Это было в Шпикове

      
                Завтра День Советской Армии и военно-воздушного флота-
                23 февраля! Светлая память Мужеству погибших и живых Воинов-
                Победителей, Защитников Родной Земли, Семьи и Отечества! И   
             их стареньким родителям, юным женам и детям, заменивших их на фронте труда!

                ЭТО БЫЛО В ШПИКОВЕ

                (Из воспоминаний "детей военного времени", стр. из книги
                "Дети солдат Победы", ныне находится в издательстве спонсоров )




                Одиннадцать человек только из нашего рода
                отдали свои жизни в боях с врагом, защищая
                своих детей и -  Твою Свободу, Украино - Ненько!

    Украина! Родная наша матерь! Ребёнком в грозовые годы войны я разделял с Тобою  и твоим Народом все трудности, потери и успехи! Делю и до сих пор.
       Виннищина. Озёрце. Речушка Шпиковка, спокойно несущая воды свои в Южный Буг. И  было – поле. Белое – пребелое, что  и сейчас мне снится по ночам. Бушевал в цветенье на огороде бабушки большими шляпками картофель на заре. И его домашним, нежным ароматом, казалось, пахли капельки росы.
       Петух, с широкой грудью, с перьями большими, захлопал крыльями, туманя воздух пылью, и громким «кукареку» огласил весь двор! Попил воды и доклевал пшеницу и побежал в картофельные грядки искать жучков, комах и червячков. А за ним вослед и куры.
   И вдруг во двор ворвались чужестранцы. В военной форме цвета камуфляжа,  с короткими рукавами, в высоких зашнурованных бахилах… И с автоматами в руках. Толкнув ногой калитку, зашагали ароматным белым полем… Разухабистый хохот и треск автоматов потрясли возмущением тишину на заре. Благодатный покой содрогнулся и замер в напряженном ожидании  чего – то неизвестного, но – страшного… И белая нежность, и пышная зелень смяты и смешаны, втоптаны в грязь. А к ногам нашим с бабушкой, стоящей, как статуя, в нашем маленьком дворике, резко падали бездыханными  и пеструшечки,  и хохлаточки, и красавец петух, по перьям которых сбегали тонкие струйки алой крови…
 - Матка!  Курка! Шнеля! Шнеля! Будем есть курка!  Будем пить шнапс!  Шнеля, матка! Капут! -  приказывали бабушке убийцы её кур. Так к нам пришла война. Армия должна есть. И оккупанты ели наших коров, овец, свиней, кур -  все продовольственные запасы. И жили в наших домах. А мы не имели даже корочки хлеба и ютились в холодных, сырых  и темных подвалах и погребах… Они сгоняли нас на площадь, где расстреливали  14-16 –летних девочек и мальчиков – комсомольцев, взрослых   - коммунистов и активистов, а мы должны были смотреть на эти расправы и быть послушными рабами.
 Ныне в центре Шпикова стела Памяти. На ней – 270 имён мужественных  жителей поселка, погибших от рук врага здесь и на полях сражений.
   А тогда фашистам и их прислужникам было всё - равно, что эти, для них – «идеологические враги», для кого-то из нас были родными отцами, братьями или детьми. Кто мог отомстить за расстрелянных? Женщины, мечущиеся в  заботе, чем накормить детей и как их сохранить? Или немощные старики? Или эти  солдатские треугольнички – письма с фронтов? О, как я помню эти треугольные весточки, редкие, долгожданные! С какой радостью читались они всей семьей, с соседями!  Но  приходили и другие извещения – роковые. Похоронки. Родители бились в отчаянии и великом горе  в  плаче от безысходности, седея на глазах. Сжимались в комочки в непонимании ещё величины беды, забившись в углы, присмиревшие дети. Молодые наши мамы покрывали головы черным трауром, становясь вдовами, так и не долюбив, лишившись надежды и сильного мужа плеча. Улицы темнели от черных платочков и шарфиков, от горестно тусклых лиц… Не приведи господи получить хоть одну такую похоронку! А мои бабушка Татьяна и дедушка Алексей получили четыре… Четверо братьев папы навеки остались на полях сражений за Родину. Трое братьев мамы пали смертью храбрых…  А 9 Мая, когда Страна, ликуя, праздновала Победу, конец войны – погиб наш отец! Братишка Миша, сестрёнка Надя и я  больше уж никогда не увидали папу…  Одиннадцать человек из нашего рода отдали свои жизни в боях с врагом, защищая  своих детей, свою землю – Твою Свободу, Украина - Ненько!
    Всё это видели и понимали мы, пацаны. И вредили захватчикам как могли.  Пацаны, что постарше, дадут нам острые камни, покажут телефонные провода. А мы ж – маленькие,  нам удобнее – меньше подозрения. Согнемся в бурьянах и перебиваем  проводочки – зелёненькие, красненькие, желтенькие…  Ну, копается там 5-7 летняя кроха, ну и пусть себе  копается, играется. А когда заметили и поняли – похватали нас, как щенят и бросили в колодец! Нет, не стреляли – живьём. Меня трижды бросали. Хорошо, что колодцы не очень глубокими  были и воды в них мало. Пацаны побегут бабушке скажут, бабушка вытащит. И мы продолжали вредить захватчикам, как  могли. А они такое творили над мирным населением! В нашем поселке Шпикове жили не только украинцы, но и русские, белорусы и евреи. Евреи чаще жили в центре.  Со многими еврейскими семьям мы жили дружно. Помню тётю Росю, тётю Лейбу, тётю Розу… Они ходили к нам. Моя мама, Анна Алексеевна, ходила к ним. Они уважали маму мою. Дядя Мотлык, дядя Хаем, дядя Бурык. У него было два сына. Дядя Голда… Мы с их детьми вместе росли, играли, ходили в школу… Володя Медведь был мне хорошим другом…  И вот оккупанты собирают всех евреев и гонят за поселок, к лесу… А мы, детвора, следом бежим. По именам своих товарищей громко зовем. Конвоиры обернутся, автоматные очереди два- три раза пустят выше наших головок. Мы со страху присядем, чуть приотстанем, а потом опять догоняем колонну. Опять зовем товарищей и плачем, опять автоматные очереди выше наших голов… Тогда мы окружными  тропками  пробираемся к лесу и из лесу наблюдаем как их подводят к ямам и расстреливают. Потом землёю забросают. Кто – убит, а кто только ранен – все там. Местные жители, рискуя своею жизнью, жизнью своей семьи, спасали евреев. Прятали у себя в доме, во дворе, а ночами провожали в лес, на леваду. Они там рыли землянки и жили. Немцы по опушке пройдут,  прострочат из  автоматов, а в глубь заходить  не решались – партизан боялись.
    А две семьи еврейские прятались на кладбище. Туда им наши мамы и бабушки еду носили. А когда в поселке было очень неспокойно, нас, детей просили незаметно пробраться и отнести еду. Мама всегда говорила, мол, смотри, сынок, если никого не заметишь, еду назад не неси – оставь там где – нибудь, они найдут. А тут по еврейским домам лазят, золото ищут. Стены разбивают, чердаки, подполье.. Говорят даже в детских игрушках находили  спрятанные ценности, а то и – в деревянных скалках для теста.. Да-а-а… Было. А когда Кра¬сная Армия освободила Шпиков 18 марта 1944 г  все из леса, с кладбища, с левады возвратились домой, а дома пусты, разбиты… В школу ходили вместе с их детьми… Многие подросли и выехали из Шпикова. Володя Медведь выехал вроде в Америку… Бетя Осиповна – в Израиль. Я вот приехал на стройки Донбасса. Окончил училище, овладел профессией строителя. Людям в то время очень нужно было жильё… Надо было выселить людей из полуподвальных комнатушек, времянок, землянок... И мы, пережившие кошмар оккупации, потерявшие на полях сражений отцов, родных,  возродили и отстроили заново прекрасные города и села с просторными улицами, бульварами, тротуарами, площадями, скверами, парками, с круглосуточным обеспечением домов горячей и холодной дешевой водой, города и посёлки, и ночью освещаемые, как солнечным днём, океаном электрического света! Всего за два десятка лет мы  возродили из руин и пепла огромнейшую Страну, создав мощнейшую экономику, глубочайшую и всеохватную науку и высочайшую культуру!
      Украина! Ненька моя! Мы, которых ныне называют «детьми военного времени»,  своими воспоминаниями защитим Правду твоей Истории, моя Украина!   
 
                В. Демида, строитель, «дитя военного времени»,  г. Харцызск, январь 2010