Время в себе

 

*
Стремительности ускоренья
не постигнешь, пока не споткнёшься,
не рухнешь… А время –
равнодушно. Только из глаз – искры!

Предок разбил на кванты
мигов звёздную алость.
На память – тень жезла с солнечным кантом –
прообраз часов. Состоялось…

Будет меняться механика атрибута,
искать гармонию колебаний,
вышелушивать  нетто из брутто
в атомических ускользаньях.

Всё в нашей жизни – неуловимо:
сумерки, брезг в окно… Но! –
вольно дозревать, покуда хранимы. –
Спелое солнце – лоза – вино…

**
Над вариантами счастья – сроки,
счёт их ведут предметы.
Греховность этой мороки –
в украшениях корпуса и браслетов…
         
Часами пренебрегает время
и даже смешков не строит.
Но, к примеру, рисуем паденье Трои
в календарной системе.

Так что, часики, тикайте, тень водите,
качайте маятники желаний:
на невидимой нити
мы колеблемся сами…

***
На запястьях – толчками –
пульсирует страсть разлуки:
дней бега тараканьи,
лет мудрёные трюки.

В мелких грешках – небыль,
хронометраж – в изрядных.
Время – звёздное небо,
часы поспешают – рядом…

****
Инерция сердца – неровно биться.
Инерция времени – тенью –
дней обнимать колени,
с лучом озорным возиться.

В загустевших сумерках лет –
тысячелетья.
В глазах – изумлённый свет.
В затылок смеётся ветер...

****
Автобус. Дождь.
По мутным стёклам – стих
ползущих капель.
Я заинтересованно слежу
за их витийствами
томленья и пробежек,
за обречённостью,
унизясь, слиться и – исчезнуть.
Так можно вглядываться в лица
на снимке общем,
узнавая, с кем знаком…
Так дней моих пути
под вопросительным значком
плывут – чего же проще –
один в один.

Бегут часы,
от своего подтекста
в отдельных эпизодах отставая.
И речи совершенства
достичь пытается
строка живая.
На глади скользкой
в желейной дрожи
томится слёзка.
Мучительная дрёма
тряски общей.
Без этой муки
земля – без игрока игрушка.
Водитель… Путь…
Мотора погремушка…