Их Союз обявил мне джихад...

* * *

Их Союз объявил мне «джихад».
Очень рад.
Очень рад.
Очень рад.


* * *

Книгу написал-сочинил
и больше всего себе навредил.
Будто вошел в запретную зону,
где много озона.

Чем лучше пишешь – тем хуже для тебя.
Многие восторгались, душу теребя…
Эта книжка продолжает мне досаждать:
специально звонят, чтоб ее развенчать.

Мы будто заняты разными профессиями,
и это бесит.
Не обижаюсь, все понимаю.
Каждого в отдельности и всех – посылаю…

          
* * *

Литературные наперсточники.
Литературный выкидыш.
Литературный подкидыш.
Литературная подворотня.
Шпана окололитературная.
Просто ****Зи.



* * *

ПУТЬ КРЕСТНЫЙ
   
Мое биополе навылет пробито,
пробита защита -
мой панцирь небесный…

Солнце до боли режет глаза,
и наворачивается слеза…


* * *

О своем бессмертии  я  уже позаботился.


НОГА

                Хирургу Е.В.Прохорову.
                56-й московской поликлинике

Милосердье сошло непривычное
с высоты медицинских сестер,
что умеют с лицом безразличным
безболезненно делать укол.
Замер я под наркозом, в прострации,
жизнь взяла меня на испуг,
первый раз перенес операцию,
полоснул меня лучший хирург.
Я лежу беззащитный, как червь,
и в чем мать родила, перед Богом,
умертвили невидимый нерв,
под наркозом не чувствую ногу.
Я на ней до Москвы доскакал,
от окраин глухих кувыркался,
допрыгался, довоевался…
попал…
Было плохо…
Но, слава Богу,
спасибо Прохорову,
вернул мне ногу.


* * *

Постоянно тлеющий очаг переживанья,
нет ему на нашем языке названья…
Роковой огонь своей души
водкою залей и заглуши.


БУТЫЛКА

Много раз убеждался не спьяна,
особенно среди московских графоманов:
стоит только бутылку открыть,
стоит по первой разлить,
едва откроешь рот -
кого-нибудь нанесет…
Это – закон.
Ведется с незапамятных времен.

Есть на Руси забавная манера,
приведу для примера:
если кто-то вошел,
нежданный –
прячут бутылку под стол,
а рюмки - в карманы.

Но опытному глазу
видно сразу.

Даже поспорили с одним алкашом известным,
с которым пропьянствовали много лет бесполезных:
давай, мол, выставим на стол пузырь –
тут же явится какой-нибудь хмырь.

Так и есть. Едва бутылку открыли
и достали прошлогодние сухари из карманов –
тут же толпой повалили
ненавистные графоманы…

Получился эффект комический,
долго ржали мы саркастически…

Никто не понял, отчего так ржем.
Когда ж объяснили, что почем,
каждый на это лишь рассмеялся,
но от выпивки не отказался…


* * *

Набитая плотно опилками знаний
Попова башка мне маячит, как знамя.


СМЕРТЬ ПОЭТА

                Памяти Юрия Кузнецова

1.

В России страшно помирать.
В полуразгромленной державе
не скоро будешь ты стоять
в Москве, на кольцевом бульваре.

Где памятник в родной стране
поэту русскому? Нет места.
И ты воздвиг себе из бездны
его на вечной глубине.

Вот из глубин вознесся он
на свете том, а не на этом.
Не грань гранита, бронзы звон -
а столп потусторонний света...


2.

Ты прямо выражал непостижимое, как поэт и монах,
в вечных стихах,
но бездарь в мире победила,
бездарностью тебя добила...
Устроилась довольно ловко
лжелитературная тусовка.
В мире этом
бездарные всегда побеждают поэтов.

Когда ты есть - Бог есть, конечно,
хотя от этого не легче...
Многим эти слова покажутся смешными,
..... с ними!..


3.

Ты взял на себя тяжесть поэта-пророка,
хоть время пророков кануло в Лету,
ты видел глубоко,
как с того света.

На мир безбожный
смотреть серьезно, как ты, невозможно...

...Трепещут заупокойные свечи...
Не говорю прощай -
                до встречи...



УСТАНОВКА ЮРИЯ КУЗНЕЦОВА

Единственный, первый и последний среди поэтов
на свете том, на свете этом...


* * *

Кузнецова похоронили
и тут же забыли…
А я встретил его вчера -
не человек - а черная дыра…
Как всегда, молча прошел стороной
живой, как мертвый, мертвый, как живой.
К таланту быстро бездари привыкают,
напившись его крови, и тут же забывают.


* * *

Посмотришь на чужих –
предатели народа.
Посмотришь на своих –
такие же уроды.