Перед лицом жизни

Посмотри, я сдаюсь.
Если хочешь – откину забрало:
принимай, распинай – до последнего, резкого: «пли!»
Небо падает в снег,
небо падает – выкриком жалким,
не успев затушить пережжённую спичку зари.

И сжимаешь ладони,
и голову – на подоконник,
как на плаху – склоняешь…
Из города выхода нет:
посмотри, я сдаюсь,
хоть и знаю, что милость – условна,
мне не нужно ни крови,
ни счастья,
ни чьих-то побед,
только падает тень на лицо…

Я откину забрало,
я запомню в лицо –
улыбаясь! –
своих палачей!

Надвигается утро;
Засалены шумом вокзала,
на запястьях сжимаем кровавые ленты речей.

Перечти эту повесть
о правде отчаянной жизни,
где из каменных слов вырывается красный поток,
где ушедший на час – остаётся навек позабытым,
и расходятся трассы,
и море шумит между строк,

колыбельную – пой!
Так – в преддверии смертного часа:
расстреляют, помилуют? -
будет не всё ли равно?
Запираются двери…

 - Услышь меня!
Тяжко – подняться,
но ещё тяжелее вглядеться в чужое окно
сознавая,
как здесь разрываются руки,
на истрёпанных скатертях чертится пламя и боль!

Отпусти меня, жизнь!
Забывая о площади круга,
не хочу – разломить,
но остаться – до смерти – собой,
я сдаюсь!

…Но улыбкой откинуты нити:
так горят корабли –
умереть или снова – вперёд?

О любви – не забыть.
И – железной перчаткой:
 - Идите!

И последние факелы
тихо уходят под лёд.