Процесс, 4 Монолог присутствовавшего

   Монолог присутствовавшего

  4.
   Нам дороги и Плятт, и Смоктуновкий,
   на кой же ляд обпились мы "Смирноффской"?
   А вместо гузки жирной на закуску,
   пошло не столь дородное искусство.
   Два тощих зэка -братья -арестанты,
   знаменье века- вот они Атланты-
   Терц и Аржак - какой могучий эпос!
   Фемида ржавая вершила дело слепо,
   над пропастью во ржи заржали кони,-
   зевнула пасть - вдвоем, как на иконе,
   они в кромешном мраке-то не враки
   конешно, в длинном лагерном бараке.
   Борис и Глеб? Два инока свободы?
   Инакомыслия немыслимые роды.
   Ведь не уроды, вроде. Кем же стали?
   О том писал в трудах товарищ Сталин...
   
  Они , как бы Беляев и Леонов -
   в открытый космос. Радость миллионов
   снискав, и подтвердив величье строя,
   пока "Битлов" мы слушали, настроив,
   (нас  трое было- я, дружок и брат)
   приёмничек на буржуазный лад.
   
   Тлетворный Запад- сквозь глушилки-к нам.
   И сидя у барачного окна,
   я видел, как, по-рачьи проползая,
   сосед на радостях спешил к соседке Рае,
   до рая было близко -коврик с парочкой
   над коечкой да супчик с хлебной корочкой,
   картошка в сковородке золочёная,
   ну как не выпить за большого,  за учёного?
   За то, что Леонид Леонов, словно,
   на "пуповинке" в космосе так славно.
   Ну не по полной, ну хотя б по половинке,
   ну и огурчик тут же -без заминки.

   А в Вёшенской, бродя во флягах, бражка,
   наружу торкалась. Зря бородач Абрашка
   в мешок антисоветской злобы шило ховал-
   всё ж Нобелевка хрясь -на темя Шолохова.
   Взорвался наш Мишель, как динамит
   на съезде на партийном, мол, наймит,
   противно, мол, таких упоминать,
   тут кто-то призадумался:"Смайнать
   бы мне куда на вольный что ли Запад!"
   А кто-то - до буфета да и зАпил.

   Уже осУжден Бродский -тунея...
   И этот суд уродский втуне я
   описывать, конечно же, не буду,
   и так известно всё простому люду.
   Доярка осудила и шахтёр,
   так и пошло с тех самых славных пор.
   Повысим же удои компроматов,
   взорвём в степи широкой мирный атом,
   прорвёмся в космос, на гора - изменников,
   дух выпустим , чтоб замолчал, из Меня...

   Не только Маня с Ваней , но в ИМЛИ
   Синявского клеймили , как могли,
   пока , грустя под музыку Чайковского,
   ответ писала Лидия Чуковская,
   пока судачили в курилках и в суде,
   что двое выносили крышку, де,
   от гроба , чтоб на тощие зады,
   накликать непрестойнейшей беды.
   Товарищу Косыгину - сам Гинзбург,
   не закосил , а пишет -демиург
   уже сидевший ТЮЗа режиссёр
   и тем выносит из избёнки сор.

   Так крышка гроба барабанной дробью-
   земля по коей -и совсем не робко
   стучала, слышал Пастернак- покойник,
   пока в бараках жались мы по койкам.


  *На иллюстрации работа Оскара Рабина