***

НЕЗАБЫТАЯ МЕЛОДИЯ...

РАССКАЗ - элегия

Ты, мой Учитель, моя Любовь, моя Музыка, а я - та девчонка в зелёном платьице, явившаяся и даже, можно сказать, вторгшаяся в твоё настоящее из прошлого, того далёкого прошлого, которое уже по сроку годности успело плавно раствориться в сознании многих и многих людей, а так же в нескончаемой череде событий.

Когда-то я была твоей маленькой прилежной ученицей, слишком отличавшейся от всех тех, других, шедших с тобой по тернистой дороге жизни.

Ты называл меня нежным и трепетным цветком, дико растущим на самом краю горной пропасти, или вдруг сравнивал меня с хрустальным перезвоном тёплого весеннего дождя. И тогда мне ясно и так отчетливо представлялось, что хочу и могу называть я себя по праву твоей мелодией. Той, ненавязчивой, тихой мелодией, которая позволяла развеивать себя по скорому ветру, по хмурым бескрайним равнинам, проросшими зёрнами, ростки которых устремлялись бы к заоблачным далям. Прибывая равномерно, как волна, плавная и искрящаяся, я, мелодия, уже успела охватить самые затаённые уголки земного шара, достигнув морей и океанов. И тем была безмерно счастлива.

Всё началось, пожалуй, с начала, с того самого начала, когда музыка бытия, буквально врывалась, врезалась в мою крохотную жизнь, не успевшую пока приобрести нужную защиту, но она успешно нашла свой путь.
Всем   своим   «маломерным»   существом   я   слышала   звуки,   завораживающие   и притягательные. Тягучее и надрывное пение моей мамы, заставляло на время меня как бы  застыть,  не слыша при этом земного размеренного гула.
Я осторожно прислушивалась, затихала на какие-то мгновения, медленно закрывала глаза и засыпала спокойно и радостно. Как податливая губка, жадно впитывала всю сладостную нежность   и  любовь   материнского  голоса,  и  сквозь  детскую  дремоту  проступали разноцветные буквы, меняющиеся в размерах, сложенные в простые слова:
«Баю баюшки-баю,
Не ложися на краю...»...

... Семья моя была небольшая. Проживали мы на самой окраине уездного городка, в переулке с красивым названием «Берёзовый». Городок наш ничем особенно не отличался от других и имел в своём арсенале несколько наскоро построенных многоэтажек, в одной из которых и проживала я.

В основном, земля была обустроена древними деревянными домишками с покосившимися от былого времени резными наличниками.
   
  С искривлёнными улочками и булыжной мостовой, сельбище наше удачно располагалось среди множества рек и речушек, золотых лугов и обширно зелёных равнин. Но у горожан была одна отрада,  сердце и душу радовавшая - это божественные сады, мощные, во всю одурманивающие, в огромном избытке зелёные поросли, дающие людям спелые, сладкие плоды.
 
    Этот грандиозный зелёный ликующий строй, а вернее «легион», во всю свою мощь растущий, состоящий из яблонь, груш, вишен и дикорастущих кустарников - вся эта земная красота, как бы невзначай, незаметно для нашего обывателя глаза, смогла прикрыть всю ту нелепость и угловатость житья-бытья нашего. Смогла, да еще как!
Старенький серый клуб  располагался в  самом центре нашего небольшого городка. По средам и пятницам, придерживаясь многолетней традиции, в вечерние сеансы  крутили индийское кино, где в водовороте любви, крови и многочисленных песен всегда намечался счастливый конец.

Для молодёжи по выходным, как и полагается, устраивались дискотеки с множеством разноцветных лампочек. И где порой местные музыкальные группы задавали тон заезжим «знаменитым» гастролёрам.
В то время, я-то была ещё совсем несмышлёным созданием, мне даже и в голову не приходило посещать какие-нибудь в этом роде мероприятия. Но музыка притягивала к себе. Входя в меня, расстраивала весь ритмический ход моей жизни.
Было мне в ту пору лет тринадцать, а, может, и побольше. Но удивительное дело, чем больше начинаешь вспоминать прошлое, особенно детство или юность, то память невольно даёт некоторый сбой. И все те события, которые происходили с тобой, временное пространство, искажаются. Тут уж ничего не поделаешь. Начинаешь невольно копаться в своём сознании, в надежде найти ту тонкую нить правды прошлого, и, зацепившись за неё, как за спасательный канат, тянуть, тянуть, пока не дойдёшь до самой истины, не дознаешься.

... Но, как помнится мне теперь, звалась я Татьяной и была звонка, худа и пленительно грациозна. В моих глазах всегда присутствовала какая-то безмерная тишина и спокойствие всех плодородных садов Мира. Зелень, застывшая в моём взгляде, и освещавшая меня саму изнутри, делала меня не похожей на других, лёгкой, высоко парящей над всеми жизненными невзгодами.

А мама, моя милая мама, изо всех сил пыталась подчеркнуть мой цвет, нарочито подбирая наряды жёлто-зелёной гаммы. Ей нравилось экспериментировать со мной, ну а я не спорила и не сопротивлялась.

... Я увидела тебя. Когда же это случилось!? Не могу точно припомнить, тот судьбоносный час, ту минуту, тот неповторимый миг отчаянья и радости, миг узнавания, когда вдруг понимаешь, что это Ты! Я зазвучала, зазвенела, как гитара, всей грудью, всем своим негромким голосом, превращаясь в неведомую летнюю грозу и ря'бистый дождь; потоки как руки, разбивая на своём пути преграды, вливались в огромную волну бушующей реки.
Стройный, широкоплечий, смуглый, с вьющейся чёрной шевелюрой - Маэстро! Так все тебя тогда называли. Или «Чёрный Джек - красавчик». Смущаясь, краснея, я, не вслух, про себя, называла тебя очень трепетно и нежно: «Женя, Женечка, Евгений!». Ты был старше, да к тому же музыкант-гитарист.

Ваша группа пребывала в зените так называемой «славы». Что об этом говорить, все девчонки, старше и младше меня, бегали за тобой гуськом, в надежде на взаимность. А вечерами в парке, собравшись кучками,     тоненькими голосками   пели твои песни. Местные ребята тебя побаивались, но уважали... за песни.
Бывало, иду себе мимо здания клуба, а там музыка ревёт во всю, оглашая ближнюю округу. Твоя гитара громче всех, не то плачет, не то смеётся. Что делать? Не знаю... Потихоньку подойду к окошку и всматриваюсь в затемнённый зал, так и ищу тебя, шныряю по залу глазами, а, найдя, успокаиваюсь. Твои глаза... Такие печальные, глубокие, как тёмное одинокое озеро, прямо дух захватывает. А все кругом веселятся, танцуют, радуются каждой встрече, каждому взгляду, каждой улыбке. Наверное, я влюбилась именно тогда, когда счастье, как мне показалось, проходило мимо меня. Но я любила тебя и уже полюбила твою мелодию. Я грезила музыкой, но ещё больше тобой, не разделяя вас на частицы, невольно соединяла в единое целое. Все мои мысли были о тебе, и, научись я играть на гитаре, ты наверняка бы стал меня замечать. В моей неугомонной голове довольно быстро созрел и выстроился план, как и где и в какую музыкальную школу мне обратиться, договориться об оплате с учителем. Родители были в курсе всех моих музыкальных пристрастий, и, как ни странно, шли мне навстречу.
...Помог случай, простой банальный случай. Мне не пришлось искать педагогов, и музыкальная школа приказала долго жить...


Тихим летним вечером, проходя как-то мимо резной беседки, заросшей плющом и диким виноградом, меня окликнули: «Эй, девчонка! - сказал чей-то мужской голос, - Подойди сюда!». Невольно вздрогнув от неожиданности, я увидела тебя. Ты восседал как на троне, в глубине беседки в окружении своей «свиты» - местных ребят-заводил и что-то проигрывал на гитаре, возможно, какую-нибудь пьесу Бетховена, а может что-то из современного, не помню.
Рискуя задохнуться от переполнявших меня чувств - страха и радости и ещё чего-то, я медленно подошла. Не веря происходящим событиям, мне вдруг на миг показалось, что судьба хочет сыграть со мной злую шутку.
Ты резко оборвал звенящий аккорд гитары, как будто плачь ребёнка в ночи. Пристально всматриваясь в меня, и в то же время как бы сквозь меня, ты, казалось, хотел постичь мою душу и мысли, которые и без того были на грани хаоса. Ты сказал: «Садись!» Сказал, так просто, как выдохнул мешающий лишний воздух из лёгких. Земля, в этот момент будто разверзлась под моими ногами, задрожала, но я всё-таки решительно села рядом, совсем рядом и невольно упёрлась своим острым локтем в твою гитару. На миг я будто бы оглохла, потерялась в реальном мире и слышала только тебя, твой голос, твоё звучание, переходящее в мелодию.

Исходившая вибрация от музыкального инструмента, передавалась мне, как по электрическим проводам, пронизывая и накрывая моё тело штормовой волной в десять баллов. Это аховое по своей сути представление продолжалось бы довольно долго, если бы мои родители вовремя не позвали меня домой. Благо и дом был рядом, ходьбы всего две минуты. Ты засмеялся, но как-то совсем необидно и ласково. Глядя в мои глаза, искрящиеся такой преданностью и любовью, сказал: «Тебя Таней зовут?» В ответ я только промычало что-то нечленораздельное. Ты продолжал: «Приходи завтра в восемь, на гитаре научу играть».
Ты ушел и не проводил.

...Даже и не знаю, почему и как я не успела заметить того переходного момента, когда именно стала ощущать себя частицей твоей музыки, и когда именно ты стал той огромной частью, которая полностью заполнила всю мою жизнь. По воле случая у меня появился Учитель, которого я называла «учителем-мучителем». Но ты довольно серьёзно отнёсся к моей персоне и к самой роли педагога.

... Мы встречались почти каждый день после того, как заканчивались репетиции в клубе. Я очень старалась не пропускать ни одного занятия.
Счастью моему не было границ. Как-то вечером, забежав к нам во двор, ты начал насвистывать как Соловей-Разбойник, вызывая, таким образом, меня на улицу. Мама тогда спросила: «Женька, что ли, пришёл?» А меня уже и след простыл.
Несмотря на то, что голова моя была забита любовью, я всё же по мере возможности пыталась постепенно осваивать нотную грамоту, аккорды, пьесы и всякую ерунду.
Солнечные дни-предатели (ведь лето быстро пролетало) вынуждали нас выбираться из музыкального плена, и тут уж было не до занятий. Мой взрослый строгий Учитель, ты брал меня бережно за руки, и мы буквально сбегали в зелёные луга, этот царственный травостой. Невольно высокие пахучие травы вплетались в наши волосы, и, казалось, что мы попадали в мечущийся зелёный океан. Где под вечер, уставший летний ветер в своих огромных ладонях приносил пьянящую прохладу с глубин речных вод. Забравшись медленно на высокий холмистый берег реки и удобно устроившись там подобно воркующим голубкам, мы гипнотически всматривались в вековую мутную от времени гладь воды, будто в этом речном потоке проистекала вся наша жизнь.

Мне запомнилась «Баллада о печальной любви», которую ты исполнил так грустно. А говорилось в ней о судьбе молодой девушки, потерявшей своего возлюбленного в водах далёкого моря.

... Я тихо плакала. Мне показалось, что эта девушка очень похожа на меня. А может быть, это и была - я? А возлюбленный - это ты? Эти мысли овладели мной, но я так и не произнесла их вслух. Именно в этот момент ты нежно прикоснулся к моей руке губами, сказав при этом: «Твои руки такие тонкие и хрупкие. Они напоминают крылья бабочки на ветру, трепещут, но тянутся к свету, преодолевая препятствия, неизбежно разрываясь на части». А ещё ты сказал, почти шёпотом, что если я захочу, то смогу найти в себе силы улететь в бесконечное небо, блуждая там, увидеть небесное светило, а позже, когда придёт глухая неуёмная ночь, возможно, мне посчастливится узреть млечный путь, усеянный множеством ярких звёзд, который укажет путь к истине.
Ты шутил, а я верила. Верила настолько, что хотелось обхватить небо руками, задохнуться в солнечном свете и превратиться в маленькую, незатейливую бабочку, лететь, лететь и лететь...

Время шло, не делая остановок и не говоря вслух. Вечность, в моём понимании, превращалась в секунду, а секунда достигала размеров вечности. Я постигала Музыку, с музыкой - Любовь, с любовью - Боль, с болью - Надежду!
Как по льду, по моей жизни скользили аккорды, сначала мажорные, а впоследствии - минорные. Распеваться было нелегко, а надо было. Такова была Мелодия жизни.
Я и не заметила, как знойное, трепетное лето вдруг закончилось. Начался учебный год.
Кто-то сказал, что счастье будет вечно, следуя по пятам человечества. Но я думаю, что это очень злая и глупая шутка, сказанная просто так.

Гитару я освоила успешно, но вот душа моя была в полном разладе. Закончились и музыкальные уроки в нашей беседке. Ты больше не приходил на старое место, не радовался моим успехам в музыке. А почему? Была причина!
Я, как истинная ученица, по старой привычке, нет-нет, да и забегала в наш «музыкальный храм» в надежде снова увидеть тебя там, но тщетно... Ты тогда промолвил угрюмо и строго: «Больше уроков не будет... Меня, ждёт дальняя дорога!». Какая дорога, да ещё и дальняя - я не поняла.
... Вот уже и осень взметнулась  большими золотыми крыльями, окрасив при этом наши местные сады и парки разноцветным лёгким пухом и перьями.
Я почти смирилась, с тем, что со мной произошло. В конце концов, время лечит и стирает постепенно боль с души...

По происшествии какого-то времени, так невзначай, соседский мальчишка, что жил напротив нашего дома, сказал мне, что тебя призвали в армию куда-то на Дальний Восток. Вот так ты и исчез из моей жизни, из моей мелодии. Нет, я не рыдала. Да что рыдать-то!? Я просто продолжала жить, звучать, уже без тебя, тихой ненавязчивой мелодией. Постепенно взрослея, я ждала, а чего ждала, и сама не очень отчетливо понимала. Жизнь, как река, течёт, течёт, и не заметить, что уже с десяток лет прошло, и что судьбу так поистрепало, забрасывая её то в реки, то в моря; и уже не знаешь, выплывет ли твой кораблик надежды на тихую отмель или нет.

Многое забылось с тех пор, и забывается, и многое затерялось в далёких уголках моей памяти, если бы не эта нынешняя запоздалая осень.
Я гуляла по застывшему в тишине парку.
Осень опять возвращала меня в то время, когда юность сквозила в наших светлых лицах. Теребя огненно-рыжую листву и порывисто срывая медовые пятипалые листья с вековых деревьев, я тянула и тянула за тонкие ветви, будто за струны старинной гитары, и сама не ведала о том, как невольно смогла вызвать уходящие звуки лета, звуки уже почти было заснувших деревьев.
Я не сразу заметила нашу беседку, именно ту беседку, где мы так часто встречались с тобой. Заглянув в неё, я снова, как когда-то испытала прилив давних воспоминаний.

Медленно присев на краешек скамейки, я задумалась о тех радостных днях юношества, что проводила рядом с тобой. Мне было хорошо и спокойно.
Неожиданно, из-под редеющего куста шиповника выпорхнула бабочка-лимонница. Осенний резкий ветер, быстро подхватил её лёгкое тельце, далеко приподнимая в высь. Бабочка буквально растворялась в потоке солнечного света, и её очертаний уже невозможно было различить на небесном пространстве.

Я долго всматривалась в чистое голубое, без единого облачка, небо. И не заметила, как яркий солнечный луч осветил моё лицо.
На какое-то мгновенье всё моё существо наполнилось свежестью и золотом осеннего увяданья.
Осень уходила, как уходила и сама жизнь, оставляя нам напоследок лишь память. Где-то вдалеке, я вдруг услышала   позабывшуюся когда-то   тихую и нежную мелодию своей любви....

                2007 год.