An die meinige

Legt man die Hand jetzt auf die Gummiwaren?
Erinnre, Claire, dich an deine Pflicht!
Das geht nicht so wie in den letzten Jahren:
Du bist steril, und du vermehrst dich nicht!

Wohlauf! Wohlan! Zu Deutschlands Ruhm und Ehren!
Vorbei ist nun der Liebe gr;ner Mai -
da hilft nun nichts: du mu;t etwas geb;ren,
einmal, vielleicht auch zweimal oder drei!

Wir Deutschen sind die Allerallerersten,
voran der Kronprinz als Eins-A-Papa.
Der Gallier faucht - wir haben doch die mehrsten,
und hungern sie, mein Gott, sie sind doch da!

Denn sieh: die Babys brauchen Medizinen
und manchmal auch ein wei; Get;pf aus Ton,
Geb;ck, das Milchgetr;nk - man kauft es ihnen,
und dann vor allem, Kind, die Konfektion!

Und wer soll in des Kaisers R;cken dienen,
umbr;llt vom Leutnant und vom General?
Stell du das her: es mu; nur maskulinen
Geschlechtes sein - der Sch;del ist egal.

Ins Bett! Hier hast du deine Wickelbinden!
Schenk mir den Leo nebst der Annmarei!
Und z;hlt man nach, wird man voll Freude finden
sechzig Millionen, und von uns
die zwei!
Kurt Tucholsky





Моей
Неужто есть запреты на резину?
Ты помни, Клэр, про свой священный долг!
Ведь всё не так, как в трудную годину:
Стерильна  ты или не ждешь приплод?

Давай! Дерзай! Германии для славы!
Увял твой цвет, как тут ни посмотри,
Родить должна ты, вновь не для забавы,
Один раз, два, а может, даже три.

Мы, немцы, что ни есть, передовые.
А впереди – кронпринц, как первый друг.
Пыхтит наш галл, но тут мы все такие,
Голодные, но тискаем подруг.

У деток нет  от холода пилюлек,
Нужен в быту и чистенький горшочек.
Пирог и молоко в какой - то из кастрюлек,
Пеленки для наших сыновей и дочек.

А кто будет носить мундиры,
Облаянный от капрала до генерала?
Должны это делать одни мужчины,
Как голова бы у них ни страдала.

В постель! Бегом к своим пеленкам!
Я хочу Лео после Аннмари!
Сочтут, найдут не одного ребенка,
Шестьдесят миллионов, и от нас –
Возможно, три!