Друг детства. Глава четвертая

4

Фанни пробовала уговорить сына выпить именно святой воды, но мальчик твёрдо стоял на своём. Когда же принесли обычную воду, то Поль жадно выпил всё до последней капли. Оливье лишь молча покачал головой. Ни он, ни жена, никогда не были особенно верующими, но с недавних пор произошли серьёзные перемены. По ночам Фанни отложив кисти, горячо молилась, и муж был рядом с ней, и физически, и духовно. Климент вёл поучительные беседы с мальчиком, намереваясь таким образом исцелить его душу. Поль в основном слушал, кивал, часто соглашался, а потом замолкал, и погружался в другой мир. Взгляд его становился стеклянным, а лицо становилось подобием маски. Молодой монах, полагал, что в тот самый момент бес управляет телом ребёнка, и поэтому принимался окроплять комнату святой водой и повторять нараспев «отче наш». Спустя время, Поль приходил в себя и просил рассказать ему о боге. Не по годам смышлёный мальчик задавал глубокие вопросы, и Климент старался отвечать спокойно, хотя эмоции порой просто захлёстывали молодого человека. Прошло почти две недели. Поль уже мог выходить на улицу, хотя слабость и отсутствие аппетита внушали опасение доктору и родителям. В то утро мальчик взял за руку Климента, и повёл его к раскидистому дубу.
- Что скажешь?
- Красивое место, - улыбнулся монах, щурясь от яркого солнца.
- Именно здесь мы сильно поссорились с Бафом.
- Его так зовут?
- Да. Я не знаю, откуда он пришёл, но все полагают, что Баф – это зло.
- Так и есть. Пока он рядом с тобой, ты будешь сильно болеть.
- Он давно не появляется, значит ушёл навсегда, - сказал Поль с горечью в голосе. – Бросил меня.
- Он не появляется, потому что с тобой крёстная сила. Потому что я и твои родители молимся о спасении твоей души.
- Пусть так. Но почему тогда, мне не становится лучше?
Климент присел на корточки, чтобы заглянуть в печальные глаза ребёнка. Он не знал, что сказать, как утешить несчастного малыша.
- Я думаю, что ты должен впустить в своё сердце свет, и тогда твоя болезнь уйдёт безвозвратно.
Мальчик кивнул, и резко обернулся, словно кто-то стоял позади него. Тень метнулась в кусты, а Поль вскрикнув, бросился следом. Он точно знал, что это вернулся его друг. Его Баф. Им непременно нужно было поговорить, всё выяснить. Нет, Баф не может причинить ему зло, как говорят взрослые, ведь их так много связывает. Молодой монах не поспевал за подопечным. Продираясь сквозь заросли, он горячо молился, чтобы Ангелы оберегали Поля от злого беса. Спустя полчаса, Климент нашёл мальчика на поляне. Тот был весь в слезах и не отвечал на расспросы. Домой они вернулись к обеду. Фанни предложила им отведать рыбного супа. Поль ел без аппетита, и выглядел совершенно потерянным. А вечером, молодой монах заглянул к Фанни, которая работала целыми днями, чтобы выручить хоть какие-то деньги. Климент похвалил её натюрморт, и неожиданно заметил в углу ту самую жуткую картину с взбешённым конём.
- Что это? – спросил он, осенив себя крёстным знамением.
- Заказ, который мне нужно закончить, но я не могу к нему вернуться. Мадам Жено полагает, что именно из-за неё наш сын заболел.
Молодой монах приблизился вплотную к странной картине и принялся изучать каждый миллиметр. Казалось, что конь вот-вот сорвётся с места, а из тёмной пещеры вырвется поток ледяного воздуха.
- Я советую отослать её в таком виде. Не стоит продолжать работу.
- Неужели и правда, всему виной этот всадник? Но поймите, я несколько раз пыталась написать его фигуру, и у меня ничего не вышло. На этом самом коне и должен восседать рыцарь без головы.
- Как вы сказали?
- Рыцарь без головы, - повторила Фанни, поморщившись. – Сама не знаю, зачем я согласилась. Просто мы хотели переехать отсюда. А теперь, когда Поль заболел, всё потеряло смысл.
- А как выглядит сам заказчик?
- Как весьма состоятельный человек. Он кажется, из Бельгии. И ботинки всегда начищены до блеска.
- Понятно, - задумчиво произнёс Климент. – Боюсь, что вы связались со служителем культа Сатаны.
Вошедший Оливье услышал последнюю фразу, и отшатнулся в ужасе. Он с самого начала подозревал, что тяга супруги к мистике закончится очень плохо. Пока мальчик спал, взрослые отправились на кухню, где принялись рассказывать монаху о своей жизни. Фанни больше молчала, а вот Оливье не мог остановиться. Он вспоминал, как внезапно покинул  Париж, тем временем  в доме появился пресловутый бельгиец.
- Я его ни разу не видел, - тараторил Оливье. – Но это весьма щедрый господин.
- Полагаю, что вам заказали магическую картину, - сказал Климент, выдержав паузу. – Кончено, сама по себе незаконченная картина не имеет такой силы, но всё же…
- Продолжайте, - прошептала Фанни, прижимая руку ко лбу.
- Тот человек, будем называть его бельгиец, узнал о вашем таланте, и решил использовать его для тёмных дел. Скажу сразу, что та самая пещера, является неким окном в другой мир, если вы понимаете, о чём я говорю.
- Не совсем.
- Краски и холст вам предоставил тот же бельгиец?
- Да. Он обещал заплатить вдвое больше, если я закончу раньше назначенного срока.
- С тех пор, как вы забросили картину, никто не появлялся?
- Вроде нет, - пожал плечами Оливье. – Хотя, постойте. В тот день, когда мы должны были идти в церковь, в дверь постучал какой-то косматый уродец и просил встречи с моей женой. Он никак не желал уходить, а мы очень торопились, ну я и сказал ему…
- Что именно вы сказали? 
- Я точно помню. Я сказал ему «бог с вами», и он куда-то испарился.
Молодой монах поделился своими размышлениями. Новость о том, что нечистая сила вот так запросто разгуливает по городу, да ещё и подсылает своих лазутчиков, произвела удручающее впечатление. Климент отправился домой, потому что за эти дни слишком устал от постоянного напряжения. Перед уходом, он вручил взволнованным родителям молитвенник и настоятельно советовал не спускать глаз с мальчика. Оказавшись на улице, Климент поддавшись порыву, поспешил в храм, но к несчастью разминулся со священником. Тогда, он просто помолился за здоровье Поля, и устало побрёл домой. Дома молодой человек наскоро умылся и упал на кровать. Глаза слипались, но сон никак не приходил. Ни чтение, ни тёплое молоко не помогало от бессонницы. Перед глазами стоял образ бледного мальчика, который испытывал невероятные страдания, и, тем не менее, не желал расставаться со своим другом.


Художник Дональд Золан.