Тротиловый век

Дома наклоняются ниже и звёзды ложатся у ног.
Из черной дыры прорастает простая дорога.
Вокзальная нежность сочится меж сомкнутых строк.
Из сомкнутых рук проливаются контуры Бога.

Возьми меня за руку и уведи далеко
от этих холодных и хищных рекламных созвездий,
распахнутых люков, затоптанных кем-то ростков.
От сорванных крыш и от этой дороги железной.

Меня больше нет в перепутанных планах Творца.
На темной воде, подступающей к горлу вокзала
качается тень и дорогу читает с конца
ремонтной бригаде, уже разбирающей шпалы

По ржавым жилетам неспешно стекает Луна.
Хлестнёт по глазам небывалая звёздная завязь.
Наряд уже выписан. Я получаю сполна
по паспорту, ордеру, морде… всему, что осталось.

Расстрельные списки январских суровых дождей,
свисающих клочьями с тёмных вокзальных карнизов,
учу наизусть. Ибо вписана в них от рожде…
Не я. И никто за меня не ответит на вызов.

Мой поезд отчалил. Сошлась маслянистая тьма.
Колотятся в окна вконец окосевшие звёзды.
В Тротиловый век брюхом кверху вплывают дома,
где Бог-террорист разрушает всё то, что не создал.