А выводы мои просты,
Нет места чудесам,
Того у Бога не проси,
Что можешь сделать сам!

Не стали лучше мы сейчас,
И внешне неприличнее,
И Каин бродит среди нас,
Пусть и в другом обличье.

Закон нарушен, будь готов,
Что в ад ведет дорога!
Шесть миллиардов дураков
Надеются на Бога.

ТАК  МНОГО  ИМЁН
(Библия. Ветхий завет. Бытие.
Глава  5.

Женских имен в Ветхом  Завете, особенно первых главах Бытия так мало, что создается  впечатление, что женщины отсутствовали, или, думается, в древности  люди не слишком ценили своих жен:


Читаю Библию, не пропуская строк,
Во всё внимательно вникая.
Понятно всё. Проходит срок,
И снова ничего не понимаю.

О, женщина! Тебе не повезло,
Подробностей об этом ты не знала,
По замыслу, в тебе самой гнездится
зло,
Так о тебе рука врага писала

В Святом Писании, а с умыслом, иль
нет?
Писавший чувствами погас?
Иль плоть терзалась много лет,
Не утолив страданий ни на час?

И функции твои в нём выполнял
мужчина,
Ну, скажем, Сиф родил Еноса,
Енос родил Малелеила,
Рожали мужики, и нет вопроса,
А женщина молчание хранила.

Иль, просто, не было ее?  И так,
В Завете Ветхом женщина – статист.
Родить мужчине, этакий пустяк,
Он светел ликом, помыслами чист.

Такое множество в Писании имён,
Родил, родил, и вновь родился.
Деяний нет, что в имени твоём?
Зачем на свет ты, Божий, появился?

Продолжить род, как знамя пронести,
Чтоб вычислить, какого ты колена?
Что встретишь ты на жизненном пути,
Не, избежав, по смерти тлена?

Теряется всё в хаосе времён,
А в войнах гибли многие народы…
И снова вижу множество имён,
Неистребимой, чуждой мне, породы.

Ну, злы, коварны, что тут понимать,
Украсть, подмять, обогатиться!
Как может Бог их голосу внимать,
Перед собою, видя рожи, а не лица?

А женщина для них – разменная монета,
Отдать врагу, не требуя залога…
Читаю словоблудье это,
Рожденное мужчиной, а не Богом.

Не нужно сыпать именами,
Родил, родил, родил, родил…
Зверее нет людей под небесами,
Терпеть таких у Бога мало сил.

ВСЕМИРНЫЙ   ПОТОП
( Библия. Ветхий завет. Главы 6-7)

Видя негодность первобытного рода человеческого, Бог решил истребить его, чтобы очистить место на земле для лучшей породы людей. Жило в то время десятое поколение от рождения Адама. Среди них жил только один праведник – Ной. Бог открыл Ною свой замысел уничтожения всего живого и велел построить ковчег (корабль), разбить его на отделения  и поместиться не только со своим семейством, но и взять каждой породы животных по паре. Живущие во время потопа в ковчеге и дали после окончания потопа начало всему живому на  земле.

Жаль, тот, кто библию писал,
Не дал нам пояснений,
Любой читатель бы познал
Суть множества явлений.

Ну, скажем, Божие сыны,
Что стали появляться,
Откуда? Кто были они?
Теперь не докопаться.

С крылами были, иль без крыл?
Летали днём, иль ночью?
Бог им полёты разрешил,
В пилоты их пророча?

Быть может, ангелы они,
А может быть, и люди?
Днём ярким прячутся в тени,
А ночью тонут в блуде.

Им нужны женские тела,
Влечёт краса земная,
Она к земле и привела,
Забыв о светлом рае.

Наверное, и девы рады
Увидеть стоящих мужчин,
Возможность показать наряды,
Без повода и без причин.

От блуда с ними нарождались
Уроды и гиганты,
И в памяти людской остались
Одни из них – атланты.

Земля устала всех кормить,
И заросли озера,
Что будут есть, что будут пить
Жизнь прекратится скоро.

Бог раздосадован и зол,
И к миру нет возврата,
Искал он выход, не нашел,
Но, не терпел разврата.

Бог осознал свою ошибку,
Когда создал Адама.
А будут новые попытки,
Сказать не хочет прямо.

Всё досконально осознав,
Что опыт был печальным,
Так много предоставил прав
Всем людям изначально.

Кто осудит его за то,
Что выбрал вид расправы –
Устроить на земле потоп.
Он Бог, а значит, - правый.

И был бы я на месте Бога,
Что ждал бы я от блуда,
Когда здоровых так немного.
Ждать исправленья, суда?

Кто может Бога осудить
За гибель человечества,
Он должен рядом с Богом быть,
Начав с истока вечности.

Все измерения у нас –
Суть разума земного,
Мелькнул он искрой и погас,
Так времени немного.

Окинуть взором свою жизнь,
Да заглянуть бы сбоку.
С толпой по жизни пронестись,
Смерть встретить одиноким.

Какую лепту каждый внёс?
Кусочек зла оставил?
И что с собою не донёс?
И сколько раз слукавил?

Помножь число на все миры,
Да, приплюсуй пространство.
Да лишнего не забери,
Добра и постоянства.

Тогда едва ль полезешь в спор,
Коль козырей немного,
И станет ясным приговор,
Нам вынесенный Богом.

Всё также было, как всегда,
Кто пас, кто в поле был,
Журчала в ручейках вода,
И кто-то с кем-то пил.

Сгустились тучи, потемнели,
На землю пали капли,
Плясали дети, песни пели.
И небеса иссякли.

И, вдруг, откуда-то вода
Прозрачною стеной.
На мир обрушилась беда,
Не ведали такой!

Разверзли хляби небеса,
Вода поднялась снизу,
В ней тонут крики, голоса,
Всё превратилось в жижу.

А дождь потоком с неба льёт,
Скала водой плюется.
Всемирный наступил потоп,
Всё тонет в нём, несётся.

Там с шумом рухнула стена,
Там обвалился дом.
Там брешь огромная видна,
А в башне есть пролом.

Там кровля по воде плыла,
А стены развалились.
Там церковь крепкая была,
Да в яму провалилась.

Фигурки бедные людей
Бегут повсюду, тонут,
И обезумевших зверей
Слышны и рёв, и стоны.

Там древо по воде плывет,
На нем с десяток трупов,
И зверь морской, урча, жует
Зеленых, да раздутых.

Все это трудно передать,
Вода всё прибывала.
Её земля, родная мать
Из недр своих рождала.

Рождались, множились ключи,
Вода рвалась фонтаном,
То холодны, то горячи,
То в бок струя, то – прямо.

И камень ноздреватым стал
И мягкий, словно губка,
Огонь, и тот водою стал,
Вулканы, словно трубки.

Вода из них потоком бьёт,
Струя на сотни метров,
Лодчонка утлая плывёт,
Борта надежны крепки.

Но, вот удар, ещё сильней,
Она перевернулась
И все, кто находились в ней,
В потоке захлебнулись.

Бежит, спасается живое,
Не скрыться от воды.
Кричат, визжат, мычат и воют
В предчувствии беды.

Настиг, схватил и завертел,
Предсмертный крик и вой,
И миллионы мертвых тел
Несутся под водой.

И ветер воет и несёт,
Срывает пену с волн,
Песнь бури гордую поёт,
Собой доволен он.

Громы гремят, слепящий свет
И мрак, тяжёлый влажный,
Была гора, её уж нет,
Был горный пик, он сглажен.

Гирляндой люди сплетены,
Теряют дух и силы,
Стояли наверху стены,
Водою всех их смыло.

Напор потока так силён,
Деревья рвёт и валит,
Вот смыт горы огромный
склон,
Накрыло пенным валом.

Там видится скопленье тел,
Вода ревёт, клокочет,
Там глаз огромный заблестел –
Левиафан хохочет,

Огромная раскрыта пасть,
В ней зубы, словно пилы,
Наелся тел людских он всласть,
Передохнуть нет силы.

Чуть стихли громы, всё плывёт,
Мир тонет понемногу,
Глас слышит тонущий народ
Разгневанного Бога.

Отсвет воды багрово красный,
Сквозь тучи лик светила.
В пучине сгинул мир
прекрасный,
Краса ушла, что была.

Библейского потопа факт
Приемлю, без разбора,
Но соблюдая должный такт,
Коснусь лишь приговора.

Что он суров, тут спора нет,
Был вызван вспышкой гнева,
И на земле оставил след,
Тому есть тьма примеров.

Бог справедлив, хоть и суров,
И не уйти от суда,
Но мы, поклясться я готов,
Созрели вновь для блуда

ВАВИЛОНОВСКОЕ 
СТОЛПОТВОРЕНИЕ
( Библия. Ветхий завет. Бытие.
          Глава  11

У Ноя было три сына: Сим, Хам и Яфет. Спасшись от потопа, люди стали размножаться, образовались многочисленные семейства, создавались из близких роды и племена. Сначала эти роды и племена жили между собой дружно, как одна семья и говорили все на одном языке. Главным местом пребывания была равнина в Вавилонии. Однажды люди решили построить город, а в центре его соорудить башню, высотой до самого неба, чтобы ее было видно отовсюду. Но Бог разрушил их безумную затею, смешав все языки, иными  словами, заставив их говорить на разных языках. Не понимая друг друга, люди разбрелись по земле.

Потоп закончился. И жизнь
воскресла
Где можно, строятся дома,
У женщин округлились чресла,
И живности везде сполна.

Вода вливалась в те же поры,
Откуда прежде изливалась,
Возникли вновь долины, горы
Из вод росло и поднималось.

Опять бушует зелень трав,
На всей земле царило лето.
И возрождался прежний нрав
Потомков Сима, Иафета.

Потомки Хама, Вавилон,
Отстроив город, поселились,
Гоморру, Газу и Содом,
Все множились, плодились.

И вновь земля заселена,
И вновь на ней сады и пашни,
Есть кочевые племена…
Задумали построить башню,

Чтоб упиралась в небеса,
Чтобы ходить в чертоги Бога.
Язык один. Шум, голоса, -
Строителей собралось много…

Уже и издали видна,
На много верст, громада башни,
Скудела бедная страна,
Не до овец ей, ни до пашни.

Вершина выше облаков,
Крепки, надежны башни стены.
У Бога план давно готов,
Осталось дожидаться смены.

Огромный бесполезный труд,
Ведёт не просто к отупению,
И вновь грехи, и снова блуд,
Подстать, столпотворению!

И Бог смешал все языки,
Все стали, как, немые,
И мысли, где-то далеки,
И намерения – иные.

И вывод может быть один:
Не нужно дурью, заниматься
Тогда бы был язык един,
Друг друга называли б «братцы».

А так, враги по языкам,
Не можем примириться,
Прошли года, прошли века,
Меж нами те ж границы!

АВРААМ    В   ЕГИПТЕ
( библия, ветхий завет, бытие,
глава 12)

Один из потомков Сима Авраам, взяв с собою племянника Лота и других  родственников, переселился в Ханаан (Палестину). Местные жители назвали переселенцев евреями (заречными), пришедшими с берега дальней реки. Название это закрепилось за их потомками. Однажды в Ханаане начался голод.
Спасаясь от него, Авраам с женой Сарой отправился в Египет.

Представить можно поведение людей,
Нет, не сейчас, в далёком прошлом.
Наверно, не было искусства и затей,
Скромнее жизнь была, намного проще.

Хочу понять Авраама с Сарой,
На месте б им сидеть, не насидеться,
По нашим меркам он – мужчина  старый,
В таких летах впадают часто в детство.

Он шёл в Египет много дней,
И Сара рядышком безропотно шагала,
Ему за семьдесят, а, сколько было ей?
Об этом библия ни слова не сказала.

Когда приблизились, он ей сказал:
«Ты женщина прекрасна видом,
Было бы хорошо, чтоб я сестрою звал,
Меня тогда, возможно, не обидят.

А, если я скажу, что ты моя жена,
В живых меня, наверно, не оставят,
Подумай хорошо над этим ты сама,
Любить тебя кого-то не заставлю!»

За красоту приблизилась она,
И в дом попала к фараону,
В каком обличье? Может, как жена,
Или наложницей по местному закону?

Во всяком случае, Авраам неплохо жил,
Не торговал, нигде и не работал…
Богатство он великое нажил,
Но чьим старанием и чьей заботой?

Верблюды, лошади,  ослы, бараны
Шатры, рабы, рабыни и одежда.
Счастливым это делало Авраама,
И плата в будущем – надежда!

Но тайну как-то фараон узнал,
И почему-то мирно с ним расстался,
Возможно, Сару он давно познал,
И в ласках Сары больше не нуждался.

Примеров не было таких средь нас,
Не приведу я ни одной причины,
Но, может быть, вернулось всё сейчас,
И так ведут себя «достойные» мужчины.

РОЖДЕНИЕ   РЕВНОСТИ
(Библия. Ветхий Завет. Бытие.
Глава 16.)

Авраам и Сара были уже стары, а детей у них не было. По восточному обычаю
Авраам взял себе жену из рабынь – Агарь. Агарь родила ему сына Исмаила. Но не Исмаилу суждено было сделаться наследником  Авраама и патриархом еврейского племени. Бог наградил Авраама наследником, когда Саре было уже девяносто лет, а Аврааму сто. Ребенка назвали Ицхак, или Исаак.

Зависть – чувство вредное, и нет,
Объём её разумный, это – стимул,
Она ж, источник многих бед,
Причины не познал и сгинул.

Причина зависти – богатство и
внимание.
Родится зависть, коль богаты,
Вниманье Бога к Авелю, а Каина
Толкнуло на убийство брата.

Величина у женщины безмерна,
Рождается любовью, внешним
видом,
И в библии немало есть примеров,
Рождалась зависть из обиды.

На что обида? На что угодно:
«Ну, почему у той, не у меня?
Красою та отмечена природной,
А я живу на свете, всё кляня –

Создателя, саму себя, природу,
Родители виновны, ну, и деды,
Зачатие своё, особенность породы,
Да, мало ли какие ещё беды».

Недалеко ушла и ревность,
Её источник в библии указан,
У Сары, бесподобной, несравненной,
Нет сына. Кто из них наказан,

Она сама, иль праведник – Авраам?
Куда ни глянь, детей, как проса,
Смех, визг, да крики, там и там,
А ей не суждено, хоть Бога просят.

Как мужа удержать вблизи себя,
Чтоб не пошёл искать другую,
Ведь жизнь прожили в дружбе и,
любя,
Что будет, если в дом введёт чужую?

Возникла мысль использовать
служанку,
И дать Аврааму в качестве жены,
Прекрасную Агарь, рабыню,
египтянку.
Нежна, послушна все достоинства
видны.

Авраам, прослушав доводы жены,
Спокойно с нею согласился.
С Агарью, египтянкой, ночи, дни,
В покоях часто с нею находился

Для беспокойства Сары есть причины,
Расцвёл Авраам в объятьях девы,
Глаза блестят, как две маслины,
И даже плешь порозовела.

А как ведёт себя рабыня,
Нет, госпоже ни слова не перечит,
А взгляд какой, когда проходит мимо,
Как гордо расправляет свои плечи.

Владеет символом хозяина она,
Не может скрыть довольства дева,
Унижена, отставлена жена,
Теперь Агарь Авраам целует тело.

К тому ж, заметно зреет плод,
А родится, что станет с Сарой?
Всё мрачное ей видится вперед,
Повелевать рабыня домом станет.

И мелкие посыпались придирки,
То воду дева сильно перегрела,
Одежда посерела после стирки,
То лишний хлеб рабыня съела

Потом Аврааму о делах своих,
На ухо долго, долго пела.
А тот: «Агарь в руках - твоих,
Что хочешь, с нею делай!»

Агарь, не выдержав, бежала,
Куда ни глянь, кругом песок,
Но Ангела внезапно увидала,
Красивый ликом, строен и высок.

Велел назад вернуться деве,
Смирив гордыню, в ноги пасть.
«Агарь, задумано  дурное дело,
В пустыне так легко пропасть!»

Агарь вернулась, всё терпела,
А время подошло, родила,
И вырастить сыночка захотела,
Хотя терпеть уже не в силах.

ИЗГНАНИЕ  АГАРЬ.
Ветхий Завет. Бытие. Глава 16

На восьмой день от рождения Исаака на теле ребенка был сделан особый знак по повелению Бога. Такие же знаки были сделаны на телах Авраама и всех мужчин, в том числе и у Исмаила. С тех пор этот обряд, называемый «обрезанием», производится у евреев и мусульман ( потомков Исмаила) над всеми новорожденными.
В детстве Исаак очень любил играть с Исмаилом, своим побочным братом. Саре не нравилось, что ее сын и сын рабыни Агарь воспитываются, как равные наследники и потребовала изгнания Агари.

И тут Авраам, по просьбе Сары
Прогнал Агарь в безводную пустыню,
Кувшин с водою, хлеб и коврик
старый,
Колодцев нет, никто не ходит мимо.

Вода закончилась, Агарь спаслась,
Всё тот же Ангел поднял, проводил:
«Твоя дорога  только началась,
Народом будет править Измаил!»

Родившись, ревность, стала карой,
Избравши пищей множество причин,
Давно забыла про Агарь и Сару,
Хозяйкой, став и женщин, и мужчин.

За ревность платят крупную цену,
Подвластной ей бывает и любовь,
И жизнь с собой забрала не одну,
Собой, попортив многим кровь.

ПРАВИЛА   ТОРГА
Библия. Ветхий завет. Бытие.
Глава 18.

Жители Содома и соседних городов были очень порочны и злы, предавались насилиям, грабежу и разврату. Бог открыл Аврааму, что жителей Содома и Гоморры постигнет страшное бедствие. В Содоме проживал любимый племянник Авраама Лот. Авраам упрашивал Бога пощадить Содом, если в нем
найдутся честные люди.

Авраам высокой удостоен чести –
С создателем свободно говорить.
Ко лжи не прибегал и, избегая, лести,
Стараясь в чём-то Бога убедить.

Бог: «Устал от бесконечных
жалоб,
На жителей Содома и Гоморры,
Всех наказать их не мешало б,
Чтоб пятна смыть грехов, позора,

Залить их всех смолой и серой»…
« В Содоме мой племянник – Лот», -
Авраам подумал, - и Богу смело:
«А если в городе том праведник 
живёт?

О, Господи! Будь справедливым,
Нельзя казнить всех без разбора,
И праведных, и нечестивых…
Полсотни честных среди воров?»

«Ты прав, Авраам, пощаду чести…
И, чтоб ошибки избежать,
Я пощажу всё это место,
Коль праведников найдётся
пятьдесят».

« Перед тобой я – пепел, прах,
Но справедливость будет спорной,
Вдруг ошибусь, надежде крах,
Не пятьдесят их, только сорок?»

« Я и тогда всех пощажу»…
«А, если будет тридцать, двадцать?»…
«За двадцать тоже я не накажу».
«А, если их всего пятнадцать?

А, если десять, или меньше,
Им страшной смерти ожидать? –
Авраам вздохнул, - мне больше
нечем
Тебя, Владыка убеждать!»

Бог больше не сказал ни слова,
Владыка справедлив, но горд…
Но с той поры мы видим снова,
Знакомый нам ведётся торг.

Цену завысят  изначально
Во много, много, много раз,
Обманут нас, как не печально,
Еврей в торговле – бог и асс.

СОДОМ  И  ГОМОРРА
(Библия. Ветхий завет.
Бытие. Глава  19

В Содоме оказался только один праведник, это был Лот. Лот был предупрежден  и Авраамом и Богом и выбрался из города с семейством. Правда, жена Лота, нарушила предупреждение Бога и по пути взглянула назад, чтобы увидеть происходящее за ее спиной, за что была превращена в соляной столп. Обреченные города сгорели, превратились в мрачную пустыню, окаймляющую берега Соленого озера, называемого еще Мертвым морем. Лот удалился в горы, где у его дочерей от него родилось два сына: Моав и Бен-Амми. Эти сыновья стали родоначальниками двух племен: моавитов и аммонитов.
 
Не гимн любви, и не красе
Я посвящаю песню.
А мрачной в жизни полосе,
Ведущей в ад и бездну.

Хоть это было и давно,
О том не слышно споров,
Но вспоминают все равно
Библейскую Гоморру.

Коль есть Гоморра, есть Содом,
В чём городов заслуга?
Служили в них и храм и дом
Вместилищем для блуда.

В Гоморре той, особый секс,
Его зовут анальным,
И поз не перечислить всех,
Развратных и скандальных.

Содом иначе себя вёл,
К животным тут забота,
И каждый в городе завёл
Из живности кого-то.

Его ласкают, с ним живут,
Как муж живёт с женою,
Нормальный секс забыли тут,
Его не беспокоят.

Гостей случайных и купцов,
Там ждали грех, насилие,
Бродили стаи молодцов,
Пред ними всё в бессилии.

Бог долго, долго наблюдал,
Все эти вакханалии,
Такою смертью наказал,
Которой и не знали мы.

Лежат Гоморра и Содом
В прелестнейшей долине,
И каждый храм, и каждый дом
В зелёных красках, синих

Колодцы с пресною водой,
Солёные озера,
Свод неба серо-голубой
Зелёные просторы

Здесь всё, что можно пожелать,
Хлеб, молоко, вино,
И можно путника принять…
Не ходят здесь давно.

Идёт о них дурная слава,
Обходят стороной.
Кровь в жилах застывала,
Ни мертвый путник, ни живой

В Содоме поселился Лот,
Расставшийся с Авраамом,
Богатством поделился тот,
Ушёл племянник рано,

Как из Египта возвратясь,
Не год прожил, а много
Жил Лот открыто, не боясь,
Обласкан самим Богом.

Под вечер как-то к Лоту в дом.
Два Ангела пришли.
Сказав, что город обречён,
Чтоб близкие ушли.

Не стану я о том писать,
Как прибыла толпа,
Красивых юношей познать,
Да, как ни с чем ушла.

Как сера с неба  и смола
Под тяжкий  жуткий гром,
Гоморру сверху залила,
А с нею и Содом,

Как тяжек бы у Лота путь,
Ведь бросил всё,
Жена, назад решив взглянуть,
Вдруг превратилась в столп.

Жены, лишившись, и всего
Остались дух и силы,
От Лота дочери его
Сынов родили.

Лот образцом должен служить,
Богослужения,
Мне пьянством трудно объяснить
Само кровосмешение

ПЕРВЫЙ  ОБМАН  И  ПОДЛОГ.
(Библия. Ветхий Завет. Бытие.
Глава 25, 27.)

После смерти Авраама  патриархом всех евреев стал его сын Исаак. Исааку, для того, чтобы жениться на любимой девушке Ревеке, пришлось долго послужить тестю своему Лавану. От Ревекки Исаак имел двух сыновей-близнецов. Родившегося первым звали Исавом, второго – Иаковом. Исав, родившись первым, имел право первородства, т.е. по смерти отца он должен был стать начальником семьи. Исав любил охотиться на зверей, и был «человек степной», руки его были волосаты, от него исходил звериный запах. Иаков любил мирную, пастушескую жизнь и был «человек шатров» Однажды Исав вернулся с охоты усталым и голодным. Иаков ел чечевичную похлебку. Исав попросил похлебки. Иаков сказал: «Уступи мне право первородства, и я дам тебе похлебки» Исав отвечал: « Я умираю от голода, на что мне старшинство!» Таким образом, за чечевичную похлебку Исав продал свое право первородства.
Потом наступил черед благословения перед смертью Исаака. Оно было обманом  получено Иаковом с помощью матери своей Ревекки.

Два близнеца Ревекки и Исаака,
Кто перед кем имеет превосходство?
Был первенцем Исав, за братом шёл
Иаков.
Исав имеет право первородства.

По времени главою станет рода,
Наследник дел Исаака и Авраама,
Судья и вождь еврейского народа,
Как Божий пастор стада из баранов.

Исав был правом, помыслами прост,
Любимый сын отца Исаака.
Второй ловчил, короче, был прохвост,
Любимец матери – Иаков.

В семье бывает, часто – густо,
Что к младшему у матери душа,
Пусть глупый он, и за душою пусто,
Пусть будет мот, в кармане – ни гроша…

Пошло ли это только от Ревекки,
Не знаю, утверждать не стану,
Идёт всё это из веков во веки,
По разным континентам,  странам

Исав был человек полей, лесов,
И слыл отличным звероловом,
Иаков кроткий, ласковый, готов
В шатре сидеть, не выходя из дома.

Ну, чем не маменькин сынок,
Все достаются лакомства и ласки.
Исав был волосат, могуч, высок,
Иаков - богатырь из детской сказки.

Есть время всё продумать, рассчитать,
По этой части с маменькой есть
сходство,
И за похлебку, что тут понимать,
Исава приобрёл он первородство.

Исаака подводило зрение,
Иаков подошёл, личину приняв брата,
Обманом получил благословение,
Став над Израилем…Богатым!

Слепой Исаак был введен им в обман,
Не ожидал коварного подлога,
Сработал до конца Ревекки план,
Исав лишён был прав, рожденьем
данных Богом.

Иаков стал Израиля вождём,
Великой хитростью и подлостью владея,
Обман был первой хитростью рождён,
И стал привычным в Иудее.
               
И  ПРОСЛАВЛЮ  ТЕБЯ…
( Библия. Ветхий Завет.
Бытие, глава 32)

Убегая от враждебных ханаанских племен, Иаков двинулся на Юг, к месту, где потом стоял  город Ботэль. Здесь Иаков поставил жертвенник Богу, приказал родственникам своим уничтожить все изображения ложных богов, которые они захватили с собой из дома тестя его Лавана. Здесь у берега реки произошла встреча Иакова с Богом, когда Бог велел Иакову впредь именоваться – Израиль.
В этом слове есть частица божественного имени Эль. 

Я долго думал, неотступно:
«Зачем бороться с Богом?
Ведь даже мысль сама преступна,
Но, говорит о многом»…

Ведь в библии такое есть,
И сказано открыто,
Иакову добавить честь,
Чтоб ложь была прикрыта.

Кто обманул и раз, и два,
Тот создан для обмана,
И усомниться в том едва
Возможно, скажем прямо,

Подумаем, зачем у брода,
Без повода причины,
В отсутствии народа,
Сражаются мужчины?

К тому же, ночью, а не днём,
Какой тут виден прок?
Был ценный вывод извлечён,
Заучен, как урок.

Один – Иаков, а другой?
Его назвали НЕКТО,
Сгибались до земли дугой,
Держа друг друга крепко,

Плечо к плечу, бедро к бедру,
Они друг другу – равны,
И я признаюсь, не совру,
Сражались оба славно.

Могучи, что ни говори,
Но НЕКТО так устал, -
Сраженье длилось до зари,
Он вывихнул сустав

Иакову. Непобедим,
Скалой стоял Иаков,
Тогда сказал, кто бился с ним:
«Пусти меня, однако…

Ты с Богом бился эту ночь,
И был непобедимым,
Пускай враги несутся прочь,
Израиль – твоё имя».

И сделан вывод, наконец:
Народ тот будет славным,
Чей прародитель и отец
В бою был Богу равным.

СПРАВЕДЛИВОСТЬ
(Библия. Ветхий Завет. Бытие
глава 34.)

После примирения с Исавом, когда Иаков поклонился своему брату до земли семь раз, Иаков раскинул шатры свои вблизи города Сихема. Сын местного князя, по имени тоже «Сихем», похитил дочь Иакова, Дину, в то время, как она вышла погулять. Сихем хотел жениться на Дине, для чего к Иакову приходил отец Сихема  Еммора с просьбой о браке между детьми, но Иаков не мог отдать дочь за инородца. Мужественные сыновья Иакова  Симон и Леви, вооружили своих людей и напали на жителей города врасплох. Они убили всех…

Господние пути неисповедимы,
Задумок Бога не понять.
С какою целью вышла Дина,
Без близких в поле погулять?

Красива дочь Иакова и Лии,
Сихем увёл к себе в шатёр,
Спал с ней и совершил насилие,
Оно и вызывает спор.

В Завете Ветхом сказано:
Душою прилепился к ней,
И не было в любви отказа,
И полюбил. И много дней

Прошло, а не страдает Лия,
Иакова спокойна ночь,
И ясно, не было насилия,
Сама ушла к Сихему дочь.

А может, быть была боязнь
Затронуть сильного соседа,
Отец Сихема местный князь,
Сомнительна победа…

К Иакову пришёл Еммора,
Жену просил для сына,
Намёка не было на ссору,
А речь велась о Дине…

Беседа мирною была,
Ни шума и не спора,
Спокойны были и слова
Иакова Еммору.

В них только понимание,
Согласье дал на брак,
Вот только б обрезание,
И между ними – лад.

В словах лукавый был подход:
Возможно и братание
Вот если бы ваш весь народ
Пошёл на обрезание.

И князь сказал народу своему:
«Соседи мирны и спокойны,
Мы не ведём с ними войну,
Доверия достойны…

Земля обширна, плодородна,
Мы отведём им пашню.
Общение меж нас свободно,
Их девы – жены наши…

И с явным пониманием
Народ согласье дал,
Пошли на обрезание,
Пройдя весь ритуал.

Мужчины сделались больны,
Лишились просто силы,
Пришли Иакова сыны,
Мужчин всех умертвили.

В плен увели детей и жён,
Забрали скот, имущество,
Добычей каждый нагружён,
В обмане – преимущество.

Об этом кто-то рассказал,
Намёка нет стыдливости,
Иной, наверное, не знал
Израиль справедливости.

Вся жизнь Израиля война,
Сплошные притеснения,
И чётко истина видна –
Народов истребление.

Израиль жил тогда в шатрах,
Народ был кочевой,
Как травяной покров зачах,
Опять идут «домой».

А дом везде, где слаб сосед,
И явно преимущество,
Он истреблён, соседа нет.
Его – твоё имущество

А если сильный, уходи,
И бестолку не трогай,
Пока ослабнет, подожди,
К душе найди дорогу.

Чтоб это как-то оправдать,
Ссылаются на Бога,
Он им велел всё это взять,
Коль слаб народ, убогий!

ИСХОД  (ВТОРАЯ  КНИГА  МОИСЕЕВА)

ИСХОД  ЕВРЕЕВ ИЗ ЕГИПТА 
Главы 1-30.
Сыновья Иакова из зависти к своему младшему брату красавцу Иосифу, продали его в Египет, в рабство. Но, обладая даром прорицания, Иосиф добился при дворе египетского фараона высочайшего положения, став вторым лицом в государстве после фараона. По приглашению Иосифа его отец Иаков, а с ним и все ближние переселились в Египет. Когда Иаков умер, (ему было в то время 147 лет), тело его из Египта перевезли в Ханаан и похоронили. Оставшиеся в Египте евреи размножились. С Иаковом пришло семьдесят человек, а разрослись во множество родов, называемых коленами. Израильтяне не смешивались с египтянами и стали опасными для последних. Их фараон сказал: «Вот племя израильское размножается и может стать  сильнее нас!» Чтобы не произошло этого, евреи были превращены в рабов. Израильтянами были построены для фараона два города Питом и Рамсес. Но рабство не остановило размножения евреев. Тогда фараоном был отдан приказ всех новорожденных мальчиков израильтян топить в реке. Израильскому народу грозило полное исчезновение. У одного израильтянина из колена Левина родился сын. В течение трех месяцев родители скрывали факт рождения сына, но, когда это стало уже невозможно, мать положила сына в корзину и спрятала ее на берегу Нила. Дочь фараона вышла к реке купаться, нашла корзину с ребенком, горько плачущим. Царевна пожалела его, не только сохранила ему жизнь, но и воспитала, как своего сына.
Дали ему имя Моисей, что означает – «вынутый из реки». Когда Моисей вырос, потрясенный страданиями израильтян, он решил вывести их из рабства. С помощью знамений, данными Богом Моисею, тому удалось получить согласие фараона на вывод израильтян из плена. Начался великий исход. Пробыли евреи в Египте 430 лет. Скорее всего исход из Египта произошел в период правления в Египте фараона Менефта Первого, из династии гиксов (кочевых племен), покоривших Египет. Самыми тяжелыми годами рабства следует считать правление фараонов 19 династии Рамсесов Первого и Второго.

Так трудно приподнять прошедшего
пласты.
Тем более, понять деянья Бога,
По виду, кажутся, совсем они просты,
А тайн хранят в себе так много.

Пробить бы взором толщину веков,
Поступки бы понять далеких предков,
Свободной мыслью, даже без оков,
Ошибки допускаются  нередко.

В своем, простом, мышлении убогом
Я как-то разобрать пытался,
Как Моисей, ведомый Богом,
На лжи ни разу не попался.

Как заморочил головы людей,
Водя их сорок лет по кругу,
Ведь не лишен был памяти еврей,
А, может быть, передоверил другу?

Как шёл со всеми, пил и ел,
Не поделившись с ними важной тайной,
Что избран Богом. Не посмел
Ей вырваться из уст, пусть даже и
случайно.

Пророка дар возможно посчитать
Особым даром, данным Моисею,
Как весь народ в узде держать,
Законов крепких не имея.

Из плена отпускал евреев фараон,
Не волею своей, знаменьем Бога,
Несли детей, вели с собою жен,
Из скарба кое-что, еды совсем
немного.

Колонну не охватишь взором,
Шестьсот три тысячи людей,
Из плена шедших, из позора,
Пророк ведёт их – Моисей.

Колонна растянулась, как змея,
Во множество рядов, но сохранив
порядок,
Где место знает каждая семья,
Путь предстоял, далёк, не сладок.

У каждого колена своё знамя,
А сколько их всего идёт колен?
А позади пожара видно пламя,
Горели те, кто не покинул плен…

Беда, коль в теле у кого-то был
изъян,
Из тех, кто шёл за Моисеем.
Проверили израильтян,
Больному не дойти до Иудеи.

Изгнали их, они уходят прочь,
Дороги нет. Их некому вести,
На юге быстро наступает ночь,
Иссушит солнце, поглотят пески.

В пустыне ветер жгучий жжёт,
Уходит жизнь с мочой и потом,
Шакал лишь мумию найдёт,
Коль ночью выйдет на охоту.

То там, то там белеют кости,
Пересыпает их на солнышке песок,
Не ждёт живых пустыня в гости,
А путь здесь к смерти недалёк.

Событий тех минувших лет
В себе надёжно библия хранила,
Тех череду побед, а чаще бед…
Не сомневаюсь, всё так было.

Не удивлял меня проход,
Проделанный ударом жезла,
Когда разверзлась толща вод,
Не испарилась, не исчезла,

По обе стороны людской колонны
Стоит стена воды морской,
Дельфины, рыбы изумленно
Кивают пришлым головой.

Прошли, и море улеглось,
Куда податься египтянам,
Им флот собрать не удалось,
Не бегать же по разным странам…

Не удивил терновый куст,
С горящим пламенем в средине,
Но навели меня на грусть
Заносы, бури в той пустыне.

Возможно, и не то бывает,
Каких не встретишь только бед.
Когда блуждает по Синаю
Народ за долгих сорок лет.

Но, шутки в сторону, друзья,
Ведь на пути людей пустыня,
В ней сложит голову семья,
Потомкам, не оставив имя.

А агрессивность как сдержать,
В пустыне их, водя кругами,
Чем их кормить, как одевать,
Ночлег создать под небесами?

Пророк не фокусник, ни плут.
Но манна, выпавшая с неба,
Чтоб накормить голодный люд,
Похожая на комья снега.

Восходит солнце, манны нет,
Она, как снег, под солнцем тает,
Лишь остается черный след.
Впрок пищу ту не собирают.

Не в поле были, ни в саду,
А шли под солнышком в пустыне,
Где каждый день за два в аду,
А ночью выпадает иней.

В пути рождались, умирали.
Росло и превращалось в тлен,
И про Египет забывали,
Про рабство там и тяжкий плен.

И ропот слышал Моисей
А в них о пиве, чесноке и луке,
С тоскою вспоминал о них еврей,
В душе, упрятав свои муки.

Пророк и падал, и вставал,
И снова вёл их по пустыне,
И красный диск не уставал
Поджаривать евреям спины.

И, если б не знаменья Бога,
Прилюдно, ясно, на глазах,
Уныние сразило б многих,
Бредущих в муках и слезах.

Как тяжек данный был обет,
Но вождь его не преступил,
Он вёл евреев сорок лет,
И, кажется, ему хватало сил.

Когда же на горе Сион
От Бога получал скрижали,
Евреи вдели как он
Устал, как ноги у него дрожали.

Так сложно втайне сохранить
Заветы и наказы Бога,
Как жажду детям утолить,
Как поддержать, хотя б немного.

Нет, право, все не объяснить
Одним талантом Моисея,
Не просто так за нос водить
Не одного, а всех евреев.

Неграмотных уму учить,
Учить по торе, по талмуду,
Как всех заставить Бога чтить,
Не подчиняясь, зову блуда.

Но, Моисей лишь человек,
И слабости ему не чужды,
Он доживет, как  все, свой век,
Познав все тяготы и нужды.

Ведь только знал один Господь,
Когда придет конец исхода,
Как Моисей наземь падёт
В конце тяжелого похода,

Глазами, не увидев Иордан,
И виноградную лозу,
Такой зарок был Богу дан,
Усилием вождь сдерживал слезу.

Из старческих катилась глаз,
Он мир уже сквозь сетку видит,
И ждет – раздастся Божий глас,
Пощады, правда, не предвидит.

Ведь небеса ему запрещены,
Господь не позовёт на небо,
У старца  не было жены,
Подвластным чарам женским
не был.

У Бога свой, божественный расклад,
За все страдания в пути пророка,
Ему не получить наград,
Хоть миссия сама  была высока.

Ведь вёл народ из-под кнута,
Как сделаешь его Великим?
Идеология  раба совсем не та,
Не поведёшь  на меч и пики.

Ему б поесть, ему б поспать,
Его не сдвинуть с мертвой точки,
Рабов способен  лишь рождать,
Будь то сыны и будь то дочки.

Израиль новый заселить рабами,
Из пепла, возродив страну?
Сегодня Бог шагает рядом с нами,
Кто завтра поведёт их на  войну?

Искоренить в душе раба, -
Бедна и нерадива паства, -
Хоть власть над ним ему дана,
Но как построить  с ними государство?

Уходит время,  с ним  и раб – уйдёт,
Ну, что сказать, к чему лукавить,
Когда  всё новое поднимется, придёт,
И будет строить, Бога славить!

Ведь если б путь тот был прямой,
На месяц, два хватило бы пути,
Но сорок лет пешком идти домой,
Не каждому дано тот путь пройти.

Мучений сколько, сколько жизней,
Кто вышел с ним, тот не пришел,
Служил он  Богу и отчизне,
В конце пути и смерть свою нашел.

Понять бы всё величие пророка?
Ведь только силой, Богом данной,
Привел народ, он к самому порогу
Земли ему обетованной.

Лежит она, как на ладони,
Там зреет виноград, а там  сады
И из реки пьют воду кони,
Везде – довольствия следы.

Народ привёл, в глазах темнеет.
На небо не взойти, нет права.
Над самой головою голубеет…
Последние слова пророка:
«Богу слава!»

Воды б испить из Иордана,
Так не дано, он тяжко  грешен.
Евреев сорок лет держал в обмане,                Мир тяжек был и пресен!

Всего в две- три лопаты глубины,
Готова яма для пророка,
Деяния его  видны,
Они огромны, без порока.

Над ямой не воздвигнут свод,
Не возвышается гробница,
И не придет сюда народ,
Чтобы пророку поклониться.

ВАЛААМОВА   ОСЛИЦА
(Библия. Ветхий Завет.
Числа. Глава 22.)

Когда Моисей привел израильтян в страну эдомитов, находящуюся под властью аморейского царя Сихона, израильский пророк направил к царю послов с просьбою пропустить израильтян через свои земли. Сихон не дал согласи и вывел против Моисея свои войска. Аморейцы были разбиты, был захвачен их главный город Хешбон. Израильтяне закрепились в восточной, заиорданской области Ханаана. Моавитяне (вспомните одного из сынов праведника Лота),
опасаясь участи амореев, послали чародея Валаама, чтобы он проклял Моисея и его народ, ибо знали, что благословенный Валаамом становится счастливым, а – проклятого ждут одни несчастья. Напрасно царь моавитян Балак ожидал проклятий Валаамом израильтян, напротив, Валаам благословил евреев и предсказал им великое будущее

Великой силой обладает Валаам,
Проклятие его прилипчивей заразы,
Дар тот великий Богом дан,
Промашки не было ни разу.

Благословение Валаама тоже сильно,
Благословит жену, она – родит,
И урожай земель будет обильным,
Когда Валаам перстом благословит.

Вопрос, простит ли Бог Валааму,
Когда идёт он проклинать евреев,
Бредущих из Египта к Иордану,
Ведомых по пустыне Моисеем,

Считаю, Валааму повезло
Иметь такую мудрую ослицу,
Верхом на ней он ехал делать зло,
Ослица же старалась уклониться.

Ногами бил, пинал, стегал бичом,
Расходуя напрасно силы.
Упряма та, и боль ей нипочём,
Потом раскрыла рот, заговорила:

«За что меня пинаешь, плетью бьешь,
Чем провинилась я перед тобою?
Ты слеп хозяин, не туда идёшь…
Ты ангела не видишь пред собою!»

Пристыжен был ослицей Валаам,
И тотчас повернул к себе домой,
Урок ослу ослицей дан –
Вот, вывод видится, какой!

А какова судьба самой ослицы,
О том в Завете нет ни слова,
Могла поступком возгордиться,
Хозяина возить всегда готова,

Не проклинал Валаам, благословил
Евреев, и было то не раз,
Но жизнь свою не сохранил,
О том пойдёт совсем иной рассказ.

СИНАЙСКОЕ  ОТКРОВЕНИЕ
ИСХОД  ( Глава  31)

Когда израильтяне раскинули шатры свои близ горы Синай, Моисей созвал их и сказал от имени Бога: «Вы видели, что сделал Иегова египтянам…Если вы будете слушаться Бога  и соблюдать его заповеди, то будете для Него самым дорогим из всех народов на земле!» Выслушав вождя, израильтяне обещались все исполнить. Моисей приказал израильтянам приготовиться к великому зрелищу. На третий день Моисей вывел свой народ, расставил его цепью  у подошвы горы, запретив им подниматься выше на гору. С раннего утра гора  была закрыта густыми облаками, на верху что-то вспыхивало и грохотало. На эту гору взошел Моисей. Среди рокота громов и сверкания, раздался могучий голос, в нем звучали заповеди Бога. Народ, выслушав все это, удалился. Моисей оставался сорок дней и ночей  на горе, беседуя с Богом. Когда же он спустился с горы, то увидел, что народ, собрав все свое золото, создал из него золотого тельца и устроил жертвоприношения ему и пляски вокруг него

Сыны Израиля раскинули шатры,
Сочна трава подножия Синая,
Настала ночь, разведены костры,
А на вершине что-то полыхает.

Рассвет. Гора вся в облаках,
Дымиться, молнии сверкают,
Гремят громы, наводят ужас, страх,
А у подножья солнышко блистает.

Подобно грому слышен Бога глас:
« Вы пребываете в пороках,
Я из Египта вывел вас,
В проводники вам дал достойного
пророка.

Иегова – мое мирское имя,
Одно из множества иных моих имен.
Пусть Моисей поднимется к
вершине,
Один он среди вас и сдержан, и умен.

Привел он вас затем сюда,
Чтоб передать мое вам повеленье,
Не создавать кумиров никогда,
Иных не создавать изображений.

Я – Бог, и нет иных богов,
Не создавайте идолов себе,
Животных и дерев, из камня и цветов,
Что на земле, на небе, на воде.

Не поминайте всуе мое имя,
Не подкрепляйте клятвой лжи,
Деяньями прекрасными своими
Вы можете достойно мне служить.

 Глас Бога смолк, но вспыхивает
Пламя,
Местами прорывая облака,
И Моисей тяжелыми шагами
Идет на гору, ноша нелегка

Прожитых лет. Поднялся Моисей,
Там находился сорок суток…
Как без вождя ведет себя еврей,
Доверившись и домыслам, и слухам?

Аарону повелел народ отлить тельца,-
Все золото колена собирали,-
Не видя в жизни божьего лица,
Египетского Аписа создали.

Пророк был потрясен, когда сошел
с горы,
И в ярости разбил скрижали.
Я утверждаю: с той поры
Три первых заповеди часто нарушали.

ПЕСНЬ  ПРОРОКА МОИСЕЯ
( Библия. Ветхий Завет. ИСХОД

Второзаконие. Глава 32.)

Предстояло перейти Иордан, завоевать внутренний Ханаан и разделить землю между коленами Израиля, когда пророк Моисей почувствовал приближение смерти. Было ему от роду 120 лет. Моисей предсказал будущее Израиля, поднялся  на Нево, вершину моавитского хребта гор Писга, долго там стоял и скорбел о том, что не дано ему вступить в будущее израильское государство. Похоронен он в равнине моавитской, место погребения осталось неизвестным потомкам.

Я буду говорить, внимай, о, небо!
И ты, услышь, земля, мои слова,
Я Бога славил, где бы только не был,
Моя ему вникала голова!

Я путь не выбирал, я шёл путём
господним,
Я вас привёл к концу, окончен он,
Последнюю пою я песнь свою
сегодня,
Пока не охватил могильный сон.

Учение моё, как дождь прольётся,
И речь моя осядет, как роса,
И в душах ваших бурно разрастется.
Возрадуется Бог на небесах.

Вам говорю, я господа прославил, -
Твердыня он и праведны пути,
В беде Израиль не был им оставлен,
И  будет вас Иегова вести.

Бог верен, нет неправды в нём,
Он – истина великая сама,
По начертанию его и дышим  и живём,
Вас постоянно  искушает Сатана.

Бог создал нас и обустроил,
Он землю дал, меж вами поделив,
А вы, народ, им вечно недоволен,
В безверии  погряз, порочен и ленив.

А вы, народ, развратный и строптивый,
Народ бессмысленный и глупый,
Вести сюда, едва хватило силы,
Невежественны, непроходимо тупы.

В степи печальной, дикой, вас питал,
Вам манну дал, вы требовали мяса,
Он воду вам давал из камня скал,
Никчемные желанья выполнявши

Тучнел Израиль,  и стал упрям,
И отолстел, и отучнел, и разленился,
Ведь вашим праотцем был сам Авраам.
А вы, народ, бездельем возгордился.

Лицо своё от Бога отвернув,
Презрев Иеговы твердыню,
В грехах великих по уши тонул,
Согнув перед Молохом выю, спину.

Таверы нет в душе у вас,
Не сладость в ней, а только мерра,
Луч радости на лицах вас погас,
Вы – жадны, нечестивы, злы безмерно.

Из уст моих вы слышите мериву,                Я с вами говорю словами Бога,                Меня суетными словами огорчили,
Деяньями зловредными, их много.

Гнев разгорелся у меня огнем,
Я соберу на вас все бедствия,
Жить будете с занесенным мечом,
От унижений никуда ни деться.

Я расселю, вам память сглажу,
Дотла я Вефиль разорю,
Чтоб голос не дошёл от вас ни разу,
В последний раз вам это говорю.

Я, как песок, рассею вас, в семье,
Вы будете чужими, средь народов
Страдать, мечтая о своей земле,
Мечтая об утраченной свободе.

Примечание:  тавера  - горение;  мера -  горечь;  мерива  -  укор;
Вефиль – храм (др. еврейский)

ОБЕТОВАННАЯ  ЗЕМЛЯ
Библия. Ветхий Завет
Книга Иисуса Навина,
Глава первая.

Земля, которую должны были завоевать израильтяне после смерти Моисея, носила различные имена. У евреев сначала она называлась Ханааном, потом –
Эрець-Исраиль (Земля Израильская). Позднее древние греки и римляне назвали ее  Палестиной. Жили в те времена мелкие множественные народы: арамейцы,
аммониты, моавиты, эндомиты, амалекиты, филистимляне. Общее их название
ханаанцы. Всех их ждала смерть, а самых покорных – тяжкое рабство. Они не были подготовлены к такому грозному нашествию.

Скончался мирно Моисей,
Окончен путь великого пророка,
Народ привёл, цель жизни всей,
Хоть много было и пороков.

Цель изменилась, новый путь, -                Земля  предстала пред ними
Уходят прочь тоска и грусть,
Иные времена, иное нужно имя.

В историю Израиля вошло,
Ворвалось сквозь сражения,
Он солнце в небе задержал, и
не зашло,
Луна и солнце вместе на мгновения.

Валаамовой ослицы  уже нет,
Валаам  не делал прегрешения
Не нес с собой он тяжких бед,
А только небольшие заблуждения.

Пал прорицатель, сколько с ним,
Земля ворочалась, стонала,
По звукам лиры не скучал Навин,
Иисуса только битва вдохновляла.

Но всё это потом. Навин стоит,
Вокруг него построились левиты.
А он с народом  резко говорит,
Что за рекой, должно – убито!

Вам Бог их в руки предаёт, -
Всё ценное – в сокровищницу
храма,
Пусть воина рука не устаёт,
Враг наш преступный и упрямый.

ПЕРВЫЕ  ШПИОНЫ
( Библия, Ветхий  Завет.
Книга Иисуса Навина
Глава первая)

Иошуа Бен-Нун (Иисус Навин) двинулся к Иордану во главе всех израильских колен. Прежде чем перейти реку Иордан, Навин послал разведчиков в город Иерихон и его окрестности. Разведчики, вернувшись, рассказали, что жители Иерихона уже наслышаны о победах израильтян в Заиорданье  и находятся в большом страхе.

К реке спустились. Иордан,
Как серебро, вода струится,
Приказ коленам строгий дан,
Стать лагерем, не расходиться.

Иисус глазами мир обвёл –
Земля с садами, городами,
И в небе голубом орёл
Завис, чуть шевеля крылами.

Мычат коровы за рекой,
Пасутся табунами кони,
Над миром разлился покой,
Ко сну устало тело клонит.

Вздохнувши, вождь вошел
в шатёр.
Велел лазутчиков позвать,
Над ними длань свою простёр:
«Об Иерихоне всё узнать!»

Проникли скрытно в город те,
И выбор их был скор и прав,
Блуждали долго в темноте,
Но разыскали блудницу Раав.

Привыкла тело продавать,
Что стоит ей продать народ,
Те золото ей стали предлагать,
Оплату дали наперёд.

Она их прятала, по городу вела,
Осмотрены ворота, стены.
Какие подыскать еще слова,
Чтоб восхвалять предательство,
измену!

И на войне не раз с тех пор:
Коль долго крепость не сдается,
Откроет золото, о чем тут спор,
Ищи предателя, и тот найдется!
 
ЗАВОЕВАНИЕ  ОБЕТОВАННОЙ
ЗЕМЛИ.
(Библия, Ветхий завет, книга Иисуса
Навина. Главы  8, 11, 13.)

Иисус Навин переправился с народом к тому месту, где Иордан наиболее мелководен. Впереди шли священники с ковчегом Иеговы. Это было весною, в месяц Нисан, в тот месяц, когда евреи вышли когда-то из Египта. Народ отпраздновал пасху и подошел к Иерихону. Город был сильно укреплен, и его трудно было взять приступом. В течение шести дней израильские воины правильными рядами двигались вокруг города. Впереди везли священный ковчег, а священники трубили в рога. На седьмой день, во время такого обхода, при сильных трубных звуках и победных кликах осаждавших, часть крепостной стены 

Обетованная земля,
Кто дал, кто верен был обету,
Землей наделена им каждая
семья,
Согласно Ветхому Завету.

Но не пуста ж была она,
На ней ведь прежде люди жили,
Не клок земли, а целая страна,
Реальная, а не из сказки, были.

Кому-то нужно выполнять обет,
Кого-то нужно уничтожить.
Кровавый за Заветом след,
И не заметным быть не может

Земля иными занята была,
Когда сюда пришли евреи,
Рука их жесткая и твердая вела,
Противиться никто не смеет.

За сорок лет, что шли сюда
Рабы Египетского плена,
Сначала шла толпа, потом орда,
Потом искусных воинов колена.

Где строго всё соблюдено,
Где каждый знает своё место,
И есть желание одно,
Есть мясо, фрукты, а не тесто.

Израиль обложил Иерихон, -
Того надёжны, крепки стены, -
Шесть раз вокруг обходит он,
Один раз в сутки, через смену.

И трубы на седьмой взыграли,
Из глоток всех взорвался крик,
И стены Иерихона пали,
Накрыв защитников своих.

Сожженный Гай, со всем живым,
Кругом ужасная картина,
И чёрный тошнотворный дым
Застлал зелёную долину.

И время понеслось бегом,
Где час за день, а день за год,
Коль город окружён врагом,
От страха мечется народ.

Навин судьбу людей решил,
На этих землях прежде жили,
Здесь каждый  гибель заслужил
Животных тоже всех сгубили.

Огонь, и кровь бежит ручьём,
Беда от края и до края.
Иисус Навин пришёл с мечом,
И смертью жителей карает,

Младенцев, старых, молодых,
Будь это муж, или жена,
Никто не спасся, нет живых,
В чём бедных жителей вина.

Не в том ли, что земля нужна,
Пришло евреев слишком много,
Причина вовсе не нужна,
Чтобы прикрыться ширмой Бога.

Я не измыслил ничего,
Я перечитываю строки,
Я констататор лишь того,
Что мир печальный и жестокий.

Где и лоза, и каждый куст
Был вырван с корнем, уничтожен,
Меня не покидает грусть,
И скорбью каждый стих изложен.

Ведь помнится так ярко мне.
Я видел на солдатских пряжках,
«Бог с нами» - было на ремне.                А с дьяволом в одной упряжке.

КОЛЬ  МЯГКО  СТЕЛЮТ
( Библия. Книга судей. Глава 4)

Южные колена Израиля обеспечили себя от нападения иноземцев. Северные колена (Исахар, Ашер, Зевулон, Нафтали) должны были вести борьбу с туземными племенами, так как Север Ханаана не был целиком покорен Иисусом Навиным, многие ханаанцы продолжали жить в своих укрепленных городах, люто ненавидели израильтян и пользовались всяким случаем, чтобы мстить завоевателям. Царь ханаанский Явин в течение многих лет жестоко угнетал израильтян. Его военачальник Сисара держал в страхе все израильское население. В то время на горе Эфрамовой жила мудрая женщина, по имени Дебора. Она стала призывать народ к дружной борьбе с угнетателем. Она призвала к себе воина Барака, из колена Нафтали, и велела ему идти во главе израильтян против Сисары.

В главе четвертой, нужно понимать,
Не следует искать каких-то откровений,
Коль мягко стелют,  твердо спать,
И крайне редкими бывают исключения.

Сисара на Израиль шёл войной,
Пылали города, хлеба, селения,
И чёрный дым стелился над страной,
Израильских колен идёт пленение.

В Израиле тогда судьёй была Дебора,
Великой мудростью прославилась она.
Пророчество её о том, что скоро
От злобного врага очистится страна.

Раскрытой книгой очевидно стала
Жизнь тех, кто злобою рождён,
И в руки женщины Бог предаёт Сисара,
К земле тот будет колом пригвожден.

Бараком как-то он разбит в бою,
Бежали воины, от ужаса вопили,
Спасая жизнь бесценную свою,
Сисара забежал в шатёр к Иаили.

Та приняла его, спасая от беды,
Большим ковром старательно укрыла,
Чтоб жажду утолить, он попросил воды,
Холодным молоком Сисара напоила.

«Я – пеший, - молвил, - потерял коня,
 Спасёшь, великую я подарю награду,
Ты только отвечай, не видела меня,
И воины мои не проходили рядом»

Но предсказанье Бога должно сбыться,
Ведь всё имеет логику, исход,
А от судьбы и на коне не скрыться,
И поражением закончился поход.

Усталость верх взяла, немолод,
Сисара разомлел в объятиях Морфея,
Иаила разыскала тяжкий молот,
И кол, которым запирают двери.

К виску его приставлен острый кол,
Ударом молота она его забила,
Кол насквозь через голову прошёл,
К земле она Сисара пригвоздила.

К ногам ее склонился, пал,
Пророчество сбылось судьи Деборы,
Израильтян веселья час настал.
Суд Бога был решительным и скорым.

И сделать вывод можно и такой,
Какой бы не был ты усталым,
Коль доверяешь жизнь свою, покой.
Пожалуй, стоит вспомнить и Сисара.

А женщине тем более не верь,
Сплошь из обмана соткана она,
Решился спать, закрой покрепче дверь,
Иначе тебе будет не до сна.

САМСОН  -  БОГАТЫРЬ

Врагами израильского колена Данова были филистимляне. Израильтяне много терпели от этого воинственного племени, не имея сил воевать с ним. Сохранились предания только об одном израильском богатыре Самсоне из колена Данова, который лично мстил филистимлянам. По воле родителей в детстве он был объявлен «назареем», т.е. посвященным Богу. В знак этого Самсон не стриг волос своих. С юных лет он стал обнаруживать необыкновенную силу. Выбрав себе невесту среди филистимлянок. Самсон пошел в тот город, в котором та жила. По дороге он встретил молодого льва, который хотел броситься на него. Самсон схватил льва руками и разорвал, как
козленка. Ниже о иных подвигах этого богатыря.

ОСЛИНАЯ   ЧЕЛЮСТЬ, КАК  ОРУЖИЕ.
(Библия, Ветхий Завет, книга судей,
глава 15)

Оружьем в древности служило все,
Топор, коса и просто, кол,
Меч, стрелы, острое копьё,
Что под рукой, с тем он и шел,

Были бы ненависть и смелость,
Конечно, роль играла сила,
Ослиная большая челюсть,
Великое число врагов скосила.

Такой в Завете эпизод,
Филистимляне в нём, Самсон,
С оружием  пришел народ,
И с голыми руками он.
По счастью челюсть подхватил,
Что на земле пред ним валялась,
Он множество людей убил,
Потом сраженьем, похваляясь:

«Я челюстью осла побил толпу,
И две толпы, случись однажды.
Мне было так невмоготу,
Я умирал тогда от жажды.

Но Бог разверз ямину в Лехе,
Ключом забила в ней вода,
Что нужно только человеку,
Воды глоток, да вкусная еда!»

ВОРОТА  ГАЗЫ
( Библия, Ветхий Завет.
Книга судей, глава 16.)

Ушла жена Самсона к другу,
Не очень он о том жалел,
Поднял на ноги всю округу,
Творя немало славных дел.

Он никому не подчинялся,
С таким, попробуй, пошути,
Нет ничего, чтоб он боялся,
Не попадайся на пути.

Хотел поспать, хотел попить,
Никто ему не помешает,
Захочет девушку любить,
Их среди блудниц выбирает.

Искусницы они в любви,
Поставят мертвого на ноги,
Чуть зов, почувствовав крови,
К его услугам очень много.

Пришёл он как-то в город Газу,
И в домик к блуднице вошёл.
Засуетился город разом,
Кто меч припас, кто острый кол.

Закрыли накрепко ворота,
Теперь Самсону не уйти,
Начнётся поутру охота,
Дождаться б, солнышку взойти…

Самсон средь ночи встрепенулся,
Омыл лицо своё водой,
Размял все члены, потянулся,
И, не спеша, пошёл домой.

Открыть ворота ему нечем,
Их, с косяками и запором,
Взвалил Самсон к себе на плечи,
Отнёс их далеко на гору.

Ворота унести не дело,
Не рвался богатырь из жил.
И выводы не стал я делать,
Как понял, так и изложил.

САМСОН  И ДАЛИЛА

( Библия. Книга судей, главы
14 – 16)
 Я опишу известный миф,
Как предан был Самсон Далилой,
И не хотел бы, чтоб мой стих
Родил хоть мелкую обиду.

Чтобы Далилу описать,
Мне нужно с силами собраться.
Какая грудь, какая стать.
Посмотришь, ошалеешь, братцы.

Какая ножка, а задок,
А носик, ротик, брови, уши,
А волосы, а голосок,
Сидел бы, вечно  слушал.

А у Самсона сила, страсть,
Волос, нечесаная грива.
Вот льву он раздирает пасть,
Вот изогнул свой стан игриво.

Вот разрывал веревки он,
Вот раздвигал колонны храма,
Конечно, сильным был Самсон,
Но и дурак, признаться прямо.

Лежит на солнце шкура льва,
Нещадно солнце сверху жжёт,
Самсон, не подыскать слова,
В той шкуре обнаружил мёд.

Одна за нос водила дева,
Он ей одежды раздарил,
А дева убежала смело,
К тому, кого Самсон любил.

Потом Далила появилась,
Опять обманут был Самсон,
И мысль из библии родилась –
Ну, до чего же глупый он.

Вся сила в волосах Самсона,
Их срезала, и силы нет,
Коль мудрость мужу незнакома,
Не избежать печали, бед.

В реку не лезь, не зная брода…
А вывод должен быть таков:
Коль дева твоего народа,
Не будешь в группе дураков.

СМЕРТЬ  САМСОНА.
Книга судей израилевых  глава 16.

Самсон рассказал Далиле, в любовь которой верил, что сила его заключена в гриве волос. Далила остригла Самсона, когда голова того во сне покоилась на ее коленах. Затем он был ослеплен врагами. В праздник племенного филистимлянского бога Дагона  Самсона привели в храм и приковали к колоннам, поддерживающих крышу храма. Собравшийся на праздник народ осыпал насмешками слепого богатыря, Забавляя филистимлян, слепец тихо молил Бога, вернуть ему его силу: «Вспомни меня, Боже, и дай силу хоть в последний раз, чтобы я мог отомстить врагам своим!» И вся прежняя сила вернулась к Самсону. Он уперся руками в колонны храма и воскликнул: «Пусть умрет душа моя вместе с филистимлянами!»  Храм рухнул, погибли тысячи филистимлян, погиб под обвалившимся храмом и Самсон.

В оковах, схваченный Самсон,
В роскошной гриве – сила.
Далилой был он острижен,
Потом и ослепила.

В  темнице Газы он сидит,
Враги над ним смеются.
А богатырь слепой молчит,
По плечам кудри вьются.

В цепях приведен был Самсон
На праздники Дагона,
К колонам бы прикован он,
Блюстителем закона.

Молился Богу своему,
Просил вернуть всю силу,
Руками цепи натянул,
И храм весь развалил он.

Погиб Самсон среди врагов,
Из тел тех мяса груда.
Чтоб описать, не хватит слов,
Лишь стоны шли оттуда.

ИЗБРАНИЕ  ИЗРАИЛЕМ  ЦАРЯ
Первая книга царств, главы 11-12.

Одним из пророков после Моисея был Самуил. Матерью его была молодая красивая женщина Хана, пообещавшая, что если Бог наградит ее сыном, то она посвятит его служению Иегове. Сын родился, его нарекли Самуилом  Он стал свидетелем многих народных бедствий. Филистимляне, злейшие враги израильтян, разрушили храм Иеговы в городе Силоне. Самуилу пришлось передвигаться от города к городу, служа Господу Богу. Состарившись, он чаще всего пребывал в городе Раме…

В Силоне был разрушен храм,
Служить пришлось пророку Самуилу
По разным мелким городам,
Пока ему было по силам.

Однажды в город Рам, где жил пророк,
Старейшины Израиля явились,
Сказав, что он помочь бы мог
Идее, что в Израиле родилась.

Хотят они избрать себе царя…
Пророк был страшно удивлен,
Израиль, просто говоря,
Болезнью тяжкой поражен  –

Сравниться захотелось им с иными, -
Народ един и избран Богом, -
Евреев потому не истребили,
Что были избраны из многих.

Пророк, задумавшись, сказал:
«Вы знаете, что будет при царе?
Что захотел он, то и взял,
А вы – рабами при его дворе.
Он прихоть возведет в закон,
Сады ваши возьмет и пашни,
Заставит на себя работать ваших жен,
Сынов заставит биться ваших.

Тогда вы станете вопить,
Что не того тогда избрали,
Вам просто туго станет жить,
Забыв про Моисеевы скрижали»

Старейшины стояли на своем,
И тяжко Самуил вздохнул:
«Елеем голову помажу и чело,
Пусть будет вам царем Саул.

Царем Израиля провозглашен Саул,
При нем были великие победы,
Духовностью народ почти уснул,
И духа больше божьего не ведал

Рубили головы своим врагам,
И убивали собственных героев,
И не построен Божий храм,
И долго еще будет не построен.

Саула, ублажая арфой слух,
Прибыл Давид Иудина колена,
Он стал любимейшим из слуг.
И все же опасается измены.

Чем больше слух шел о Давиде,
Ожесточенней сердца у царя.
Теперь арфиста просто ненавидит,
По размышлению – не зря.

Давид в единоборстве Голиафа одолел,
Хоть тот велик был ростом, силой,
Иных немало сделал славных дел,
Саула больше не просил он.

Да испытал Давид и страха,
Спасаясь, прячась от Саула,
Царя убить – не Голиафа,
И честь, и совесть не уснули.

Шла между ними скрытая борьба,
Борьба такая ж, как и ныне,
Кого порадует судьба,
кто властное служить заставит имя!

ПРИГОВОР  ЦАРЮ  САУЛУ
Первая  книга царств, главы 24-25.

Много зла незаслуженно претерпел Давид от царя Саула. Давид боялся оставаться  в родной Иудее, где за ним гонялись воины Саула. Бежавшего Давида хорошо принял филистимлянский царь Ахиш. Нападая на земли амалекитов и других  враждебных Иудее племена и забирая богатую добычу, Давид говорил Ахишу, что  добычу он берет в Иудее;обман длился более года.
Эту игру Давида распознали приближенные Ахиша и убедили отослать Давида прочь, чему сам Давид был несказанно рад. Собираясь на войну с Ахишем, Саул, будучи суеверным человеком, обратился к одной волшебнице с просьбой поднять из могилы пророка Самуила, благоволившего при своей жизни Давиду. Волшебница, жившая  в Эндоре, выполнила просьбу Саула. Вставший из могилы пророк Самуил предсказал гибель Саулу. Пророчество сбылось: царь Саул и его сыновья погибли.

Пророчили царю Саулу гибель
Волшебники, пророки, маги,
Стал опасаться, где бы ни был,
И в собственной постели не
расслаблен.

К кому б из них не обратился царь,
Готовым был один ответ:
«Как ни печально, государь,
Спасения от смерти тебе нет!»

Изгнал Саул волшебников и магов,
Бежали прочь поэты и пророки,
Забыли все давно, что значит благо,
Но хорошо познали все пороки.

Печально, тяжко на душе Саула,
Всё, кажется, за ним глаза следят,
Пришёл к оставшейся колдунье,
та вздохнула,
Боясь беды накликать на себя.

«Царь, не могу, - услышал он ответ
Старухи, знахарки, колдуньи, -
Опасно пробуждать потусторонний
свет,
Грозит он каждому бедой, безумием.

Я вызову тебе из тьмы могилы,
Кого в Израиле оплакивали, чтили.
Ты собери всё мужество и силы,
Чтоб не упасть, увидев Самуила.

Зажжен пучок душистых трав,
Колдунья причитала и молила.
Земля восстала, грозно задрожав,
Родив фигуру в белом – Самуила:

«Зачем меня ты видеть захотел?
Ты – скопище безумия и страха
Могила – дом, твой будущий  удел,
Ты скоро тоже станешь прахом.

Мир мертвых  лучше не тревожь,
Меня не поднимали из него ни разу,
Из уст моих ты не услышишь ложь,
Я повинуюсь  только Божьему указу.

Пройдёт не более трех дней,
С начала утра будущего дня,
Ты, в окруженье сыновей,
Придёшь ко мне, я жду тебя!»

ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ
Библия. Ветхий завет
Вторая книга  царств. Глава 11.

Давид в жизни своей допускал некоторую роскошь, несвойственную его предшественникам. Жил в Иерусалиме, в красивом дворце. Окружил себя наемными  телохранителями. По восточному обычаю у него было много жен.
Однажды, прогуливаясь по плоской крыше своего дворца, Давид увидел купающуюся  женщину небывалой красоты и воспылал к ней страстью. Пытаясь завладеть ею, он обрек ее мужа на гибель. Этот поступок нашел осуждение со стороны наставника царя Давида, пророка Натана. «За твой поступок  Бог поднимет на тебя беду из собственной семьи твоей!» - сказал царю Давиду пророк. Это предсказание пророка исполнилось. Сын Давида Авесалом поднял восстание против отца, перед этим обагрив руки свои кровью
брата своего Амнона. Войско мятежного сына было многочисленно, но слабо.
Военачальник царя Давида Иоав преследовал бежавшего царевича после поражения. Авесалому не повезло, он запутался волосами в ветвях дерева, лошадь из-под него бежала. Повисшего царевича Иоав поразил стрелами из лука.
Медоточивые уста чужой жены,
И речь её мягка и нежна,
Плоть и душа твои истощены,
Искать в них добродетель бесполезно.

Не возжелай душой красы ее,
Не увлечёт ресницами своими,
Из своего колодца каждый воду
пьёт,
Не ощущая горечи полыни.

На кровле дома был Давид,
В пруду купалась нежная Вирсавия,
Он возжелал с ней ложе разделить
Замужней оказалась та красавица.

Забыв про сан, забыв про стыд,
Забыв про Божеский ковчег, скрижали,
Страдает вожделением Давид,
И хочет видеть близ себя Вирсавию.

Что тяжесть ему плотского греха,
С чужой женой, в замужестве,
Любимцу Бога кара – чепуха,
Он дух свой утерял и мужество.

Давид послал за нею слуг,
Что оставалось делать той?
Интимных царь потребовал услуг
От женщины незнатной, а простой.

Она пришла, с Давидом спала,
Прошло немного времени,
Вирсавия царю призналась и сказала,
Что ходит от него беременной.

Что скажет муж, Урия – Хаттеянин,
Душою прост, он не прославлен,
И не слуга он, не крестьянин,
Главою дома не поставлен.

По виду, горожанин рядовой,
Его призвал к себе Давид,
Подробно расспросил и отослал
домой,
Велев его досыта накормить.

Но, Урия не клюнул на приманку,
Домой не шёл, остался у ворот,
Давиду донесли об этом спозаранку,
Он Урию опять к себе зовёт.

«Не стал я пить и спать с женой,
Израиль весь воюет в поле,
Ты поступай, как хочется, со мной,
В твоей, о, царь, я полной воле!»

Царь Урию с улыбкой похвалил,
И усадил с собой за стол,
И много ел тот, много пил,
Но снова в дом свой не пошёл.

Чем руководствовался Урия, не знаю,
Об этом дважды сказано в Завете,
Пусть многого не понимаю,
Но что-то тайное скрывается за этим!

Всё стало явным, а не тайным.
Мне из письма Давида к Иоаву:
Пусть будет гибель Урии «случайной»,
Поставить в строй у самого провала.

Пусть будет сильное сражение,
В разгар его всем нужно отступить,
Поставив Урию в такое положение,
Чтоб был тот обязательно убит!

И Урия на смерть был обречён,
Вирсавия женой Давида стала,
Рождён был ею мудрый Соломон,
О ком по миру прокатилась слава.

ПОМЯНЕМ  ЦАРЯ  ДАВИДА
И ВСЯ  КРОТОСТЬ ЕГО.
( Библия. Ветхий Завет.
вторая книга царств. Глава  12.)

Взял город Равву царь Давид,
Оттуда горожан всех вывел,
Завет о том нам говорит, -
Живыми положил под пилы,

Под молотилки, топоры,
И в обжигательные печи,
Царя нет мягче с той поры,
А объяснить всё это нечем!

Он поступил примерно так
С другими городами,
Чужая жизнь – такой пустяк,
Ну, словно пыль под сапогами.

ПЕРВАЯ ПЕРЕПИСЬ НАСЕЛЕНИЯ
(Библия. Ветхий Завет 1- я книга
Паралипоменон – летопись  глава 21.)

Внушил Давиду Сатана
Пересчитать израильтян.
Цель исчисления видна,
Приказ Давидом дан.

Не виден грех в поступке том,
Необъясним гнев Бога,
Полезен государству он,
И знаний нужных много.

Как много люда, как живут,
И кто и в чём нуждается?
Где сколько сеют, сколько
жнут,
А кто и наживается?

Кому не выгоден учёт,
Противится открыто,
Кто больше всех себе берёт?
Ответ один – левиты.

Но выполнен царя указ,
Осталось тайным, скрытым
От слуха царского и глаз,
Не считаны левиты.

Вот где таился корень зла, -
Он говорит о многом, -
И язва по стране прошла
От них, а не от Бога.

Скот часто язвою болел,
Ослабь свое внимание,
И будет много «грязных дел»
Владыке в назидание.

А чтоб Давид урока не забыл,
Он в ссылку был направлен,
Там жертвенник соорудил,
Левитов, помня право.

Заложен был и Божий храм,
Давид отдал богатство,
Урок царю хороший дан
Левитов кланом, братством.

Царь захирел и быстро сник,
И хоть активен он,
Ему напомнили – «Старик!»…
Царём стал Соломон.

ПОСЛЕДНЯЯ  ПЕСНЬ
ЦАРЯ  ДАВИДА.
(Библия. Ветхий Завет.
Книга 1-я Паралипоменон –
Летопись. Глава 29.)

Твое, Господь, величие и слава,
Твои, о, Боже, мощь, победа.
Всего превыше, тебя славит
Всё, что на земле, на небе!

Мы, о, Боже, в руке твоей, власти,
Укрепить, возвеличить и дать,
Можешь нас сохранить от напасти,
Ты Израиля – свет, благодать!

Боже, сердцем и мыслью любя,
Славим мы твое светлое имя,
Ибо кто мы и что без тебя,
Пыль и прах под ногами твоими!

Только странники мы пред тобой,
Как отцы наши, деды – пришельцы,
Мы довольны своею судьбой,
Благодарны душою и сердцем!

Бог Авраама, Исаака, Израиля,
Пусть пребудет твоя благодать,
Сохранил и на путь нас поставил,
Всё, что есть мы готовы отдать…

Всё, что есть у меня, я отдам,
Соломон пусть исполнит завет,
Будет нами построен твой храм,
Какового не видывал Свет.

БЛАГОДАРНОСТЬ
( Библия. Ветхий завет.
Третья книга царств, глава 2.)
Во всех войнах и всех важнейших делах главным помощником царя Давида был его племянник и начальник его дружины, храбрый Иоав. Этот полководец-богатырь вел войну и на юге, и на севере, всегда выходя победителем в сражениях. О кончине его и говорится.

Седая старина не подлежит суду,
Тем более помазанники Божие,
С собой несли спокойствие, беду,
А может, что ни будь и большее.

Поскольку есть преемственность
времён,
Живём сегодня мы, о них не зная,
Мы лишь тогда их познаём,
Когда бедой они напоминают.

История народов, разных стран,
Предательством пестрит, изменой,
Заметнее всего, урок всем дан,
Когда проходит власти смена.

Царя Давида полководец Иоав,
Всю жизнь свою провел в походах,
Всегда с врагом успешно воевал,
Царю не изменил, не изменил народу.

Давид задумал - сделал он,
Царь в стороне, грехи на Иоаве.
Когда сменил Давида Соломон,
Был Иоав в зените славы.

Он – старый, от боёв устал,
Стал отдыхать под сению закона,
Мечом заколот Иоав
Был по приказу Соломона.

В Господней находился скинии,
Держась за жертвенника роги,
Удар меча нанесен в спину.
Не приписать всё это Богу…

У Соломона было 700 жен и 300 наложниц.

Пытаюсь этот факт ну, как-то объяснить,
Зачем мужчине сразу столько женщин.
Их просто невозможно обслужить,
Хоть в десять раз их было б меньше.

И ночь любви, пусть страсти пылкой,
Но только раз в три года,
Для женщины подобно тяжкой пытки.
Хоть даже все для продолженья рода.

Я мудрости большой не вижу здесь,
Уж лучше женщин брать поодиночке,
Мужчины не страдает честь,
И дивнее, приятней станут ночки.

Но, это мысли «мужика» простого,
Я Соломона не могу понять,
Быть может у него нет выхода иного,
Чтоб жезла бешенство унять!

БЕС  В  РЕБРО
Третья книга царств, глава 11

Построив божий храм, Соломон приступил к строительству своего дворца. Дворец получился великолепным, он состоял из нескольких зданий, соединенных между собой. Ко дворцу вела аллея из длинного ряда кедровых столбов, прозванная  «ливанским лесом». Здесь стояла царская стража  с мечами и золотыми щитами. Кроме этого дворца было в Иерусалиме великое множество красивых зданий, построенных израильской знатью. Богатство поражало воображение. Но дорого стоил народу этот внешний блеск. Огромные богатства расходовались на содержание многочисленной царской семьи и чиновников. Мудрый Соломон должен бы разумнее управлять государством, а он жил с пышностью восточного властелина. В Иерусалиме усиливалось влияние финикийцев и других иноземцев, строящих свои храмы. Строились языческие храмы и самим Соломоном для своих иноверующих жен. Пророк  Ахия упрекал царя за его дурное поведение и предсказывал скорый распад его царства.

Царь Соломон построил божий храм,
В нем помещен Ковчег Завета,
Сам Бог начертал храма план,
В завете сказано об этом.

Израиль был в зените славы,
Везли богатства из страны Офир,
Слыл Соломон и мудрым и лукавым,
До царства пирамид царил покой и мир.

Но время шло, и дух царя  слабел,
И похоть Соломоном завладела,
Он трепетал при виде женских тел,
И ночи проводил в объятьях юной девы.

Да не одной, везли из многих стран:
Моавитянки, ассирийки, эфиопки,
У каждой чудо личико и стройный стан,
Красивы ножки, груди, попки.

Не жилище царя, а храм любви,
Царь Соломон любовью упивался,
Он бурно отвечал на зов крови,
Не дева, а владыка деве отдавался.

Построил храм богине сладострастья
Астарте, Молоху храм и храм Ваалу,
Объятье девы стало дивным счастьем,
Оно звало, манило, завлекало.

Седая голова, припав к коленам девы,
Их находила мягче, чем подушки,
Он целовал божественное тело,
И лепетал слова любви на ушко.

Не служат Соломону жены Иудеи,
Воспитаны они в условиях иных,
Условностей всех преступить не смеют,
Не могут стать орудьем Сатаны.

Язычницы разнузданны, коварны,
Знакомый им Астарты ритуал,
Царь строил храмы в благодарность,
В объятиях преступных умирал.

Он царь Израиля и грешными устами
Он тело женское лелеял и ласкал,
Язык владыки притчами прославлен,
Но в грешные места его он погружал.

А где левиты, почему  молчали, -
Иль Соломон нашел на них управу,
Что действия царя не замечали,
Хоть противоречили закону, праву.

Беда, коль молятся не Богу, а тельцу,
От Бога отворачивают лики,
И ясно, что Израиль близится к концу,
И станут беды – страшны, многолики.

ЗНАМЕНИЯ НА  КАРМЕЛЕ
Третья книга царств, глава 18.

Распад единого еврейского государства на два – Израиль и Иудею отрицательно сказался, как на материальном уровне, так и в духовной жизни. Вновь от веры  в единого Бога Иеговы израильтяне стали переходить в язычество, Еврейские пророки подверглись массовым репрессиям, особенно при пятом по счету царе Израиля - Ахаве. Его жене – филистимлянке Изавели, властной, с сильной волей женщине удалось отвратить многих  израильтян от веры в Иегову. Приверженцев веры в истинного Бога приходилось скрываться от жрецов Ваала. Даже такому пророку, как Илие, пришлось бежать в Иудею. Не убедило царя Израиля Ахава и знамение Иеговы на горе Кармеле. На Кармеле собрались все жрецы филистимлянского бога Ваала  и большая толпа народа. Двух тельцов положили на жертвенные  алтари, поверх дров. Не поджигая дрова, Илия предложил жрецам зажечь огонь, обращаясь к  своему богу. Как ни взывали жрецы Ваала к своему божеству, огонь на жертвеннике не загорался. Тогда  Илия обратился за помощью к Иегове: «Бог Авраама, Исаака, Иакова! Пусть все увидят, что ты – Бог, а я – слуга твой, и что твоим именем я все делаю и говорю. Отвечай мне, Боже, отвечай» Как только Илия произнес эти слова, на небе показалась грозовая туча, сверкнула молния и сожгла жертву с дровами на алтаре Иеговы. Собравшийся народ бросился на жрецов Ваала и всех их убил.

Земля осталась Ханаана,
Да врозь еврейские колена,
Цари мелки, упрямы,
Ведут к погибели и плену.

Ахав рабом у Изавели,
Властолюбивая жена,
Ваалу  гимны пела,
Астарту славила страна.

И в честь Астарты алтари,
Жрецы сооружали тут же,
Всю ночь, до утреней зари
Любви продажной служат.

А храм Иеговы зачах,
Народ во лжи, пороках,
Пустые тыквы на плечах…
Везде казнят пророков.

Один царицы не боится,
Ахаву правду говорит,
Клеймит позором вражьи
лица,
Знамения творит.

Способен делать чудеса,
И мертвых возвращает к жизни,
В молитвах просит небеса,
Спасти от гибели отчизну.

Жрецам Ваала предложил,
Проверит силу бога:
«Народ к вам валом побежит,
Коль убедите многих.

Знаменье Иеговой дано
Народу на Кармеле,
Ну, а народу все равно,
Знамениям не верит

Вернулся  ль к вере царь Ахав?
Он служит Изавели.
А как Илья? Илья бежал,
Спасаясь в Иудею.

ДЕЯНИЯ  ПРОРОКА  ЕЛИСЕЯ.
Четвертая книга царств, глава 9.

Пророк  Илия избрал своим преемником  Елисея. Тот вначале жил уединенно на горе Кармел, но происходящие в Израиле события, заставили его принять в них участие. Сын царя Ахава не устранил язычества. А дочь Ахава  Аталия, став женой иудейского царя Игорама, ревностно насаждала финикийские порядки в Иудее. Когда муж, находившийся под пятой Аталии  умер, она взяла власть над сыном. После гибели сына Ахазии, Аталия перебив множество уважаемых людей из колена Давидова, захватила власть, став царицей Иудеи. Власть женщин в двух еврейских царствах, исповедующих язычество, заставило пророка Елисея включиться в политическую борьбу, закончившуюся тем, что Изевель погибла под копытами, когда помазанный елеем военачальник израильского войск Иегу, приказал расправиться с богоотступницей. Через шесть лет была убита и Аталия. Сделано это было по наущению пророка.

Размером меньше Иудея
Шла по стопам Израиля.
Стонали, плакали евреи,
Знать беззаконно правила.

Царя преемник – Игорам
Был под пятой Аталии.
Евреи свой забыли храм,
Иегову оставили.

Скончался муж, преемник – сын,
Застенчив, слаб Ахазия,
Он Иудеи – господин,
А в вере – безобразие!

И правом матери владея,
Царица правит сыном,
Покорна ей вся Иудея,
Хоть всеми нелюбима.

В судьбу вмешался Елисей, -
Виски белее снега, -
Он льет на голову елей
Воителю Иегу.

Иегу выполнил приказ
Великого пророка –
Изевели пробил час,
По правилам Востока.

Копытами лихих коней
Растоптана царица
Не дал Аталии «Еврей»
Над верою глумиться

Везде велением пророка
Разбиты все кумиры,
Но зреет снова на Востоке
Вражда покоя, мира.

НАРОД  В  БЕДЕ
Последний  век двуцарствия
Книга пророка Амоса.

После многих лет бедствий и непрерывных войн, Израильское царство наконец  успокоилось при царе Иеровеаме, царствовавшим в течение 60 лет и успешно воевавшим с притеснителями израильского народа. Но пришел другой враг – роскошь и распутство. Против этой внутренней беды выступал с обличительными речами пророк Амос: «Горе тем, которые лежат на ложах из слоновой кости и растягиваются на своих постелях, едят окормленных баранов и пьют вино из больших чаш»..  Амос был первым пророком, чьи речи были записаны.

Народ в беде, а царь Иеровеам
Построил два дворца,
Забыт им божий храм,
Желаньям нет конца.

Народ стенает в муках,
А знать в роскошестве живет,
Бежит из родины народ,
Поверив жутким слухам.

Пророк Амос возносит глас,
Клеймит вельмож позором:
«Придет, наступит судный час,
Господь осудит воров.

И вы, коровы тучные Башана,
Про женскую забыли честь,
Блудливы вы, прожорливы, упрямы,
И вам ответ придется несть.

Суд божий движется, не отвратим,
Покажется вам горьким даже мед,
Когда исчезнет сам народ,
И все, что создавалось им»

НИ  БЕДНЫЙ,  НИ  ЗНАТНЫЙ
НЕ ЗНАЕТ СУДА.
(Библия. Ветхий Завет. Книга
пророка Иеремии. Глава 5.)

Смерть царя Иеровеама была той вехой, после которой в Израиле наступил период слишком частых смен царей. Царская власть захватывалась путем заговоров и убийств. Израиль и Иудея пали, захваченные ассирийским царем Тиглат-Палассаром. Его сменили царь Шалманассар. Попытка сбросить ассирийское иго, закончилась полным уничтожением Израильского царства при царе Саргоне. Иудея сохранилась, ее царь Ахаз признал покорно своим властителем ассирийского царя. Но в самой Иудее царили беззаконие.Об этом и говориться ниже

Ни бедный, ни знатный не знает суда.
А как выбираются судьи?..
От тяжб справедливых в судах ни следа,
И слышно одно словоблудье.

И вроде бы, внешне, похожи на суд,
И форма – все в мантиях чёрных.
Напрасно истцы справедливости ждут,
Закону судьи не покорны.

А бедные глупы, не знают свой путь,
Богатым  чужда справедливость,
Бедняги страдают и горькую пьют,
И ждут, что окажут им милость.

Безбожие наше не знает границ,
Так много средь нас нечестивых,
И светлых душою не видится лиц,
Так мрачны вокруг, несчастливы.

Нет знания правды и светлых идей,
У власти стоят птицеловы,
И ставят ловушки на глупых людей,
Ложь жизненной стала основой.

И сделались тучны, и стали жирны,
Хоть святости маску надели,
В ней множество дыр, и пороки видны,
Возвысились, разбогатели.

Как кони откормлены, скачут и ржут
На женщин из близкого круга,
Несчастья другого, как радости ждут,
Товарища, брата и друга.

Законы им служат, и их берегут.
Иных тут не знают забот:
Ограбить, отнять; воруют и лгут,
Плодя много нищих, сирот.

Народ одичал, свой язык потерял,
В земле своей служит чужим,
Мятежную, буйную суть утерял,
И с близкими стал нелюдим.

Съедят твою жатву, и хлеб твой съедят,
Глаза ты закрыл и не видишь.
Ведь прежде ты жил, хоть и не был богат,
Теперь – тебя муха обидит!

Так много пророков посеяли ложь,
Священники верят им, служат.
Так много лукавых у нас развелось,
Никто их не ловит, не судит.

А многие верят, им нравится это,
Иного они и не знали,
Такой не различит ни света, ни цвета,
Ни радости и не печали.

Вы Бога не слышите, некогда вам,
Хоть суда и близится час.
Слова Иеремии, се - Божеский глас,
Я вам их сейчас передам:

«Вы служите блуду, и тонете в нём,
Святыми играя дарами,
Слова мои станут священным огнём,
А бедные станут дровами!»

ПЛАЧЬ   ПРОРОКА ИЕРЕМИИ
Книга плачь Иеремии, главы 1-5.

Владычица Азии, Ассирия близилась к концу и наконец – пала. Возвысилась ее провинция Вавилония. И ее царь Навуходоносор, захватил Иудею, поставив царем в ней Седекию. Тот придя к власти, стал готовиться к восстанию. Узнав о готовящемся восстании, царь Навуходоносор обрушил на Иудею огромное войско, взял много укрепленных городов, грабил и уводил в плен поселян. Евреи, спасаясь бежали в Иерусалим, надеясь на крепость его стен. Навузардан, полководец Навуходоносора, осадил Иерусалим. Пророк Иеремия не переставал твердить, что город погибнет, если добровольно не покорится вавилонскому царю. Сановники, окружающие царя Седекию, уговорили того бросить пророка в глубокую яму. Как и предсказывал пророк, город был взят, был сожжен храм
Соломона. Были уведены многие в плен. Сыновья царя казнены, сам царь ослеплен. Пророк Иеремия тоже был взят в плен, но потом отпущен по приказу царя Навуходоносора. Пророк был потрясен горем, постигшим Иудею, он горячо оплакивал разрушенный Иерусалим.

Не раз предупреждал, и много,
Слова еще нужны, какие?
Нарушены все заповеди Бога.
В грехах погряз царь Седекия.

Беспечен был, познавши тайну, -
Йахве мне полностью открыл,
Про гибель Иерушалайма,
Царя давно предупредил.

Но, он – оглох, но он – ослеп,
А может, помутился разум.
Господь оставил четкий след,
Прислушаться ему бы сразу.

Теперь пусть бьется головой,
На смерть в темнице обреченный,
Глазницы пусты. Царь слепой,
Врагами злобно ослепленный.

Храм долго строил Соломон,
Красив, прекрасен был тот храм,
Во истину – Господень дом,
Богатым был Иерушалайм.

Но в вере трещина видна,
Ценней для нас – дела мирские,
И грех велик. Сметет война
Царя с престола – Седекию.

Приблизился печальный год, -
Бьет в грудь пророк, его – не
слышат.
Бесчинствует в грехах народ,
Кумиров, создавая, лишних.

Накрытый саваном печальным,
Падет народ пред Божьим жезлом,
Я плачу над Иерушалаймом,
Надежды нет, она – исчезла.

Обрек  Навуходоносор
В садах зеленых Иудею,
Грядут пожар, полон, позор,
Под ликованье Ниневеи.

Привел войска Навузардан,
Цвет Вавилона, силу, славу,
В огне дома и Божий храм.
Девятый день был, месяц Ава.

Я плачу ночью, плачу днем,
Льют слезы по моим ланитам,
Охвачено вокруг огнем,
Повержены бойцы, убиты.

Язычник вторгся в Божий храм,
И осквернил его, и сжег.
Тот сердцем был. Иерушалайм,
Ты свое сердце не сберег.

На улицах и площадях твоих
Младенцы стонут, помирают,
И руки тонкие свои
С мольбою к небу простирают.

Кто даст вино, кто даст им хлеб,
Напоит кто их молоком?
В полон уводят женщин всех,
И скорбь. И опустел Сион.

Как стал пустынен, одинок,
В дыму  исчез Иерушалайм,
Потоки слез пролил пророк,
Поскольку гибель видел сам.

Прекрасен, многолюден был,
Теперь ты, как вдова,
Слезами я  б тебя обмыл,
Какие подобрать слова…

Огромна рана, словно море,
Кто исцелит тебя?
Над городом промчалось горе,
Да вороны летят.

Вода сомкнулась надо мной,
Свершился гнев Господень,
Но я пророк, я пастырь твой,
Я не боец, не воин.

Повержен я тобою в яму,
Закидан  в ней камнями,
Скорблю над Иерушалаймом,
Так смилуйся над нами.

Над павшими, в слезах, страдая,
К Йахве в мольбах моих,
Пусть души павших изливает
Он в лоно матерей своих.

Стара мольба моя, знакома:
« Излей, как воду, свое сердце,
Ты благодатна дщерь Сиона.
В душе твоей должно сберечься,

Чтобы потомкам передать
Проклятье наше Ниневее.
Поднимутся, чтоб вновь блистать
Дома и храмы Иудеи.

Пусть возродится Божий дом,
Десницею Йахве храним,
Поднимется с колен Сион,
А с ним и град Иерусалим.

Что уподоблю тебе, дева,
Ты, роза нежная Сиона,
Храни  еврейские напевы,
Вдали от родины и дома.

Что в имени твоем, мой град,
Источник благодатный мира.
«Сугубый  мира благодать»,
Един, красив, неповторимый.

Для всех живущих город свят,
Ты недоступен тяжкой злобе,
Небесных не коснется врат, -
Удел для избранных, немногих.

Духовный мир и мир земной
В тебе, одном, соединим.
Наступит на земле  покой,
Создаст его Иерусалим?
 
ПИР   ВАЛТАСАРА
Книга пророка Даниила, глава 5.

После смерти Навуходоносора могущество Вавилонии стало клониться к упадку. При царе Вавилонии Валтасаре (Бельшацар) грозные войска персидского царя Кира приблизились к Вавилону. Валтасар, уверенный в крепости двойного ряда стен столицы, предавался пиршествам и разврату. На одном из таких пиров он велел принести сосуды, вывезенные Навуходоносором из иерусалимского храма. Из этих священных сосудов царь и его вельможи пили вино. Вдруг на противоположной стене пиршественного стола показалась человеческая рука и написала непонятные слова. Разгадать их никто не мог. Тогда призвали иудейского мудреца Даниила. Даниил разобрал надпись: «Сосчитаны дни твоего царствования, взвешены на весах твои дурные дела и разделено твое государство между мидийцами и персами. Кир взял Вавилон и присоединил к Персии, а  десятки тысяч иудеев вернулись из плена к себе, а Иудею.

Сменила вечер бархатная ночь,
Но духота с небес ещё струится,
Не в силах ветерок дремоту
превозмочь,
Чуть-чуть заставил листья
шевелиться.

И, наконец, устав, совсем уснул,
А небеса усыпали светила,
У берега реки негромкий слышен
гул.
Тьма тяжкая живое поглотила.

На стенах крепостных перекликалась
стража,
На город надвигались отдых сон,
Движения почти исчезли разом,
Заснул огромный шумный Вавилон.

Лишь во дворце царя бушует жизнь,
Собрались тысячи вельможей,
И отовсюду всадники неслись,
По зову сердца и царя, быть может.

В огнях сияют царские чертоги,
А в подземельях стон и звон оков,
И изваяний каменных здесь много,
Быки у входа с ликами богов

Курятся благовонья, запах пота,
Смолы горящей им не перебить,
Столицы на ночь заперты ворота,
И даже мышь сквозь них не
пробежит.

Кого теперь бояться Валтасару?
Отец его – Навуходоносор
Оставил сыну мощную державу,
Не знавшую беды до этих пор.

Потоком лились золото…рабы.
Ограблены до ниточки соседи,
Порублены их рощи и сады,
Им радостей простых уже не
ведать.

Огромный зал. Высокий потолок.
Горят у стен большие чаши с
маслом.
Прозрачный курится и стелется
дымок.
То там, то там свеча погасла.

Рабы меняют их, внимательно следя,
Чтоб свет был мягким, ровным.
А чтобы зал был теплотой объят,
Пылают угли в бронзовых жаровнях.

Внутри дворца бокалов стук и звон,
И музыка простая льется,
Заздравница царю звучит со всех
сторон,
А Валтасар ликует и смеется.

Он возлежит на царском ложе
И цветником вокруг в нарядах жены,
Полураздетых тьма ещё наложниц,
Рядами рослых стражей окруженных.

Пирует Валтасар, который день
подряд.
Припухли веки от еды и хмеля,
Над ним лишь опахала шелестят,
Взглянуть в глаза царю никто не
смеет.

Огромный стол, заваленный едой,
Смешались все дары земли и моря,
Неведомое здесь увидится порой,
Здесь невозможны шум и споры.
 
Поодаль ломятся столы от яств и
вин,
Мелькают руки, тянутся за ними,
И ладана витает легкий дым,
Все запахи приправ, смешав с своими.

Там пьют, едят, там шутки, смех,
Там голых женщин обнимают,
Там каждый испытал и радость и
успех,
Там злых богов так часто поминают.

Там виден алчный, похотливый взор.
Швыряют на пол со стола объедки,
Там все давно забыли про позор,
Недобрым словом, поминая предков.

Сменили музыку еврейские напевы
Плывут в тяжёлом воздухе дворца.
В расцвете красоты, танцуют девы –
Бесспорно образцы создателя, творца.

Сплетаются в движеньях руки, ноги
Изгибы тел чудесны, без прикрас,
Здесь в позах эротические Боги.
Здесь царство безмятежное проказ.

И вновь по знаку всё сменилось,
Начались грубые и плотские утехи.
В глазах гостей двоилось и троилось,
Тут не до легких шуток, смеха.

Чем больше хмель одолевал гостей,
Спадали чаще с душ их покрывала,
И действия разнузданней, смелей,
Им нежности уже не доставало.

По членам пробегал любовный
трепет.
А в жилах их чудовищный огонь,
Им юных дев уже не нужен лепет,
Они взорвутся, только дева тронь.

Похоже, здесь порок любой, разврат
Приправой стали к яствам и вину,
Вступают в связь сестра и брат,
У друга обесчестят здесь жену.

Кровосмесительство – не грех
Здесь, на пирах у Валтасара,
Кого-то в блуде ожидал успех,
А чья-то жизнь спокойно угасала.

Храм похоти земной и грубой,
Такой нигде не ведал сам Эрот,
Тела людей мешались голой грудой,
Где руки слишком действовали, рот.

Поз смены, как в калейдоскопе,
Где страсть кипит, визжит, зовёт,
Мелькают спины груди, «попы»…
И тут же кто-то ест и пьёт.

Бесшумны и рабы, и слуги,
Скользят, как тени, меж гостей,
Здесь царство яств и царство блуда,
Здесь храм безумнейших страстей.

Смерть не служила здесь помехой,
Рабы убрали всё, и трупа нет,
Печаль не прерывает смеха,
Тут танцовщицу заменял поэт.

Сулит царю он в этом мире славу,
И царство в жизни неземной,
Хвала всегда приятна Валтасару,
Он – сибарит, а не герой.

Поднялся царь, и всё умолкло,
Он пошатнулся, икнул, говорит,
Что в бронзе, кажется, вино умолкло,
Из золота и серебра пора нам пить?

«Из кубков будем пить вино,
Доставленных отцом из Иудеи,
Пусть их Яхве пьёт с нами, заодно,
Перечить мне и он не смеет!

Кто там шипит ужом, подать на свет,
Кто б ни был, пусть познает кару,
Прошло не менее семидесяти лет,
Иуда под пятой у Валтасара.

Оливковых нет рощ и виноградных
лоз.
Огонь пожарищ пусть не полыхает,
Потушен он давно потоком горьких
слёз,
Над Иудеей прах ещё летает.

Что кара мне богов, пусть содрогнется
мир,
Желания мои безмерны и бесценны,
Сегодня с вами продолжаю пир.
Мои слова пусть слышат эти стены.

Легко я пью  из божьего сосуда,
И вам вино приказываю пить,
Нет ничего прекрасней блуда.
Пусть нас Яхве благословит!»

Вдруг треск и, свечи в пляс,
Отвисла челюсть Валтасара,
Запрыгал в пляске правый глаз,
И сердце, кажется, в живот упало.

Тяжелый грохот зал потряс,
От страха кровь застыла в жилах.
В огромных чашах свет погас,
Из воздуха рука явилась

Вдоль по стене перстом ведёт,
И четко пишутся слова под ним,
Царь потрясён, он не поймёт:
«Мене, мене, текел, упарсин».

Рука исчезла. Надпись – нет.
Все замерли, кругом ни звука,
Лица на Валтасаре нет,
Трясутся мелко чресла, ноги, руки.

Усильем воли, сдерживая дрожь,
Он восстаёт живым из праха.
Он снова царь и вавилонский вождь,
Победу, одержав над страхом.

Сбежались мудрецы, астрологи и
маги.
Сияют письмена на извести стены.
Что в них заключено, земные блага,
Иль предсказанье гибели страны?

Ответа нет, хотя царь ждёт,
И тут царицу мигом осенило.
Ушла, вернулась, за руку ведёт
Пророка, иудея, Даниила.

Слова из уст пророка Даниила
Обрушились, как тяжкий молот,
В них убежденность, вера, сила,
Хотя пророк довольно ещё  молод:

«Слова начертаны те Богом,
Хоть и четыре – грозный смысл,
Бог слов использует немного,
Но в них заключены и смерть, и
жизнь.

Не забелить, не вырубить слова,
И изменить нам не дано,
Сосчитаны грехи и взвешены дела,
И наказание определено.

Исчислено всё, наконец,
Ты взвешен царь, стал очень легким,
Таким когда-то был и твой отец –
На вид тяжел, а пухом лег он.

Такого не бывало встарь,
Ведь «упарсин» – раздел и тесно,
Ты царство потеряешь царь,
Достанется оно мидянам, персам.

Использовавши Божие сосуды, -
Хоть тело крепко, как гранит, -
Ты превратишься в пепла груду,
Но перед этим будешь ты убит.

Ты сеял зло, теперь ты видишь
всходы,
Добавлены несчастья прошлых лет,
Кровавых дел закаты и восходы,
Воспоминания растаяли, их нет.

Не плевела, взошли те зерна,
Посеял их отец, Навуходоносор,
А сыну собирать приходиться
бесспорно,
За всё один он понесёт позор.

Не ты был, царь, творец истории,
А отвечать придётся, всё же.
Ведь даже твой отец – орудием,
не более -
Был в промысле великом божьем.

А время мчится, словно от погони,
Бег лёгок, скор его, игрив,
У тёмной ночи – вороные кони,
А белоснежные у дня расчесы грив.

Сегодня срок истёк терпения,
Разрушил Валтасар до основания,
Что создавалось столько времени –
Всё государственное здание!»

СВЯЗЬ ВРЕМЁН
( книга пророка Софонии)

Князья и судьи схожи на зверей,
Им должно Бога славить,
А им набить бы брюхо поскорей,
И кости голой не оставят.

Священник, попирающий закон,
Оставивший в забвенье паству,
Теперь Ваалу служит он,
Чтоб получить кусок послаще!

Пророк, не знающий стыда,
Сующий острый нос повсюду.
От чести не осталось и следа
И склонен постоянно к блуду,

Все голос Господа забыли,
Ведёте слишком дерзко, смело,
Тельцу златому вы служили,
Познаете всю силу гнева.

Я милостью народ мой не оставлю,
Простой, покорный и смиренный,
Молил меня всегда и славил,
Живя в земле благословенной.

И  ЭТО  - СУЕТА
По Экклезиасту

В единстве все - душа и тело,
Свет-мрак, добро и зло,
Смерть – жизнь, безделица и дело,
Искусство и простое мастерство

И не познав законов Бога.
Из единства, создав хаос,
Определений спорных  много,
И возле каждого  вопрос.

Двойной подход, мораль двойная,
Иного не могло и быть,
Единства бытия не замечаем,
Хоть на поверхности лежит,

Ища гармонию единства бытия,
Диапазон регистров низких, верхних,
Пришел к сознанию и я:
Мир двойственен лишь в восприятии
смертных.

КОЗЁЛ  ОТПУЩЕНИЯ
( Библия. Ветхий Завет,
Левит, глава 16.)

Вина козла лишь в том, что он козёл,
Иной вины я за козлом не знаю,
Но жребий пал, его священник вёл,
На голову козла он руки возлагает.

И очень долго исповедует над ним,
Перечисляя преступленья, беззакония,
За все грехи людей один козёл судим,
За то, что испускает смрад, зловоние.

Потом козёл тот на себе несёт
Грехи все, преступления евреев,
Отпущенный в пустыню, пропадёт,
Но нем он, возразить не смеет.

Прошли те времена, но не хватает слов,
И многие из нас сказать не смеют,
Мы выполняем роль отпущенных козлов,
Страдая из-за тех, кто власть имеет!

О  ПЬЯНСТВЕ
(Библия. Ветхий Завет.
Левит. Глава девятая.

Знакомы люди с водкой и вином
Ещё до рождества Христова,
И пили все, как мы сегодня пьём.
В Завете нет о том дурного слова.

Но есть прекраснейший совет,
Идёшь ли в церковь, на собрание,
Не пей, после спиртного нет,
Или ослаблено вниманье,

И под хмелём ты не отличишь
Святого действия от блуда,
Ты слова Божьего не слышишь,
Пинками надо гнать тебя оттуда.

ЕДИНЫЙ  В  РОДЕ  СВОЕМ
( Библия. Книга судей, глава 19)

Левит у тестя долго был,
Ел, пил и отсыпался,
Жену, красавицу, любил,
И с нею забавлялся.

Потом пошёл в Иерусалим,
С гружеными ослами,
Он впереди, жена – за ним,
Шли босыми ногами.

Природа щедрой не была,
Дорога – щебень, камень.
Со всех сторон жара плыла,
Как печь под небесами.

Вот городок вдали возник,
А вот и первый дом,
Их пригласил к себе старик,
Уселись за столом.

И жажду, утолив водой,
Набив желудки пищей
Все собирались на покой,
Но, тут такое вышло…

Повсюду вдруг и шум, и гам.
И город не узнать,
Толпа явилась горожан,
Чтоб путников «познать».

На землю опустилась ночь,
Дом окружен, не скрыться,
Хозяин предлагает дочь,
Чтоб ею откупиться.

Те, ни в какую, подавай,
Чужих людей, пришельцев.
«Пусть души их шагают в рай!» -
Толпа рычала с сердцем.

И пришлый дал свою жену,
Накинулись, как звери,
Оставив им её одну,
Он спрятался за дверью.

Животных чувств не побороть
Терзали до утра,
Что испытала её плоть,
Ей умирать пора.

С трудом держалась на ногах,
Ползла к порогу.
Вся в ссадинах и синяках,
Молилась Богу.

К земле прижалась, замерла,
Слегка вздохнула,
И Богу душу отдала,
На век уснула.

Муж тело милой расчленил, -                Двенадцать членов
И ими близких  известил
Послав коленам.

Собрались все, и был поход,
На город Гиву,
Сожжен дотла, а весь народ,
Сошёл в могилу.

Зачем левитом избран путь,
Столь странных сообщений?
Мне не понять и саму суть
Библейского творения.

То были древние года,
Царило рабство,
Разврат и блуд были тогда,
В Израиле, признаться.

Выводы:
Сей эпизод для размышления,
Ценил ли тот левит жену,
Отдав толпе на посрамление,
Её на смерть, послав одну?

Не вижу ценность в  эпизоде,
Я описал таким, как был.
Я  знать хотел о том народе,
Который здесь, страдая, жил.

Я вижу в эпизоде зло и только
Жестоко женщина убита…
Призывы мудрости умолкли
В чем добродетели левита?

ПРОРОК

ЖИЗНЬ СЫНА  БОГА

Жизнь сына Бога не проста,
Не скованы его уста,
За слово каждое в ответе,
Лишенный радостей, утех,
Жизнь на виду его у всех,
Он путеводною звездою светит.

И на себя грехи все взяв,
Цветочком алым не завял,
К отцу небесному простерши руки,
Он понесёт с собою крест,
Под улюлюканье окрест,
Простится с жизнью в тяжких
муках.

Но примирил ли он людей,
Свободней стали и смелей?
Похоже, знал наверное,
Что зла ему не победить,
И чашу смертную испить,
За то, чтоб люди познавали
веру.

ПРОРОК

Конца и края нет, кругом песок,
Как горы высятся сыпучие барханы,
А по песку ползёт живой комок,
За жизнь свою цепляется упрямо.

На теле рубище. Седая голова,
И волосы свалялись, словно войлок,
Из горла с хрипом вырываются слова,
Похожие на подвыванье волка:

«О, Господи! Прости безумного раба,
Влеком сюда был не своею волей,
Ты видишь сам, как плоть моя слаба,
Не в силах продвигаться более…

Кружится голова. От пота взмок,
Не завершил я начатого дела»
Сказал и как подкошенный свалился
на песок
Царапая его своим иссохшим телом.

Движений нет. Лишь легкий стон,
Прерывисты клокочущие вздохи…
Сбежались облака со всех сторон,
День превращая в ночь глубокую.

Всполохи молний, Тяжкий гром.
Песок свистит и к небу рвется
Смешались части всех сторон,
Куда и что, никто не разберется.

Где солнцу быть, - кровавое пятно.
И уткой среди туч луна ныряет.
Такого видеть, смертным не дано, -
Как в небесах огромный крест сияет.

Пустыня улеглась, мелькают огоньки,
И блески мелкие и слышен треск.
И тонких нежных струй движения легки,
Их непрерывно испускает дивный крест.

Поднялся путник, преклонил колени:
«О, Боже, лик мне свой яви?»
«Ты жаждешь смерти? – прошептали тени,
Не заслужив служением любви?

Желание моё тебе помочь,
Ты шел сюда и не предвидел,
Что день я превращаю в ночь,
Лишь для того, чтоб ты меня не видел!

Я не могу тебе открыть свой лик, -
Для смертного мгновенная погибель, -
Ты не логичен в действиях старик,
Мой замысел тебе пока ещё не виден.

Вдали от глаз людских молился много
дней,
Тебя я долго, терпеливо слушал…
Христос молился за других людей,
А ты только свою замаливаешь душу…

Ты думаешь, она останется чиста,
Вдали от зла людского…Пыли?
Припомни жизнь, деяния Христа…
Апостолы его среди людей ходили.

Он словом глупость, как мечем разил,
От скверны очищая души…
Ты  ж в гордом одиночестве прожил,
От этого не становился лучше.

Ко мне пришел, Твой вышел срок,
Все чувства сжаты, как пружина прессом,
Ты жизнь начнешь сегодня, как пророк,
И будешь искушаем постоянно бесом.

Ты истину несешь, тебе не будут верить,
Исходишь босиком весь шар земной,
В домах перед тобой закроют двери,
А пищей будет хлеб, пропитанный слезой.

Увидишь ты, неблагодарны люди,
От них претерпишь ругань и побои,
Но благодать моя с тобой пребудет,
Отныне ты мой пророк и воин!

Коснутся искры моего креста,
Душа твоя от искр воспламенится,
Жизнь начинаешь с чистого листа,
Успев во всем переродиться,

А слово у пророка чисто, крепко,
Хоть за него хвалы не воздадут,
Наоборот, случается, нередко,
За истину пророка бьют,

Теперь иди! Ты не один в пустыне,
И над тобою в небе будет тень,
Все на места становится, отныне.
Исчезни ночь, да будет светлый день!

ПСАЛМЫ

ПЕРВЫЙ

Коль ветер западный задул,
Спаси нас, Боже, всех от блуда,
Чтоб каждый в душу заглянул,
С молитвой беса гнал оттуда.

Услышь, Господь, слова мои,
Уразумей все помышления,
О славе русской я земли
Молюсь! Прости все прегрешения.

И погуби всех, говорящих ложь,
Мешающих  Руси с колен подняться,
За прошлое прости и не тревожь,
Не дай над памятью своею изгаляться.

Творящих зло и прячущих его,
За громкие красивые слова,
Услышь, Господь, моление мое –
Пусть процветает град Москва.

Не за себя прошу, я грешный,
За землю Русскую молю,
Перед тобою ставлю свечи
За Русь, за Родину мою!

ВТОРОЙ

О, Господи, не обличай нас,
Я жил в стране, где о тебе забыли,
Закономерно всё, и не случайно
Помазанника Божьего убили.

Его не свергли, он отрёкся сам,
И все ж, с семьей не избежал
расправы,
Великий Боже, дай время нам
Одуматься, прости нас, Боже
правый!

Событье то ввергло Русь в пучину,
Из коей выбрались по милости твоей,
О Господи, как велики причины,
Чтобы молить об участи моей.

Я тоже виноват, в беспамятстве моём,
Не осуждал я беззакония,
Пылинка, прах в Величии твоем,
Я мирный человек, не воин.

Но я прошу за тех, кто воевал,
Война была тогда гражданской,
В ней каждый русский пострадал,
Кровь, проливая в ней напрасно.

Сегодня все в развале мы,
Во тьме латаем дыры,  впопыхах.
Прости, Господь, печаль мою сними,
Перед тобой я червь, я прах!

Хоть о себе молю, чем значим я,
В круговороте нашей сложной жизни?
Молю, чтоб милостью твоей, жила
моя семья,
Молю тебя об участи Отчизны!

ТРЕТИЙ
                Всё так же, как во времена царя Давида,
У нас сказали: «Бога нет!»,
Прости, Господь, пусть это и обидно,
Когда такую чушь несли десятки лет.

Мы тяжкою ценой всё это оплатили,
За свой лукавый атеизм,
Молю, о, Господи, даруй нам силы,
И не свергай нас дальше, вниз!

Очисти нас от блуда, скверны.
Тебе я, боже, истово молюсь,
Прости всех жителей моей деревни,
Всю сельскую помилуй Русь!

О, Господи, перед тобою виноваты,
Но не взыщи вину с потомков наших,
Такою тяжкой оказалась плата,
Россия смертную испила чашу,

Не умерла – так велики твои дела,
К тебе несу надежд моих слова:
Куда бы нас судьба не завела
Пускай оплотом нашей веры будет
Державный град Великая Москва!

ЧЕТВЕРТЫЙ

Взываю я к тебе в великой скорби,
Избави, Господи, от лживых уст,
Как много измышляется сегодня,
Я слышу слов тех леденящий хруст.

Нет в них ни тени всепрощения,
Жестоки все, хоть молятся тебе,
Прости, о, Господи, людские
прегрешения,
Значительны они в моей судьбе.

Я возношу тебе великую хвалу,
Ты разлепил мне сомкнутые очи,
Я беззакония увидел наяву,
Темны они, чернее всякой ночи.

О, Господи!  Мне не хватает слов,
Чтоб описать людских страданий,
За жизнь молю всех русских городов,
За них готов нести я покаяние.

ПЯТЫЙ

Не надейтесь на ваших князей,
Рождены они тьмой, а не Богом,
Их голов не коснулся елей,
Лжи и зла накопилось в них много.

Всё гребут под себя,
Все богатства не впрок,
Век короток, а им всего мало,
Не запомнили Божий урок,
Как в пустыне кормил людей Манной.

Не собрать было манны в запас,
Она быстро гнила, пропадала,
То теперь ожидает и вас,
Вечна только Небесная слава!

Ты с собой ничего не возьмешь,
Ты родился на свет чистым, голым,
И из жизни таким же уйдёшь,
На суде, что ты скажешь, у Бога?

Ты богатства свои не трудом накопил,
Не утешил сирот и вдову,
И тобою пришелец ограбленным был,
Не склонил перед Богом главу!

ШЕСТОЙ

Враг преследует душу мою,
Нету сил, я душой изнемог,
Протяни мне десницу твою,
Подкрепи мой Владыка и Бог,

Я кричу, но закрыты уста,
Я молю, а ты, Боже, не слышишь.
Призываю на помощь Христа,
Бес в затылок мне серою дышит.
Враг преследует душу мою,
Простираю к тебе свои руки,
Я, Христос, тебя слёзно молю,
Облегчи мои боли и муки!

СЕДЬМОЙ

Кто знает, что такое благодать?
Кому известно, что такое счастье?
Не ведал горя, радость не понять,
А счастье познается лишь в несчастье!

Когда я потерял, не жизнь, надежду,
Когда жизнь надоела, став постылой,
Как хочется, что было всё, как прежде,
Как хочется быть среди добрых, милых…

Я устоял перед простым соблазном,
Уйти из жизни, наложивши руки,
Не из-за простой пустой боязни,
Испытывать страдания и муки.

С мольбою к Богу потянулся,
Какого прежде я не ведал и не знал,
И вновь я народился и проснулся,
И Божий дар, и милость я познал!

С тех пор, о, Боже, я тянусь к тебе,
Ты светоч мой, надежда и отрада,
Не отказал мне никогда,  в беде,
И жизнь моя – твоя награда!

За что такая милость, не познал?
Хотя, мне кажется, и нужно
догадаться
Не выполнил того, что ожидал,
Я буду в меру сил своих, стараться.

 ВОСЬМОЙ

Велик Господь и достохвален,
Величие его неисследимо.
Тогда народ могуч и славен,
Когда им чтимо Божье имя.

Забыл его, кому тогда служил?
Что создано, построено тобой?
Не делал ты добра, так, может,
и не жил?
И был ли ты народом, не толпой?

Толпою будешь дале пребывать,
Разрозненным народом – не единым,
Не будет над тобою благодать,
Тобой забыто Божье имя.

Ты храмы создаешь,
Но мертвы храмы те,
В них нет души, они – холодный
камень,
Ты поклоняешься  бездушной красоте,
Не освятил их Божий пламень!

Хранит Господь всех любящих его,
Уста мои хвалу ему поют,
Ценнее нет на свете ничего,
Чем слово Божье – жизни суть!

ДЕВЯТЫЙ

Господи! Преклони небеса и сойди,
На земле царство дьявола слуг,
Власть свою на земле утверди,
Пусть твой голос ласкает нам слух.

Боже, новую жизнь воспою,
Ты даруешь мне жизнь, во спасение,
В этом мире надеждой живу,
Что покровом спадёт наваждение.

И очистимся мы и исчезнет обман,
Уползут прочь и страхи и боли,
Всё растает, как дым, как туман,
На то есть твоя, Божья, воля!

ДЕСЯТЫЙ

Когда изнемогал мой дух во мне,
Ты светочем надежды появлялся,
Я всем, обязанный тебе,
Молился слезно, клялся…

И забывал, как утихала боль,
О клятвах и молениях,
И душу наполняли вновь
Одни сомнения, сомнения.

Я постоянно в их сетях,
И дух опять изнемогает,
И вновь молю, чтоб не зачах,
Мольбе ты не откажешь мне,
Я твердо знаю1

Я человек,  я слаб,
Что по сравнению с тобой?
Былинка в поле, под ногами прах…
И постоянно искушаем сатаной!

Услышь меня, о, Господи, услышь!
Утихомирь бунтующую душу,
Пусть воцариться в ней хоть временная
тишь,
Что может быть приятней, лучше.

ОДИННАДЦАТЫЙ

Во власти множества грехов,
Ко мне приходят под покровом ночи,
Не слышно криков петухов,
А самому их разогнать, нет мочи!

Не покидай меня, Господь, не покидай,
Ты – щит, убежище моё,
Рабу ты своему, хоть знак подай,
Чтоб чувствовал присутствие твое.

Я без него, как без глотка воды,
Бредущего в песках пустыни,
О, Господи, прошу тебя, веди,
Благословенны твои слава, имя!

ДВЕНАДЦАТЫЙ

Иисус Христос!
Наложи охрану на мои уста,
Чтоб не изливалась из них скверна,
Во гневе я, речь грязна, не чиста,
Ложь, чушь несу я в ней, наверное…

Владыка жизни и души моей,
Ты огради меня от зла и блуда,
Покорный я всегда руке твоей,
Но непокорный я мирскому суду.

Что для меня он, как сосуд,
Заполненный чудовищною скверной,
Пребудет он на Божий суд,
И ты воздашь ему за все…наверное…

ТРИНАДЦАТЫЙ

О, Господи!  Прошу тебя за тех,
Кто шёл с тобой, в дороге заблудился.
Кому из них сопутствовал успех,
Кто властью над другими находился,

Оставь тех милостью своей,
Каких, ни милостью, ни властью не
исправить,
Ведь будут, и живя среди людей,
И лгать, и силой отбирать, и постоянно
пред тобой лукавить!

Тех, кто с твоего пути сошёл
По принужденью, шантажу, обману,
Кто выгоды при этом не нашел.
Прости Господь, не рыли близким яму,
А ум за разум их зашёл.

Господь мой, благостный, создавший
белый Свет,
Мир созидания  и всяческих чудес,
В сомнениях находим мы ответ,
Нас постоянно искушает бес.

Прими в сонм душ всех тех ушедших,
Что шли с тобой, но заблудились,
Или из мест пришли не здешних,
А может, и не зрячими родились!

ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ

От предков моих я наследую
И внешность, и долг, и грехи,
Грехи я свои  исповедую,
А прошлые – как велики?

Я, Господа, буду просить,
Не оставил бы он своей милостью,
Чтобы темных грехов не носить,
Я прошу, чтобы явью открылось!

Тщетны зов мой и тщетны слова,
Я о прошлом почти и не знаю,
Только Богу известны права,
Я на милость его уповаю.

И желанье моё больше слов,
Пусть хожу я незрячий, в потёмках,
Я прошу, чтобы кучу грехов,
Только зная, носили потомки.

ПЯТНАДЦАТЫЙ

Многократно омой меня от беззакония,
И от греха очисти мои мысли,
Пусть голову к земле мою преклонит
От дум хороших, светлых, чистых!

Сердце чистое мне сотвори,
Возврати мне и радость спасения,
Чтобы с вечера спал до зари
Под твоим, Боже мой, наблюдением.

Чтобы враг ко мне в дом не вошёл,
Пребывал под твоею охраной,
Я в тебе свою радость нашёл,
Душой чувствую, ты со мной рядом!

ШЕСТНАДЦАТЫЙ

В день смерти призываем Бога,
В день скорби мы его зовём,
Мы нарушали заповедей много,
В грехах великих мы живём.

И благочестье наше показное,
С ворами постоянно дружим,
Нет ничего на сердце дорогого,
Прелюбодеям, блудницам мы
служим.

Сидим и говорим на брата,
На сына матери своей клевещем,
Как музыка для слуха – звоны злата,
А руки наши, словно клещи!

Что ухватили, то не вырвешь,
Как смеем мы надеяться на Бога?
Чернее темной ночи наши мысли,
А мы стоим у Божьего порога.

СЕМНАДЦАТЫЙ

О, Господи! Врагов моих ты накажи,
Не смертью, а своим знамением,
Пусть под ногами их земля дрожит…
И прочие, чудесные явления.

Вина их в том, что очерствели душами,
И зло творят и день, и ночь,
К пришельцам относились бы получше,
Не гнали бы с земли в пустыню, прочь

Все, по сути, мы на земле пришельцы,
И пребываем здесь все временно,
Мы мечемся, не зная, куда деться,
Уходим в мир иной безвременно.

И те, которые осели на земле,
Считают, здесь основа их и корни,
Пришельцами останутся вполне,
Хотя земля давно их семьи кормит.

А покопаться в глубине веков,
До них здесь жили многие народы,
Жили свободно, без оков
  Народы нам неведомой породы

Живущих миром здесь, убили,
А местные слабы, куда было им деться,
И новые утратят дух и силу,
Когда придут чуть посильней
Пришельцы

О, Боже, сохрани всем разум,
Зачем бессмысленные бойни,
Не лучше ли жить в этом мире разом,
Забыв про распри и про бойни.

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ

Я возношу мольбу свою,
За всех, кто честно пал в бою,
Поднявших меч во имя жизни,
Кто погружал в людскую плоть,
Над кем довлели гнев и злость,
Кто грудью защищал отчизну!

Ушедших от своих семей,
От жён, родителей, детей,
Принявшим смерть без покаяния,
От земли в мир, уйдя иной,
Мужи те не придут домой,
Прости военные деяния!

Господь великий и могучий,
Укрой ты поле боя тучей,
Святым дождём омой тела убитых,
Лежат непогребены,
Мужья, отцы, сыны,
Их имена останутся забыты.

Отца небесного молю,
Погибших не оставь семью,
Пусть под твоей десницей и защитой
Они пребудут до конца,
Сирот, лишившихся отца,
И вдов, и стариков отечеством забытых!

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ

Клубятся тучи надо мной,
Гремят громы и пыль летает,
Но дождик нас обходит стороной,
Лист пожелтел, с дерев слетает.

Печально курится земля,
Поникли и пожухли травы,
К тебе, Господь, мольба моя,
Взгляни на бедных, Боже правый!

И не казни за их вину,
Они перед тобой не виноваты,
Они перенесли ужасную войну,
Нет лошадей, остались лишь
лопаты,

Призри, как в прошлые лета,
Омой дождём и светлою росою,
Жизнь человека не проста,
Мы грешны все перед тобою!

Слова мои и вновь, и вновь,
В твои, Господь, пусть льются уши,
В них вечная к тебе любовь,
Ты накорми тела, надеждою
наполни наши души
!
ДВАДЦАТЫЙ

Жил я, Господи, на земле своей,
Как я оказался на чужой?
Лик не прятал от врагов, друзей,
Жизни не искал себе другой!

Поддержи меня, дай мне силы,
Слаб я, испытание сурово,
Лишь вчера в друзьях моих ходили,
А сегодня съесть меня готовы.

Было так, во времена Давида,
Отрекались от родных и бога,
На круги вернулось, очевидно
Вижу совпадений лишком много.

Прежде мы единой были веры,
А теперь распалось вижу – пять,
Откровенно потянуло серой,
Разве можно зло не замечать?

И встречаются теперь нередко,
Как перчаток смена, без усилий.
Изменяют вере своих предков,
И присяге той, что приносили!

Верен я той вере, что мне дали,
Перед ней склонилась голова,
Близкие мне Бога не меняли,
В центре православия – Москва.

Будет Божий Суд и лжепророки,
Все получат по своим заслугам,
Предать свою веру, хуже нет порока,
Несравнимо это даже с блудом!

ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

Из глубины души взываю я к тебе,
Томится в беззаконии Россия.
И слепота, и глухота везде,
И прежней мощи нет, она – в бессилии!

Вокруг неё злорадствуют враги,
Кусками давятся и тело её  рвут,
Ты, Боже, Русь святую сбереги,
Направь ее детей на верный путь!

А сколько на Руси князей и ханов,
Самодовольных дерзких гордецов,
Самих себя возведших в саны,
И откровенных подлецов!

Злы сердцем, яд под языком,
Капканы, сети ставят для народа,
Ложь в государственный возведена 
закон,
Для блуда – полная свобода!

Я верю, будет Божий Суд,
Зло мрачное обречено на гибель,
И руки Господа Москву и Русь спасут,
Веры, православия - обитель

ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ

Святый Боже, дивны дела твои,
Славен ты, могуч и вечен.
Мир тобою создан для любви,
Создан для добра и человечности!

Я с тобой на жизненном пути,
Постоянно чувствую поддержку,
За грехи мои меня прости,
За язык прости меня, мой дерзкий!

ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ

Как клялись на иконах наши князи,
На библии святой клялись,
Что Свет наступит, вылезем из грязи,
А мы, без остановки, катим вниз!

Князья построили себе хоромы,
Дворцы, которым счета нет,
Как сетью нас опутали законы,
Несущие нам тьму бессчетных бед!

Копейки собираем мы на храмы,
У власти, явно, совесть не чиста,
И снова кровью заструились раны
У Господа, Спасителя, Христа!

Молюсь ему: «Прозри нам, Боже, очи,
Князей  на суд свой правый призови,
Чтоб испытали мрак и холод ночи,
Свой лик, Спаситель, грозный им яви!

Все мысли о твоём прощении,
Оно – для слабых телом и благих,
А сильных ожидает очищение,
В аду давно все ожидают их!

ДВАДЦАТЬ  ЧЕТВЕРТЫЙ

Прилип язык мой к гортани,
Чтоб не исторгся самый малый звук,
Как песню петь, когда мы только сами
От Бога отреклись, ни разом и не вдруг!

Бессчётны храмы Божьи разрушали,
Святых своих развеивали прах,
Мы истину от лжи не отличали,
И в душах наших поселился страх!

Нас казнями и пытками страшили,
Убили наш национальный дух,
Помазанника Божьего убили,
И гимны бесу распевали вслух!

Теперь мы храмы создаём для Бога,
А для души готов ли Божий храм?
Ведь в блуде пребывают слишком многие,
И света нет в очах, один – туман!

Я гласом слабым обращаюсь к Богу:
«Прости нас, грешных, на земле,
Грешили мы так часто и так много,
Не потому ли томимся во мгле?

Яви свой лик и освети дорогу,
Всем жаждущим по ней с тобой идти,
Пою я славу истинному Богу,
А встречусь ли я с ним в конце пути?

ДВАДЦАТЬ  ПЯТЫЙ

Куда пойду от духа твоего,
Коль слеп, а тьма вокруг кромешная?
Не слышу слов твоих, не вижу ничего,
Лишь контуры святого и извечного!

Да, чую длань твою в своей руке,
Она вселяет в меня силу и надежду,
Вот тьма исчезнет, свет – невдалеке,
Жизнь возродится лучшая, чем прежде!

Нам часто испытанием дано
Свои проверить дух и мощь телес,
Глотаем слёзы, а не сладкое вино,
Забрался в души многих  бес!

Ведь ничего случайным не бывает,
От Бога отошли, забыли про закон.
И птицы Бога песней восхваляют,
От нас проклятия и стоны слышит он!

Я испытание осилю, Боже правый,
Огнём твоим небесным укреплюсь,
И в мире править будет Божье право,
И в новом блеске засверкает Русь!

ДВАДЦАТЬ  ШЕСТОЙ

Господь! Надорвалося сердце моё,
Птицей бьется, раненой в груди.
Тёрном заросло моё жильё,
Заросли к нему твои следы.

Телом я ослаб, душою ослабел,
И дрожат, трясутся мои руки,
От мирских не уклоняюсь дел,
Но от них испытываю муки!

Я тебя молитвой беспокою,
А ответа не услышал, нет,
Это не даёт душе покоя,
Я живу во тьме так много лет.

Дай мне, Боже, силы устоять,
Укрепи надеждой мою душу,
Мир земной с любовью дай обнять,
Для него открыты мои уши!

ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЙ

И в юности мне было нелегко,
А в старости мне стало тяжелей,
И смерть моя уже недалеко,
И песни петь осталось мало дней.

Но славу петь тебе могу живым,
Мольбу живым, Господь, тебе  нести.
Пусть горести растают, словно дым,
И снова пусть с тобою я в пути!

ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЙ

Чтобы ни стало, не буду  молчать,
Язык откажет, будет петь душа,
Хоть на устах молчания печать,
Но мысли мои листьями шуршат.

Несутся к твоему, о, Боже, трону,
Я верю, мой Господь, не даст уйти,
Дай мне пожить по твоему закону,
Пусть будут и короткими пути!

ДВАДЦАТЬ  ДЕВЯТЫЙ

Услышь голос молений моих,
И исправь, если я ошибаюсь,
Кусок воска в руках я твоих.
Коль ошибся, в грехах своих каюсь!

Не губи меня, Боже мой.
Когда рядом со мной нечестивые,
Пусть в душе моей будет покой,
Не попутай меня, Боже, с ними!

ТРИДЦАТЫЙ

Что мне делать, куда мне идти?
Что ни шаг, всюду вижу кумиры,
Ни свернуть, не уйти, не пройти,
Обойти стороной  нету силы.

Создают их из мёртвых, живых,
Пишут красками, режут из камня.
Пишут, лестью пронизанный, стих,
Засорили весь мир именами.

Пусть при жизни были хороши,
Но, для мертвых – иные законы,
Тело мертво, коль нет в нём души,
Их хоронят, чтоб не было вони.

Так зачем их тела возрождать,
Превращать в истуканы и идолы.
Не созрела толпа, чтоб понять,
Чтоб прозрела она и увидела,

Как причиной великою бед
В прошлом были чужие кумиры.
Страсти, войны на множество лет,
Время шло и про них позабыли…

Руки чешутся – сколько красот
Создал Бог для тебя, человече,
Пусть хвалу извлекает твой рот,
Ну, а мёртвых оставь, путь их – вечен!

ТРИДЦАТЬ  ПЕРВЫЙ

Господь – мой свет и спасение,
Когда со мной, мне не страшны злодеи,
Как отойдёшь, я в посрамлении,
Против голос подать не посмею!

А врагов у меня слишком много,
Лики тёмны у них, и ужасны,
Их из золота вылиты Боги,
Земли их плодородны, прекрасны.

Не оставь меня, Господи, силой,
Укрепи мои руки и ноги,
Кровожадные встретят могилы,
Переплавлены в кольца их боги!

ТРИДЦАТЬ  ВТОРОЙ

Скорби сердца моего умножились,
Беден я, угнетён, одинок!
Как мне быть, научи меня, Боже,
Путь один у меня – на Восток!

На пути моём столько страданий,
Сколько алчных людей на пути,
Сколько жаждущих крови и брани,
Без борьбы мимо них не пройти!

ТРИДЦАТЬ  ТРЕТИЙ

Укрепи города наши, веси,
Ты молитв моих слышишь слова?
Пусть красуется, крепостью вечен,
Славный град мой стольный – Москва!

Он пристанище бедных, и духа – услада,
Православной он веры – оплот.
Длань твоя будет граду оградой,
Пусть в веках он и славе живёт!

ТРИДЦАТЬ  ЧЕТВЕРТЫЙ

Служите Господу с веселием,
Он сотворил нас, мы – рабы его!
Чтобы псалмы Богу гласом бодрым пели,
Ведь податель он благ и всего!

ТРИДЦАТЬ  ПЯТЫЙ

Не убоюсь я зла, со мной Господь, Владыка,
Хоть и пойду долиной смертной тени,
Я в истине твоей и помощи великой,
Молюсь тебе  я, преклонив колени,

Сопровождают твои блага, милость
Во всех трудах и дни моей жизни,
Чтоб на пути моём не приключилось,
Я верен Богу моему, моей отчизне!

ТРИДЦАТЬ  ШЕСТОЙ

Нет ничего страшнее лжи,
Она есть – матерь зла и блуда,
Пред нею слова правды не скажи,
Властителям она – жена, подруга,

Ушла б она и озарился б светом,
Мир красками святыми заиграл,
Исчезли б боль и войны на планете,
Христос за это жизнь свою отдал!»

Нам путь открыл к дарам небес,
Не ищем мы его, проходим мимо.
Нас пустяками ублажает бес,
Хоть часто поминаем Божье имя.

Есть заповедь одна, она – свята.
Ты имя Бога не поминай напрасно,
Пускай, закрытыми останутся уста,
Чтоб избежать ненужного несчастья

ТРИДЦАТЬ  СЕДЬМОЙ

Рассуди меня Господи!
В стане врагов
В непорочности я находился,
Много идолов, много богов,
Никому из них я не молился.

Я покинул тот стан,
Злонамеренных лиц,
С нечестивыми рядом не сяду.
Пред тобою, Господь,
ликом падаю ниц,
Яви милость, не гнев и досаду!

Не губи, о, Господь, души бедной
моей,
С кровожадными был я невольно,
И провел я в невинности
множество дней,
Чтобы был ты, Господь, мной довольным!

ТРИДЦАТЬ  ВОСЬМОЙ

« Не убий!» - нам Господь говорил,
Эта заповедь – в Божьем ковчеге,
Ты нарушил ее,  тяжкий грех сотворил
Жизнь прервал в её временном беге!

Продолжение должное быть у неё,
И путей у неё слишком много,
В планы Бога вмешался убийством её,
Незаметным не станет для Бога.

Изменил ход судьбы у потомков,
На челе твоём Каина след,
Хоть не видимо глазу, прочерчено тонко,
И прощения Бога не жди, его – нет!
 
ТРИДЦАТЬ  ДЕВЯТЫЙ

Господи! Заблудился я в пустыне,
Путь мой слишком тяжек и далёк!
Славлю я твоё, о, Боже, имя…
Пусть  подует легкий ветерок!

Остудит опаленную кожу.
Напои, о, Господи студёною водой,
Все тропинки друг на друга схожи,
По какой идти мне, по какой?

Озари и прикоснись десницей,
Посохом, иль жезлом прикоснись,
Пусть дорогу мне укажет птица,
Чтобы ноги под уклон неслись!

Я устал, взбираясь только в гору,
Пред собою, видя лишь песок,
Ожидаю встретить я оазис скоро,
А, похоже, он ещё – далёк!

Господи!  Владыка и Надежда!
Укрепи, - ослабли мои члены,
Верю я тебе, как  верил прежде,
Преклоняя пред тобой колени!

Ты не раз водил меня пустыней,
И теперь, я верю, выведешь меня,
Славлю я твое, о, Боже, имя,
Все мои надежды только на тебя!

СОРОКОВОЙ

Блажен, кто не ходит в
совет нечестивых,
По Господа Бога законам живёт,
Господь укрепит его волю и силу,
Путь нужный укажет и сам поведёт.

СОРОК  ПЕРВЫЙ

Мятутся народы, но тщетны потуги,
Царя своего можно жизни лишить,
Творящие замысел - дьявола слуги,
И верно ему продолжают служить!

Итак, вразумитесь, и с трепетом,
страхом
Почтите его – я дал вам царя,
И помните, вы появились из праха,
И прах ваш приемлет простая земля!

СОРОК  ВТОРОЙ

К тебе я взываю, Господь мой, с мольбою,
Враги мои множатся, как саранча,
Ты – щит мой, надежда, будь рядом со мною,
Коснись, коль ослабну, главы и плеча!

Я с трепетом жду твоего повеленья,
Враги пусть познают величье твоё.
Ты – светоч, о, Боже! Ты -символ
спасенья,
Так сделай победным оружье моё!

СОРОК ТРЕТИЙ

По воле твоей и в теснине простор,
Нет слова милей твоего и дороже,
Взгляни на меня с высоты твоих гор,
Пусть боль и печаль меня больше 
не гложут.

Доколе мужи будут жить в поруганье,
Доколе в сердцах будет властвовать ложь,
Суетны и тщетны мирские искания,
Пусть души их спят, ты – печаль не
тревожь!

Вы слышите, люди, Его призываю,
Пусть правда основою станет для вас.
Утешьтесь на ложах, страданий не зная,
Пусть в душах поселиться Господа глас.

Бог дома наполнил добром и скотами,
На каждом столе вашем хлеб и вино,
Спокойно ложитесь, и мир будет с вами,
Под Божьей защитой вам жить суждено!

СОРОК  ЧЕТВЕРТЫЙ

Внемли гласу вопля моего
Царь мой и Бог мой,
Ты не терпишь беззакония, неправды,
У тебя не водворится недруг злой,
Бог мой милосердный, православный.

Путеведи меня к правде вере твоей,
Ради врагов мне кровожадных и многих,
Путь уравняй пред стопою моей,
Суди врагов моих скверных, убогих.

Пусть падут они от злых замыслов,
А тела их рассыпятся  прахом,
Пусть иссохнут они ото лжи, зависти,
Предо мной бегут пусть от страха.

СОРОК  ПЯТЫЙ

Господь! Не в ярости обличай меня,
Ибо немощен я, исцеленья жду,
Ты прости меня, хлеба дай, вина,
Отгони, Господь, прочь нужду.

В болях тяжких и тоске моих,
Тело бренное обветшало,
Утомленный дух ждёт речей твоих,
Станут милости – покрывалом.

В смерти нет моей и к тебе молитв,
Кто во гробе тебя будет славить,
Жажду жизни дай полно утолить,
Боже милостив, боже правый.

СОРОК  ШЕСТОЙ

От гонителей моих, Господь, меня избавь,
Да не исторгнут души моей, терзая.
Коль в чём-то виноват, прости меня, поправь,
Ведь жизнь моя в беде давно стенает.

И, если злом я уплатил кому-то в мире,
Не дай взыскать то зло теперь, виня,
Готов я уплатить и дважды по четыре,
Пусть втопчет в землю враг меня!

Ты милостив. Спасал и без причины,
Пинал меня, у ног врага я - прах
Народ мой – дети, женщины, мужчины,
Лицо их исказили боль и страх.

Суди меня, как ты судил народы,
Пусть на сегодня я отвергнутый тобой.
Щитом моим ты был все эти годы,
Прости народ, и отпусти грех мой!

СОРОК  СЕДЬМОЙ

Когда взираю я на небеса,
Я вижу звезды и луну, что ты поставил,
Вокруг меня земли моей краса!
Господь! Перед тобою не лукавил!

Тебе я славу вечную пою,
Мы, все до одного, твое творение,
Мы помним милость Божию твою,
Не дай нам пасть во искушение!

Овец, волов и многих птиц создав,
И рыб морских и полевых зверей.
Владыка! Господи, ты нами правь,
Пусть будет мир на всей земле твоей!

СОРОК  ВОСЬМОЙ

Буду славить твои чудеса
Сердцем всем своим и душою.
Возликуйте земля, небеса,
Я – пылинка, я - прах перед тобою.

Я живу повеленьем твоим,
От врагов ты меня отвращаешь,
Я заботой твоею храним,
Душу, Боже, ты. мне очищаешь!

СОРОК  ДЕВЯТЫЙ

Пусть погибнут враги
Перед ликом твоим,
Вот они предо мной без оружия,
Страх нагнав на врага
Лишь дыханьем своим,
Города и селенья разрушены.

Буду впредь уповать на тебя,
Не оставишь, как прежде, идущих,
Я молю тебя, Боже, не остави меня,
Сохрани мне и тело, и душу!

ПЯТИДЕСЯТЫЙ

Произносят уста ваши ложь,
Ложь и льстивость от сердца притворного,
Сколько лживых у нас развелось,
Средь торгового люда, проворного.

Ты прикрой уста, уста льстивые
Ради бедных и нищих страдания,
Люди жадные и спесивые -
Накажи их другим в назидание!

ПЯТЬДЕСЯТ  ПЕРВЫЙ

Доколе, Господи, забывать меня будешь,
Скрывая лик свой светлый от меня,
Печаль моя  хозяйкой верной служит
Во мраке ночи, при свете ярком дня.

Призри, услышь меня
И просвети мне очи
На милость уповаю я твою.
Пусть враг мой думает, и делает, что хочет,
Считая безотрадной жизнь мою.

ПЯТЬДЕСЯТ  ВТОРОЙ

Сказал безумец: «Бога нет!»,
Добро оставил, в сердце только зло.
Я жду, о, Господи, подай совет,
Как упредить, чтоб зло не разрослось?

Все уклонялись и непотребны стали,
Кто даст спасение с Сиона?
О, Боже, утоли мои печали,
Не уклонюсь от твоего закона!

ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТИЙ

Кто может пребывать в твоём жилище,
Боже?
Подняться может на святую гору?
Не тот, чья зависть сердце гложет,
Не тот, погрязший в суете и ссорах.

А тот, кто ходит непорочно под тобой,
Кто правду говорит и к истине взывает,
Кто на устах всегда к тебе с мольбой,
Кто Богу никогда не изменяет!

ПЯТЬДЕСЯТ  ЧЕТВЕРТЫЙ

Пусть умножатся скорби у тех,
Кто склоняет колени свои
Перед Богом чужим,
А служить своему забывает.
Я с тобою, Господь, я тобою храним,
А успех, как у всех
Без желаний твоих не бывает!

ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЫЙ

Боже мой!  Боже мой!  Ты оставил меня?
Далеки от спасенья и вопли мои, и молитвы!
Боже мой! Боже мой! И средь белого дня,
В душе темень моей и смятенье и вечная битва.

Нет покоя и ночью, сердце стынет, душа,
Я на милость твою уповаю,
Чтобы  жизнь, как и прежде, была хороша,
Подари мне покой, я тебя умоляю!

ПЯТЬДЕСЯТ  ШЕСТОЙ

Долиной смерти я пройду, не убоясь,
Когда я знаю рядом ты со мной,
Я на врага иду, не уклонясь,
Когда я вижу жезл и посох твой.

Елеем умастил ты голову мою,
И милости меня сопровождают,
Я песни благодарности пою.
Под взором я твоим, как мёд,
под солнцем, таю!

Ты душу укрепишь мою,
Чтобы с истины пути не сбился,
Я песню благодарности пою,
Чтоб светлый взор не замутился!


ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМОЙ

Ты землю основал,
Вселенную и все, живущее на ней,
Ты бури шквал в душе моей унял,
И благость ныне пребывает в ней!

ПЯТЬДЕСЯТ  ВОСЬМОЙ

Поднимите врата, и взгляните,
Пусть Господь через них в души
ваши войдёт!
Предков ваших молитвою всех
помяните,
Весь ваш род от их корня идёт!

И пока Царь небес и земли не
оставит,
Своей милостью нас за грехи,
Но и после я буду любить его,
славить,
Пусть отпустит их нам, ведь мы
часто – слепы.

ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЫЙ

Я в истине ходил,
И милости твои перед глазами,
Я с ложью не дружил,
И выи не склонял перед врагами.

Ты искушал, я устоял,
Я в сборище зловредных не ходил,
Я гласу Господа внимал,
Не покидай раба, не уходи!

ШЕСТИДЕСЯТЫЙ

Не будь безмолвен, я молю.
Ты щит мой и твердыня,
Я славу господу пою,
Я славлю постоянно твое имя!

Утешь меня в моей печали,
Не покидай меня.
Чтоб спал спокойно темными
ночами,
Душою светел был и в свете дня

ШЕСТЬДЕСЯТ  ПЕРВЫЙ

Не покидай меня в пути,
Извилист он и сложен
Ты мудрости своею освети,
Не дай свернуть, чтоб
был он ложен!

Я уповаю только на тебя,
И с верою иду достойно,
Жезл твой касается меня,
Я чувствую себя спокойно!

Когда придёт пути конец,
Ты не оставь меня, а забери,
Тебя я славлю Царственный Отец,
И вижу свет Божественной зари.

МЫСЛИ  ПО ПОВОДУ…

ОТРАЖЕНИЕ

Куда ведет безбожие, безверие
В безбрежном океане мыслей?
Чуть-чуть приоткрывая двери
В мир бесконечности и чисел?

Не разобравшись в роду – племени,
Не зная своего начала и конца,
Пытаются в отрезок краткий
времени
Проникнуть в замыслы создателя,
творца.

Что можно без ума нести оттуда,
Лишь заглянув за краешек порога?
На хлам похожи знаний наших груды…
Обрывки откровений лжепророков.

Между Создателем -  людьми,
Посредники, мечтатели, благие,
За веру душу отдают одни,
Корыстливы, завистливы - другие

Отцы духовные недобры к пастве,
Ее им безразличны боли, судьбы.
И церковь, верно, служит власти,
И тонет паства в словоблудье.

Была едина как-то вера на Руси,
Да отправляли – не едино,
Кто мог ее от бед спасти,
Коль глупость на Руси непобедима.

Конфессий  уйма…разных сект,
Причина – полное безумие,
А в нем открытый блуд и секс.
Анафема – всему, еще разумному.

Аркан слепым давно готов,
Смысл искажен, зато слова какие,                У мудрости на это – мало слов,
У глупости их много, но – пустые.

Еретиком объявят, не зевай!
Ведь лжесвятошы святым святы,
Сулят иным за деньги светлый рай
И хищно тянутся руками к злату.

И крохи рвут у близких, кровных.
Силки  расставлены, капканы, сети…
Отцы духовные по - прежнему недобры
И расползлись в безверье  дети

БОЖИЙ  ДАР

Все шло к тому, чтоб истину познать,
Хотя к источнику я так и не добрался.
Бог дал мне все, что мог бы пожелать,
А я в дарах его совсем не разобрался.

Они нужны, бесценны и огромны,
Людские мерки не подходят им,
А внешне так просты, так скромны,
Без исключения, присущи всем живым.

Он дал глаза мне, чтобы видеть мир,
Всю красоту земли под небесами,
Я сузил поиск, пустой создав, кумир,
А попросту, - я был чурбан с глазами.

Мне были даны ноги, чтоб ходить,
Чтоб не впустую ими землю мерить,
А я предпочитал с друзьями водку  пить,
И в ложную любовь и ложным чувствам
верить.

Мне слышать песнь лесов не довелось,
Мой слух тонул, как будто бы в тумане,
Мне нравились пустая лесть и ложь,
Литавров бой и грохот барабанов.

И голос мой, что подарил Господь,
Не прозвучал симфонии прелюдией,
Не мог я гнев и радость побороть,
И света мудрости не нес я людям.

Добро и зло, где между ними грань,
Я делаю добро - оно не нужно.
Боготворил всегда такую дрянь,
Которая подстилкой только  служит.

Мне в душу не забрался вор, грабитель,
Я сам себя обидел, обокрал,
Я не донес того, что подарил Спаситель,
Я малого, что дал, не до конца познал.

ЗАВТРА -  НЕ  СЕГОДНЯ

Сегодня – светлый мир, а завтра он – иной,
Возможно тусклый, может быть и ярким,
Предугадать пытаемся порой.
Хотя, по сути, нам ни холодно, ни жарко.

Провидцев тьма, оракулов – не счесть,
Но, всякий раз, впросак мы попадаем,
Сегодня в завтра тенью не пролезть,
Но заглянуть, мы все - таки желаем.

Ни худа, ни добра, и счастья не найти,
Не в стременах мы, брошены поводья.
Ведь завтра может просто не взойти,
Не будь оно посеяно сегодня.

К  ИСТОКАМ.

О вечности твердят, сплошная чепуха!
Хоть кто-нибудь до вечности добрался?
Больная плоть, душа в сплошных грехах,
Вот почему, никто не возвращался.

Когда вокруг созвездия миров,
Точна механика законов бесконечности,
Создатель справедлив, пусть и суров,
Не допуская нас к истокам вечности.

За нами тянется – кровавый след…
Разруха, голод, эпидемии и войны…
К чему не прикоснемся – масса бед,
И результатом, кажется, довольны мы.

И оправдания себе надежные найдем,
Хитросплетения причин, всех, разом,
И снова те же действия начнем,
Не просчитав последствия ни разу.

Не раз бывало, мыслями убогий,
Пытаясь возвеличить свое имя,
При жизни становился нашим «богом»,
Чужие афоризмы делал личными…

Статуи, храмы, пирамиды, мавзолеи…
Не перечесть всего, что создавали,
Ни средств, ни жизней не жалели…
Приблизились к бессмертию? Едва ли…

Коль смертны все. В объятьях бытия,
По одиночке, или скопом, разом…
Исчезли бы следы, когда б не библия,
А милосердье божье, это – разум.

Что сделал нам, что нам он  сотворил…
Чтоб мудрецы тот замысел поняли…
Всё человек разрушил, осквернил,
Теперь подай ему космические дали.

А жизни миг! Нам не успеть познать,
Копаясь  в «экскрементах» человечества?
Но человека тянет в небо полетать,
Побыть хоть рядом с бесконечностью?

Всем поведением похожи на младенца,
Что не увидим, тянем просто в рот,
И так же, как ребенок, часто ленимся –
Отсюда шаг назад, отсюда – шаг вперед.

Наши следы везде нелепого касания –
Рубцы, кровь, шрамы на родной планете,
Еще не поздно заниматься воспитанием,
Хоть трудно залечить все раны эти…

Похожи на глупцов. Отпиливаем сук,
На коем все висит земное здание…
И рассужденья наши только звук,                Когда подходим к новому «заданию» 

НЕВЕРЕН  ТВОЙ  ПУТЬ.

Неверен твой путь, не надейся на Бога,
Хулу, изрыгая на близких своих,
Таких на планете, к несчастью, так много,
Давно ожидает чистилище их.

Ты грязью измазал историю предков,
Во имя чего это делал, скажи?
Хоть глупостью всё объясняют нередко,
Но сколько несчастий таится во лжи!

И распри, и ссоры от ней возникают,
И гибель, и беды у многих людей,
Чего добиваешься, не понимаю,
В плену нездоровых и вредных идей?

Живи настоящим, ищи лучшей доли,
Есть жизни начало, не видно конца,
Молись, не иди против Господа воли,
Про заповедь помни: «Чти матерь, отца!»

В истории предков ищи откровений,
Но, если там зло, не спеши извлекать,
Затронет бедой не одно поколенье,
И эту беду будет трудно унять!

ПИШУ  СТИХИ…

Пишу стихи, а Бог рукою водит,
И темы, мысли часто от него,
Он тут же фразы точные находит,
Я - только жалкое подобие его!

Когда он почему-то не придёт,
Смотрю с тоской на чистый лист
бумаги,
И мысли есть, но слово не идёт,
Слова пошли, мне с мыслями не
сладить!

Чтоб о себе не возомнил,
Я слышу Бога: «Не по тебе задача,
Быть может, на неё и хватит сил,
Но нет меня, и, значит, - неудача!»

Мелькает искорка, чуть видная,
надежды,
Но звёздочкой, звездой она не станет,
И будет всё, без Бога, как и прежде,
Мысль хилая пойдёт, потом и та завянет.

НЕ   УКРАДИ

Так зорок глаз орла,
Но, зорче он у вора,
Он даже то увидел и украл,
Что было под замком и за
забором.

Да, что там дом, или карман,
Украдено имущество народа,
Запущен в ход и подкуп, и
обман
Все разновидности подлога.

Что вору заповеди Бога,
Он молит в воровстве помочь,
Хоть вора и тернистая дорога,
Но помогают бес и ночь.

Расчеты только на удачу,
А выручит богатая добыча,
Коль нет ее, родные горько
плачут,
А есть, и обществом отличен.

Что скажет суд на небесах?
Для вора  все это – пустое,
Привычен для него и страх,
Да и тюрьма не слишком
беспокоит.

КЛЮКА

О чём жалеть? Пуста моя сума,
Увы, её заполнить нечем.
Мой прежний дом – моя тюрьма.
Давило всё мне тяжестью на плечи.

Теперь, как сокол, волен я,
Куда хочу – туда лечу.
Клюка – мой друг, моя семья,
Я без неё и ног не волочу.

Она ведёт, она – моя защита,
И в поисках моих не заменима,
А сколько бита, сколько перебита,
Соблазны все обходит мимо.

Ослабло зрение, я не повесил нос,
От жадности не ширятся глаза,
Несу я на себе, что прежде нес,
Потери нет, не катится слеза.

Я слишком тощий телом, сух,
Несут по свету мои ноги,
Воспринимаю многое на слух,
Молитвы Богу, их – немного.

В молитвах не прошу я благ,
И не прошу себе одежды,
Прошу его, чтоб разум не ослаб,
Будь так, то тщетны все надежды.

Опять добром наполнится сума,
Мечты появятся о доме,
И замаячит впереди тюрьма,
И многое, что прежде мне знакомо!

КОЛЬ ГОРЬКО  КАЕШЬСЯ

Раз горько каешься,
Знать, дьяволу служил,
А разница лишь в степени служения,
Неважно, сколько раз ты согрешил,
Сравнимы лишь в сопоставлении.

Расценки их по дьявольской шкале.
Греховны могут сновидения,
Греховны даже мысли в голове,
А плата – наслаждение.

И окончательный расчет, когда придет,
При жизни никому неведом,
Ворвется ураганом, приползет,
За каждым кара ходит следом.

ЧУЖУЮ  ПРЕРЫВАЯ  ЖИЗНЬ

Чужую, прерывая жизнь,
Задумайся немного,
Задумавшись, остановись,
Все это – не от Бога!

Да он преступник и подлец,
Каких не ведал свет,
Осудит Бог его, отец,
А может быть, и нет?

Ты не судья и не палач,
Задумайся немного.
Ты над своей судьбою плачь,
И ты, и он – под Богом!

БУДЬ УВЕРЕН

Быть уверенным – благо,
Меру б времени знать,
Ведь надежды так слабы,
Коль с нуля начинать.

И ручаться неволен,
Не продумав всего,
Поручителю – горе,
Если нет ничего.

Быть немым, словно рыба,
Жить с женой, не любя,
Увлекаться чем-либо,
Познавая себя.

Зыбко все, как в тумане,
Растеклось словно слизь,
Называем мы с вами
Словом праведным – жизнь.

М О Л И Т В А

Всей кожею своей предчувствуя
беду,
С мольбою обращаюсь к Богу:
Услышь Всевышний, просьбы и
тревоги,
Живущих ныне с жизнью не в ладу.

С мольбою обращаюсь страстной:
Уйми к страданиям глухих,
Спаси нас всех от слишком красных,
Спаси от желто - голубых.

Спаси, о Боже всемогущий
От власти власть имущих,
От их бесчисленных забот
Холодный прошибает пот.

От старости спаси голодной,
От керченских квартир холодных,
От выстрела родного брата,
От пустословья депутата.

От показного благочестья,
От незаслуженных позора
И бесчестья.
От грязной «волосатой лапы»,
Грозящей рот закрыть, как кляпом.

Всепоглощающего блуда,
И от пустых надежд на чудо,
Не дай нам руки опустить
В бессилии
Пред злобой лютой и насилием,

Чтоб в злобе мы зверьем не стали,
Злорадствовать над горем перестали.
Ведь хлещет память, как кнутом по
нервам,
Не просто в прошлом жить, поверь
нам!

БОЖЕ, ПРАВЫЙ
 
О, Боже крепкий, сильный, правый
Найди на недругов управу,
Злодеев развелось у нас, не счесть.
До одного, всегда при власти,
Мир не видал такой напасти.
Куда исчезли гордость, дух и честь?

Сегодня бедами гоним,
Страдает каждый славянин,
Стал на своей родной земле изгоем!
О, Боже, истово молюсь,
Окрепнет пусть Родная Русь,
Чтобы душою каждый был спокоен.

О, Боже, правый, крепкий, сильный,
Чтоб не укрыл всех хлад могильный,
Дай знак, чтоб мы могли понять,
Разрушь меж душами границы,
Пусть посветлеют мысли, лица,
И о судьбе детей пусть не страдает мать!

Верни нам веру и надежду,
Чтоб жили вместе мы, как прежде,
Не ведая нелепейших преград,
Мы стали глупы, слепы, глухи,
Чудовищным поверив слухам,
Не ведая, что Ельцины творят!

О. Боже, сильный, правый, крепкий,
Пусть не томятся люди в клетках,
А что касается меня,
Пусть зло и слава будут чужды,
Спаси от холода и нужды,
Пускай здоровой будет вся семья.

Мне, Боже, многого не надо,
Пусть для меня будет наградой,
Все то, что ты уже мне дал,
Перед тобою часто грешен,
Мне мыслей мир всегда был тесен,
Спасибо, что таким меня создал!

Последняя мольба, Всевышний,
Хочу быть нужным, а не лишним,
Чтоб мысль моя не стала узкой,
Душою оставался твёрд…
А я, клянусь, всегда был горд,
Что был, что есть, что буду русским!

СОМНЕНИЯ  ГЛОЖУТ

Пусть наказуемый тобой,
Бесславный жду конец,
Пусть недоволен я судьбой,
Прости, о, Бог, отец!

ЧУЖОГО   ЗЛА
НЕ  ОПЛАТИТЬ

Чужого зла не оплатить,
Неведомы его истоки,
Приходится со злом ходить,
Хоть путь у нас далекий.

И наслоилось зло на зло,
И нет ему конца,
И просим, чтобы пронесло,
Создателя, Творца
               
БЕССМЕРТИЕ

Бессмертие души – явление одно,
Совсем иное дело,
Когда бессмертным станет
само тело.
Вот тлена избежал
Мыслитель безупречный…
А если идиот, и будет вечным?
Великой властью обладая,
Он все прекрасное сломает,
И все святое сокрушит…
При нем не ожидают рая,
Само бессмертие при нем,
Устав, не станет жить.
Бессмертие остановить?
Одномоментно всем и разом?
У одного возникла жизни нить,
Другого – покидает разум…
И наконец, в каком обличье?
Когда предельно будет глуп?
Или когда заслуг немало личных?
Все ворошить, и Богу недосуг…
Оставить все, как есть?
У вечности свои законы…
Но следует, естественно учесть,
Что Бог давно готовил
свои клоны.
Под именем различным посылал,
Чтоб разуму людей учили,
Но люди, кажется, умнее став,
Посланцев всех, до одного
казнили.
Дается в мире все недаром,
Бессмертие - ведь тоже кара.

СВЕТЛЫЙ  ДЕНЬ

Крупицы истины среди  бессмыслия,
Как распознать? Как отыскать тебя?
Весь в поиске, пока способен мыслить я,
В бесчисленных архивах бытия.

Успею ли найти? Вот в чем вопрос,
Ведь света нет, кругом потемки,
Лишь искорку увидеть довелось,
Но факел не зажечь, чтобы светить
потомкам.

Придет  ли Светлый день, иль нет?
Одолевая море глупости, безволия.
О, Боже! Подскажи, подай совет,
Путь освети мне светлой молнией.

СЛЕПОТА

Кто знает, прав ли я, не прав?
Ведь доказательств не имею,
И путь неправильно избрав,
Стучусь не в те, что нужно,                двери.

И, если есть в идее смысл,
Меня отвергнут, не воспримут,
И я твержу себе: «Крепись!»
Чтоб не видали слёз и спину..

Ну, что поделать, слепы мы, -
Хоть  зрение цветное, -
По Бога замыслу  должны
Всё видеть светлое, живое.

Нам долго суждено искать,
В слепую, набивая  шишки,
Терпеть и постоянно ждать,
Врагов, рождая лишних.

Порой, решение пришло,
Сознанье правоты окрепло,
Но поиск наш не ремесло,
Хоть вижу составные спектра.

Но как их все  соединить?
И провести анализ спектра,
В руках моих осталась нить,
А я в руках костлявой смерти.

Через неё мне не пробиться,
Запрещено самой  судьбой.
И мне вторично не родиться,                И рухнет сделанное мной.

И кто-нибудь, совсем случайно
Найдет утерянную нить…
И обреченный изначально,
Возьмется путь мой повторить.
               
ПОДЪЁМ,  ПАДЕНИЕ…

Подъём, падение, подъём, -
А штилей не бывает, -
Мы гимны мужеству поём,
О Боге забывая.

А, если вспомним, то в беде,
Не зная, как молиться.
Врага находим мы везде               
И начинаем биться.
               
А неудача, разошлись,               
Но зло осталось, зреет,
Молитвы к Богу понеслись:
Накажет пусть «злодея»

Он не услышал, не помог,
Мы отреклись от Бога,
У нас явился новый Бог,
Их может быть и много.

Проходят над землей века,
Не наступил расцвет.
Идеи подновим слегка,
Объявим – Бога нет!

Коль нет, ошибку и беду
Не свалишь на него.
Покрепче на народ узду –
Ну, только и всего…

Под властью зашатался трон,
Кругом беда и раны,
И снова – колокольный звон,
И снова строим храмы.

ЛОВЛЮ  СЕБЯ

Ловлю себя на том, что мне невмоготу,
От зла мгновенно закипаю,
Хоть проклинаю я минуту ту,
Когда об этом позже вспоминаю.

Дивлюсь терпению Создателя – Творца,
Едва ли нами он доволен,
Всем безобразиям, творимым, нет конца.
Чтоб сделал я, коль дать мне волю?

Страшусь представить, что произошло б,
Начал бы с нового потопа,
Но, вряд ли победил бы зло,
Не распознав его истоков!

ЧТО  ПРОСИШЬ  У   БОГА?
             
Что просишь ты у Бога,
Ведь мысль кощунственна сама,
Награбил ты невероятно много,
Без совести, без чести, без ума,.

Зачем явился в божий храм,
Очиститься решил от скверны?
Ты ночью совращал невинных
дам,
И Бога проклинал, наверное.

Пусть даже деньги те, что отхватил,
Истратишь ты на божьи свечи,
Молиться за тебя не хватит сил,
Отмыть тебя ну, просто нечем

КОГДА   БЕЖИШЬ

Когда бежишь неведомо куда,
А ориентира по пути не видно,
Невольно возвращаешься туда,
Откуда бег начал, пусть это и
обидно.

Энергия затрачена и труд,
Чтоб избежать тенденции такой,
Вначале присмотрись, куда пути
ведут,
Покоя нет за глупой головой.

Путь прям, прямее быть не может,
Глаза следят, и проверяет слух,
И, кажется, что он  не сложен,
А результат один – всё тот же круг.

Подобно белке в колесе,
Бежишь по замкнутому кругу,
И темп такой, как выбирают все,
Неважно, сам бежишь, или с подругой.

Замедлив бег, при свете, в темноте,
Пусть даже круг не идеальный,
Поступки совершаешь точно те,
Хоть признан опыт их печальным.

И что б ни делал, ни творил,
Из самых лучших побуждений,               
И сколько бы не тратил сил,
Не избежать все тех же возвращений.

НЕ  ИЗЛОВИТЬ  ДУШИ

Немало есть заботливых людей,
Тревожащих по делу и без дела,
Так все пекутся о душе моей,
Совсем забыв, что есть еще и тело.

Душа и тело слиты гармонично,
Хотя со стороны гармонии не видно,
Так много грешных душ и мало тел
отличных,
Мне за создателя становится обидно.

А тело для души – родимый дом.
Когда уютно в нем, просторно,
Душе прекрасно чувствуется в нем,
Буквально млеет от восторга.

Критериев души немало есть,
Запомнить их совсем несложно,
Умеренность во всем, добро и честь,
Возможно, и любовь…возможно?

Игрок порой закладывает душу,
А лучше бы на кон поставил тело,
Ведь не отмыть души под душем,
Легко смывая грязь с залапанного тела.

Разрушен дом и стали дыры в нем,
Душе, что делать остается?
Последний реверанс, поклон…
Недвижимое тело остается.

Или скрипит разрушенное тело,
А за обломки держится душа.
И тело движется  несмело,
Да и душа не слишком хороша.

В развале нынче и тела, и души,
Как психбольница вся страна,
Бежать бы прочь и никого не слушать.
Вскричавши: «Мое дело – сторона!»

Так нет,  везде наставлено сетей,
Миную их, касаясь, то и дело.
Не изловить души  моей,
Как этого кому-то и хотелось.

МИНУЕТ   ВСЁ

Минует всё, не воскресить былого,
Не лучше ли построить новый храм,
Ведь мёртвое опасно для живого,
Покой, безмолвие таят в себе обман.

Оно живёт своею, скрытой жизнью,
В металле, мраморе и терракоте,
В строках трактатов, договоров, писем,
На бересте, в купеческих расчётах.

Коснёшься бережно, оно заговорит
Красой сказаний, мифов, песен,
Ответит всем, что в памяти хранит,
Мир прошлого огромен, интересен.

Коль тянется к нему заботливо рука,
Открыть, исследовать, понять
Ушедшее давно, в минувшие века,
Хоть времени не повернуться вспять.

А тронешь грубо, воскресает боль,
Страдания не одному, а многим,
Сольются гнев, страдания, любовь,
Рождая тьму поклонников убогих.

И прошлого перевернув пласты,
Едва ли кто останется довольным,
Возникнуть может зона пустоты,
Возникнуть могут бедствия и войны.

Обдуманно, спокойно, не с налёта,
Касаться скрытой памяти его,
Ища в нём мысли для полёта                Фантазии и… больше – ничего.

Давно уснувшее не вороши, а слушай,
Оно не терпит потрясений грубых,
Звучат мелодии, чарующие душу,
А могут к бою призывать и трубы…


ИСТИНА  И ПАРАДОКС

Ищем истину в потёмках,
Так уж Богом суждено,
Та же участь ждёт потомков,
Всё познать, им не дано.

Прямиком не лезь, напором,
Постепенно, да кругами,
Не добраться к ней без спора,
Ни руками, ни ногами.

Коли правду извратили,
Знать, кому-то нужна ложь.
Нет возможностей и силы,
Лучше глупость не тревожь.

Если, что-то происходит,
Со своим  не лезь ответом.
Пусть такая мысль приходит:
Что кому-то нужно это.

Что ты злишься, в самом деле,
Я подам тебе совет,
Если свет в конце туннеля,
То, считай, что света нет.

Истина всегда безмерна,
Как познать её, вопрос.
В мире всё закономерно,
В том числе, и парадокс

ВРЕМЯ  МЧИТСЯ

Мчится время, закусив удила.
Я пытаюсь поспешать за ним.
Задыхаюсь, не хватает силы,
Но, держусь сознанием своим.

Это надо. Может быть, и это,
Но моя работа не видна,
Плечи расправляю только летом,
И горблюсь, когда придёт зима.

Время продолжает лихо мчаться,
Я за ним уже не поспеваю.
В сторону ушли мечты о счастье.
О здоровье только вспоминаю.

Звон в ушах, да и в глазах метель,
И чужим, как будто, стало тело,
Лечь желает поскорей в постель,
Не закончив начатого дела.

Время без усталости бежит,
Ровен и размашист его бег,
Не могу его остановить,
Хоть влечет меня в пучину бед.

Слишком слабым стало моё тело,
Мелкими желания и мысли.
Сделать что-то славное хотелось…
Голос слышу: «Время твое вышло!»

С У Д Ь Я

Есть суд небесный, есть –
земной,
Но есть судья особый,
Не расстается он со мной
С рожденья и до гроба.

Выносит часто приговор,
Жестокий беспощадный.
Хоть не убийца и не вор,
Молю я о пощаде.

Душа исторгнет вой, не смех,
Коль приговоры сбудутся,
Ну а пока кругом успех,
Со мною плоть не судится.

ЖИЗНЬ

Жизнь, как отвесная скала,
Борозд немало и расщелин,
Сквозь тьму дорога пролегла,
У всех не совпадают цели.

У каждого  вершина в ней,
Короток путь, вот-вот, прервётся,
Все попадаем  в «мир теней»,
Там место каждому найдётся?

Там будет рай, иль будет ад?
Такие, как их нам рисуют,
Но, знаю, много лет подряд,
Перед адом люди не пасуют.

С рождения все слепы мы,
Хотя глаза у нас открыты.
Не трудно выходить из тьмы,
Богатым, наглым, подлым, сытым.

Они идут  по  головам
Знакомых, незнакомых, ближних,
Считая, Бог их встретит сам
Даруя  вечной жизнью.

Не нужны клинья и уступ,
Веревка, ледоруб  не нужны,
Перед такими спины гнут,
Закон и справедливость  чужды.

И уши есть, но часто глухи
Не слышат  Божьего призыва,
Глаза к чужим страданьям сухи,
И в помощи неторопливы.

Критерий подлости  свои,
Свои есть точки зрения,      
Внезапно, оказавшись на мели,
Не помощь ждём, а осуждения.

Жизнь, как отвесная скала,
Штурмуем каждый, а не в связке,
Будь дружба дружбой, не молва,               
Не было б бедственных развязок.

Подъем, не начал, а - готов
Хмельной друзья помянут чаркой,
Не пожалеют добрых слов,
От них  ни холодно, ни жарко.

Коротка память, боль ушла
Кто вспомнит о  деяниях?
Всех ждет - отвесная скала,
А, значит, боль, страдания.               

Вперёд! Хотя бы уцелеть,      
Бесстрастен времени отсчет
И снова  настигнет смерть,
Возможен временный почёт…

А  за скалою, свет ли там?
Погрузимся в ночную  тьму?
Прозрачный воздух ли, туман,
Иль  неподвластное уму?

Кто скажет? Кто того достиг?
Из прошлого не возвращались
Живущий вечность не постиг,
Но нет и повода к печали,    

Вот-вот, за ниточку схватил,
Клубочек быстро покатился,
Бежать за ним, не хватит  сил.
Отстал, а он другому появился.

Тот подхватил, тянул ту нить,
Она внезапно разорвалась…
Как те концы соединить,
Коль времени  и не осталось.

Всё суета, и суета сует,
Мы продолжаем  подниматься,
Пытаясь получить ответ
Хоть ненадолго задержаться.

ГРЕХОВНО  ВСЕ

Слились в едино, я и грех.
Свершаю тайно, всё - нормально,
Но, если  на виду у всех,
Считают это аморальным!

А где граница та идет
Законы  составляли люди,
Гимн кто-то Господу поёт.
А кто-то посвящает блуду.

Услышит Бог меня, поймёт?
Не часто я его прошу.
Вот если бы грешить не мог,
Но, что поделать, я грешу.

УСНУТЬ, НО  ЖИЗНЬ

Уснуть, но жизнь, сама, как сон.
После попойки,  пьяного угара,
Мне слышен похоронный звон,
И вести, полные кошмаров.

А связи между мной, природой…
Так ощущения свежи
Шагаю по проселочной дороге,
Ласкает ветер…Васильки во  ржи.

Границы миража так хрупки -
Там яркий цвет, там полутон,
Вдыхаю запах  незабудки...
И колокольчиков мне слышен
звон.
               
Бог создал нам основы бытия,
В них каждый выбирал свою дорогу,
Пытался отыскать ее и я,
Средь ориентиров малых и немногих.

И изначально стал на ложный путь,
Где измерялось все кривою мерой,
Где сами исказили правды суть,
Утратив то, что называлось верой.

Была  та вера мудрой, не слепой,
Свет - для единого и многих,
Была та вера путеводною звездой
Заблудшихся, для  сирых и убогих.

Она пришла от дедов и отцов,
За веру отдавали кровь и жизни…
Поверили идеям   мудрецов,
И с верой потеряли и отчизну.

Исчезли ангелы, а  дьяволы вокруг.
Прелестны речи. Чистое обличье.
Нам изменили разум, слух,
Мы признаков лишились личных.

Великий дьявола, лукавого  искус, -
Душа и слух ему открыты, -
Им трижды искушался сам Иисус
Куда же нам сегодня неумытым…

Привыкли биться в стену лбом,
А правду  брать луженой глоткой,
Не думая, что станется потом,
Заливши совесть чаркой водки.

Вопросов тьма, простых и сложных,
Ответов нет на них и ныне,
И тонет правда  в свете ложном,
Как голос вопиющего в  пустыне.

Не разобрался в истине вопроса,
Как новый возникает предо мной,
Я словно вынырну из тьмы, хаоса,
И снова погружаюсь с головой.

Мозг дремлет. Сердце бьется  ровно,
Я к жизни  муторной привык,
Отпор пытаюсь  дать достойный,
Какой позволит сделать мне язык.

Пытаетесь войти мне в душу
Она открыта для немногих,
Найдите обувь красивей, получше,
Почище вытирайте свои ноги.

Я так боюсь - останутся следы,
И масса чуждых мне вопросов,
Чтоб смыть их, недостаточно воды,
Не отсосать обычным пылесосом.

ПОИСК   ИСТИНЫ

Брожу по миру много лет.
Глазами память загружая,
Наверное, судьба такая –
Искать того, чего здесь нет.

Я постоянно, как в туннеле,
В конце его сверкает свет
В тумане я, на самом деле,
Проводника со мною нет.

Того спрошу, а он ворчит,
А тот вопрос не понимает,
Скороговоркою трещит.
Я слов его не разбираю.

Есть и прекрасные мгновения,
Когда за рюмкой водки,
Я насыщаю свое зрение,
От пыли промывая глотку.

Храню увиденное мною,
В глаза запрятав глубоко
Я рад, что не искал покоя,
Что приходилось нелегко…

Полны глаза, пусты карманы,
Душа чиста, как у ребенка,
Я истину искал в тумане,
Она была – на дне бочонка
 
Похож на гроздь я  винограда,
Коль выжать я себя позволю.
Сок не содержит капли яда,
Насыщен болью и любовью.

Их собирал, в миру блуждая,
И поделиться ими рад,
Я на земле не видел рая,
Но мир, естественно, не ад.

ЧТО  РАЗУМ  МНЕ?

Что разум мне, коль он ведет в тупик,
Безумие, мне дарит только радость,
К бутылке ртом с надеждою приник,
Вина вкушая кислоту и сладость.

Я покорен, вина захвачен теплотой,
Приятную усталость дарит нервам.
Я рвусь душой к вершине золотой,
Но, только горечь получу, наверное.

Величие времен мне разом не понять,
Ведь с каждым днём слабеет разум,
Пора невыполнимые желания унять,
И прекратить бесцельный поиск разом.

Начавши путь с отцовского порога
Вперед рвануться бы с отвагой…
Ем хлеб насущный, данный Богом,
Запив его живительною влагой.

Что разум мне, коль он завел в тупик,
От поисков устал и ожиданий,
Я ртом своим к бутылочке приник,
Залить вином пытаясь боль страданий.

ПОСТАРЕЛИ…УШЛИ

Постарели, умерли, ушли,
Старость всем достойную пророчили,
С немощью бороться нету сил,
Я стою за всеми в той же очереди.

Жизнь моя проходит вне отчизны,
Нет со мной детей и внуков рядом,
Я хочу уйти из этой жизни
С просветленным, всепрощенным                взглядом.

И Всевышнему несу свою хвалу
Светел ум и я не на коленках,
Не ползу в больнице по полу,
Высунув язык, на четвереньках.

И пускай не сбудутся мечты,
Призываю всех в мои свидетели,
Не уйду от мудрой доброты,
Не сверну от вечной добродетели!

СЧИТАНО,  ВЗВЕШЕНО

Сказать об этом нужно прямо –
Мы в математике - профаны,
А надо было прежде сосчитать,
Словами не бросаться лишними
О нашей мнимой независимости,
В две дырочки сопеть, молчать.

А так, мы удивили мир,
Устроив новый Валтасаров пир,
И ждем в томленье безысходном,
   Что будет завтра, через год,
Когда судим будет народ
Судом и повелением Господним.

Напомнить, кажется, нелишне,
Что может сам считать Всевышний.
И будут плохи шутки с ним,
Когда его могучая рука
Напишет как и в древние века:
«Мене, мене, такел, упарсин»

ИСТИНА

Я в лабиринтах мыслей сложных
Ну, как слепой, ступаю осторожно,
Попав в тупик, и выбраться нет мочи,
Я афоризмами прощупываю почву.
И их немного, те, что задавали.
Извилист путь, неровности, провалы.
Неверный шаг и можно – заблудиться.
От истины так просто удалиться,
Но если ценное я извлеку на свет,
Пределов счастья, ликованья нет.
Пусть архаична мысль, но не мертва,
Пусть ценность искрой тлеется едва.
Пусть про нее давным-давно забыли,
Но чтобы в ней ценности идеи не убили…
Известно всем условие такое:
Все новое – забытое былое.
Экклезиаста истина извечна:
« И мудрого не будут помнить вечно!»
Она в пути мне факелом светила –
«Что, было – есть теперь, что будет – было»

САМ   БОГ

Сам всемогущий Бог
Привесть к покорности не мог
Людей, ни уговором, ни насилием.
Хотел бы видеть я
Условия, явления,
Решившие вопрос бессилием.

Конечно, что-то тут не так,
Ведь сила Бога – не пустяк,
Возможно, всё идёт по плану,
И то, что создал он,
Непререкаемый закон,
А мы живём иллюзией, обманом.

ПОТЕРЯВ  ПАМЯТЬ

Мы, память, потеряв, пытаемся понять,
Откуда мы?  Что нами движет?
Забыв свою родню, отца и мать,
К познанью истины не стали ближе.

Терзало нас безверье слишком долго,
Мы – злы, отчаянно упрямы,
Не осознав всего, но с чувством долга,
Повсюду созидаем церкви, храмы.

А храм души у нас уже готов?
Он – светел, чист? Туда бы мог
Для отпущения содеянных грехов
Хоть на мгновенье появиться Бог?

Или тщеславию, не истине, служа,
По-прежнему нас зависть гложет,
Мы в прошлом роемся, спеша,
Как курица копается в навозе.

РОЖДЕН  ГОЛЫМ

Рожден я голеньким на свет,
Мне жизнь дарована, и только,
И прав на жизнь у меня нет,
Могу прожить ее без толка.

Но, для чего-то ж был рожден,
Не в радостях, а муках,
Цикл жизни мною завершен,
Познал ли Господа науку? 

А не познал, я избежал греха?
Пустым рожден, не более,
Вокруг меня такая чепуха,
Что заниматься нет ни сил, ни воли

ОГОНЬ

Дар Прометея ценен и хорош,
Недаром людям позавидовали боги,
Сгубили Прометея ни за грош,
За то, что свет, тепло принес он
многим.

В его огне ковались разум, честь,
В его огне проходит очищение.
Огонь Христа не станет руки жечь,
Он – светлый символ возрождения

Но, только глупость лишь надеется,
Что жизнь с огнём пуста, светла,
Огнём не только освещают, греются,
В нём можно и сгореть дотла

ОТРАЖЁННЫЙ  СВЕТ

Мудрец устал от мудрости своей,
Достиг вершины знаний,
И до конца текущих дней
Застыл в дремотном созерцании.

Он написал трактат, иль два,
В них нет бунтующего слога.
Кому служила эта голова,
Поведав миру так немного?

Он светел, правда, бледен свет,
А ярче нужен ли, кто знает?
Прожил немало скучных лет,
Добра, тепла не излучая.

Нет, никого не погубил,
И  не подумывал об этом,
Возможно, даже и светил,
Но только отраженным светом.

С  ЧИСТОГО  ЛИСТА

Что значит, смерть?
Конец, провал
Всему тому, что жизнь давала,
Тому, что ты бессмысленно хватал,
Не только то, чего не доставало?

Что накопил, того не унесешь,-
Пред вечностью так мало и ничтожно,-
Все то, чем ты сейчас живешь,
В миг переменятся все ценности,
возможно.

Живым делись и мудростью, и опытом,
Все, без остатка, людям передай,
Не прячь их под замок – пустые
хлопоты,
Без памяти уйдешь, ты это твердо знай.

Ведь «мертвые не видят и не слышат»-
Слетели те слова из уст Христа.
Я полагаю, души и не дышат,
Начнется жизнь их с чистого листа.