Мороз был жгучим. И в снега...
Земля одета, как в пеленки,
И в белом каждая нога,
А сверху тело из дубленки.
Но выше тела и снегов
Твоя несмятая прическа,
Над каждой глубиной зрачков
Бровей изящная полоска.
Лицо светилось мне. И впредь
Все было для меня прикольно.
Казалось, страшно умереть,
Она сказала, что не больно.
Мороз был жгуч. Но таял снег
Под пристальным коротким взором.
Была зима. И добрый смех
Рождался с нашим разговором.
Лицо светилось и смотреть
В него уж не было мне мочи!
Но право, кто же умереть
С таким изяществом не хочет.
P.S.
Она сказала, что ляжет в гроб
только при полном макияже!
На, что я ей ответил: «Ложись».
Свидетельство о публикации №113022106510
привычное бегство в иную свободу.
"Вы слишком беспечны, слишком
свободны", - говорят они быстрому
читающему.
Такие стихи таят в себе философию -
экзистенцию. Потому что они -
само существование,
жизнь глубокого чувства,
присутствие живой жажды.
Страстное мгновение, острый имульс
отзывчивой вечности -
останавливает внезапно схваченного
за шиворот спешащего куда-то
читающего обывателя.
Читающего, впрочем, иногда превосходных
философов. И - вспоминает Гуссерля,
который напоминал всем особо
мудрствующим, что:
существование превыше сущности.
Что сущность привычно следует за
человеческой реальностью.
Что всего-навсего она производит
некие обобщения:
вот почему все живые люди такие.
Анатолий Осовский 06.03.2013 16:19 Заявить о нарушении