Чайка

Летом  у меня  гостил  самый младший внук Саша,  ему всего шесть лет . Родители оставили  его  до осени, с  надеждой, что  у меня он   научится, наконец-то,   нормально кушать,   морские купания закалят его ,  и зимой он  не будет  без конца  простужаться.   
  На море  мы  ходили  каждый день,  до конца сентября купались.
  Море  у нас тёплое, ласковое. Правда,  берег  весь в гальке, песка мало, зато,  можно зайти далеко,  а всё  мелко ,  детям раздолье, не опасно.  К тому же недалеко от дома ,  пешком  минут десять.
 Мы с  внуком  облюбовали  место, где и песка больше , и деревце близко к воде , чтоб  можно было    в тенёчке отдохнуть. 
   В  перерывах между купаниями,   Саша  кидал  гальку  в воду и радовался , если  камушек успевал  пробежаться  по   волне . Я пыталась  соревноваться с  внуком,   но мои камушки мгновенно исчезали,   даже не пустив круги.
    Обычно , я читала или   ходила  по камням, разминая ступни.
  На пляже  уже почти никого не было , приезжие  уехали.  Кому-то надо было  успеть  подготовиться к школе,  кто-то  поспешил, так как закрывался маршрут  московского поезда.
   В один из таких дней я увидела на опустевшем пляже   юношу ,  прохаживающего  вдоль берега.  Дойдя до моего внука юноша остановился,  понаблюдал и  тоже стал кидать  камешки .  Он  подсказал Саше,  что надо выбирать плоские камешки   и  показал внуку,  как правильно  «ставить руку» при броске.
    Мы разговорились, оказалось,  юноша студент художественного училища. Он  долечивался   после   болезни   в  местном санатории. Врачи прописали ему  морской воздух и неспешные прогулки у моря. 
Теперь мой внук ещё радостней торопился к морю, так как  у него появился  друг.
 Он так и  спрашивал: «А  мой друг,  Коля придёт сегодня»? 
 Коля оказался начитанным  молодым человеком, много знал наизусть  стихов.
Читал   нам весело   Д.  Хармса и  внук хохотал  над смешными стишками.
 Коля   рассказывал мне о художниках, видимо ,  сам радовался , что нашёл благодарных слушателей. В  общем ,  с ним  было о чём  поговорить.
   Я тоже не удержалась,  похвасталась, что мой внук  любит   рифмовать.
   - Это у него  по наследству передалось , так как  у меня  сын   профессиональный поэт.
На другой день я   подарила Коле сборник стихов своего сына, потом  почитала ему свои вирши.
   Юноша  оказался уважительным , тактичным   мальчиком,  нашёл добрые слова в ответ. Так мы и подружились.
   Коля привык к  нам,  стал  приносить бумагу и делать  зарисовки. Потом  нарисовал  карандашный  портрет внука  и подарил ему.  К  моему удивлению , я  увидела  в  портрете   то,  что   уже проявлялось  в  характере внука.   В  огромных  глазах с огоньками озорства,   была , как  у всех детей,    открытость миру .  А  , слегка прикушенная  нижняя  губа, и  поворот головы, будто обиделся - всё было Сашино.  Я похвалила , назвала Колю   мастером.
  -  Да,  в  портретах  я улавливаю схожесть , иногда и характер, а вот  пейзажи мне не очень удаются ,- поскромничал  Коля.
  Ободрённый моей похвалой, он   предложил нарисовать и мой портрет. 
  Мне стало интересно ,  что  он «увидит»  в  моём  лице? 
 Впервые  попыталась  представить  сама  себя со стороны   и,  к удивлению, не смогла . 
  Забыла себя?   Попыталась вспомнить себя  прежней, молодой,  не смогла.
Дома,   принялась  разглядывать  лицо   в  зеркало.  Отходила, закрывала глаза и пыталась мысленно  увидеть свое лицо. Увы,  как ни странно , вырисовывалось что-то расплывчатое ,  не моё.
Я не выдержала,  позвонила  подружке, поинтересовалась,  представляет  ли она своё лицо без зеркала?  Подружка удивилась , на нелепый вопрос, может быть,  даже засомневалась, не склероз ли уже настиг меня?   Я не стала  больше  приставать своими расспросами и поменяла тему разговора.
  На следующий день, поколебавшись ,   согласилась позировать Коле,  хотя  стеснялась ,  ведь не молодая уже, но Коля  стал убеждать меня , что в лицах  стариков  скрыто очень много интересного  для художника, что для практики  нужно рисовать  пожилых людей.
- Я,  не волшебник ,  пока только учусь, но буду стараться, - пошутил Коля.
- Да,  уж постарайся ,  и  чтоб - поменьше морщин,-   тоже в шутку   приказала   я в ответ.
 И тут молодой человек со знанием дела стал говорить , что вся суть в морщинах, в них  отражение   прожитой жизни ,  что морщины, морщинам рознь.
   -А главное, глаза. Всё- в глазах. В них душа высвечивается, - убеждал меня юноша.
Он  не говорил ничего нового,   всё это давно мне  хорошо известные  «книжные»  истины,   но  Коля  так живописал старость,  что я расслабилась и доверила свое лицо молодому художнику. 
  -Не жалко,   упражняйся   на моих  морщинках,-  махнула я рукой.
   Все мы в детстве рисовали.  Я, помнится, занималась в   изо-кружке  при Доме пионеров. Рисовала кувшины, натюрморты  карандашом   и акварелью. Однажды,  перед нами выставили гипсовый бюст какого-то античного философа. Я старалась , но когда посмотрела работу одного мальчика, мне стало неловко за свою мазню,  поняла,  что из меня художник не выйдет. Не хватило терпения. Мы с подружкой ушли в волейбольную секцию.   
   Благо,   любые секции и кружки  тогда,  были бесплатные.
И,  всё-таки,   навыки в рисовании пригодились. Позже я помогала  своим детям,  а потом и старшим внукам выполнять  задания  по рисованию.
   «Всё, чему научишься в детстве и в молодости,  когда-нибудь,  да пригодится»,- так приговаривала моя мама,  заставляя меня  готовить, вязать , вышивать и даже шить на машинке. То есть учила  всему тому , что сама умела.
 А мне хотелось спрятаться в уголок с книгой. Мама искренне удивлялась , уверенная, что книги не прокормят. Сама она  читать не умела, но время шло вперёд  и ей пришлось освоить грамоту.  Помню, как  мы менялись с ней ролями.  Я брала мел и мокрую тряпку и как,  заправская учительница,  писала слоги  на кухонной двери,  и мама громко  читая,  складывала их в слова. Так и научилась читать.
 А я и позже,  по маминым советам,  старалась узнать что-то полезное от интересных людей. 
 И вот случай меня  свёл с начинающим художником.
  Я позировала,  смущаясь, но потом привыкла и, забыв о том,  что я «натурщица»,  « уплывала» куда-то мыслями  или  про себя сочиняла свои стишки. Зачем  терять время зря?
 Наконец, мой  портрет  был  готов.
  - Господи, какая же я   старая!
  Я ведь дома  смотрела на себя  в зеркало  без очков , специально, чтоб не расстраиваться лишний раз. Мне приятно было думать, что  стареют все вокруг , а я  почти не меняюсь, всё  такая же.
  И,  вот тебе, раз!  При ярком солнечном свете я смотрю на свой портрет , узнаю и не узнаю. Я, конечно, сумела  спрятать печаль по утерянной  молодости , стала восхищаться Колиным мастерством и схожестью портрета.
  Дома я спрятала его подальше от глаз.
   Мы с внуком купили  себе мягкие карандаши, краски  и бумагу. На берегу  устроились  у плоского  валуна, нашли фанеру, вместо этюдника   и тоже  стали рисовать под руководством Коли.   
  Однажды,   Коля  принёс этюдник и  решился  начать писать  море, так  он выразился, писать,  на профессиональном языке художников. 
  Мы с внуком  старались не мешать.  Я иногда поглядывала в его сторону и видела, что художнику что-то не удавалось , лицо его  мрачнело.
 Я жалела мальчика ,приехал лечиться , а  взялся за работу. Я видела , что это для него  не развлечение ,  а труд,  сжигающий   энергию души.
   Не выдержала,  расстелила скатёрку и позвала   моих юных художников перекусить .
 Внук тут же сложил  все свои  картинки  и прибежал. Дома он плохо ел , а здесь разгорался аппетит , и я старалась  приносить побольше  еды.  На этот раз,   были домашние пирожки. Я их испекла с утра пораньше, пока внук спал. Что не сделаешь ради любимого внучка?
  Коля сорвал с этюдника лист и обернулся,  ища  глазами урну.
  -Дай  мне, не бросай,- крикнула я ему. 
 Но Коля смял бумагу и сунул в свой пакет.   
 Я уговорила , его перекусить , а потом   уже  рисовать  дальше. 
Морской воздух давал о себе знать,  и мои молодые художники с аппетитом ели.
Чтоб,  как-то поднять настроение Коли,  я стала рассказывать о своей работе.
  -Сколько раз , бывало,  ищешь повреждение в оборудовании и,  вроде бы,  по схеме всё правильно, но не тут то было. А потом вздохнёшь ,  сделаешь  два глотка  чаю, скажешь  себе: «Начнём всё сначала!»  Как по волшебной палочке  находится  среди тысячи проводков,  обрыв или повреждённая  деталь  в  печатной плате.
 Коля молчал и всё смотрел на море.  В этот день он  больше  не рисовал.
 Назавтра полил дождь и мы на берег не пошли.
    Через два дня  мы встретились на берегу,  как  друзья  после долгой разлуки. 
 Море,  опоённое дождевой водой,   умиротворённо плескалось , омывая прибрежные камни. Солнце   мягко  грело,  ещё не тронутое наступающей осенью.
 Коля пришёл раньше нас,  уже  установил свой этюдник и рисовал. В  его лице,  добродушном и открытом , что-то менялось,  и я робела, не смея  тревожить  разговорами. И понимала эту отчуждённость:  он был в другом измерении, в  мире чувств, в мире символов света и тени,  во власти красок.
  Мы с внуком расположились на своём излюбленном месте ближе к дереву, на случай, если будет припекать.   
   В этот день на  камне у воды стояла чайка. Она уже была там , когда мы пришли. Внук, чтобы не спугнуть её,  пошёл к воде,  огибая это место.  Чайка слегка повернула голову и осталась неподвижной .  Я от скуки стала наблюдать за ней. Обычно  летом на берегу много  чаек.  Они  выжидают добычу , потом резко ныряют  и достают клювом  рыбку из воды. А эта- стояла неподвижно  уже довольно долго.   Что-то было в её облике,  вызывающее сострадание. 
  Я осторожно подбросила   мелкие кусочки  еды.  Птица,  не шелохнулась. Я отвернулась и сделала вид, что не интересуюсь ею.   Немного погодя,  чайка  вытянув шею,  достала  крошки.  Потом,  тяжело переступив,  перешла к другому кусочку. Она  прихрамывала,   одно крыло   чуть свисало к земле. 
 Вот в чём дело, вот почему она не отходит от своего  камня, не  ныряет за добычей и не улетает.   
Я позвала внука и,  показав на чайку , предупредила. , чтоб он не тревожил её,  так как  у неё больная ножка.
  Коля увлёкся своей работой,  уже стало припекать,  и  мы перебралась с внуком  в тень.  Мне хотелось поглядеть на картину. Но я  боялась потревожить  Колю, может быть, именно в эту минуту на него нашло вдохновение , и он делает тот единственный  нужный мазок.
Творческих людей  нельзя  отвлекать, спугнёшь  то самое  мгновение. 
  Но   бесцеремонно  вмешалась погода . Ей были  безразличны  все наши творческие муки. Небо вдруг слегка потемнело,  и до нас  оттуда , где море сливается с небом,   нарастая, стал доходить тревожный шум . Прибой   все резче стал бить волной о камни. Мы засобирались домой .
 Только  чайка стояла также неподвижно, устремив свой  взгляд куда-то в далёкое пространство.  На  что надеялась,  кого  ждала?   Кто поможет ей? 
  Что-то  вздрогнуло внутри меня ,  там , в солнечном сплетении, где обычно умещается необъяснимая тоска.  Я накрошила оставшуюся еду и подложила ближе к чайке.  Она даже не взглянула на меня, будто обиделась , что мы покидаем её.
 Кто знает,  что задумала сегодня погода? Тоска  засела в меня и не отпускала.
  Ночью мне снился шторм,  я видела,  как  бедная моя чайка,  лежала,  распластав крылья на волнах, а они били её о камни.
Однако , утром погода установилась , так часто бывает на юге. 
  Тревога о чайке поторопила меня и ,к радости внука,  мы отправились  к морю раньше обычного.  Я взяла с собой корм для чайки.  Несмотря,  на плохой сон, я всё же  надеялась , что всё обойдётся, птица   на прежнем месте. Чтобы не тревожить внука, я ему не напоминала о чайке.
    Как же стало хорошо мне , когда я увидела чайку на том же камне ,  Она  посмотрела на нас, будто узнавала и даже переступила ногами , и мне показалось , что она почти не хромает. Я теперь смелее подкинула ей корм.
   А   море  тоже,  будто тихо  радовалось вместе со мной,   прилив осторожно  обмывал прибрежные камни, волны о чём-то своём  переговаривались между собой.   Солнце щедро раскидывало  им , переливающиеся   цветами радуги  драгоценные украшения. Волны  ловили их и обряжались: то брошь блеснёт на груди, то браслеты в запястьях.
    Вода ещё не успела  нагреться  и я не разрешила внуку купаться .
-Тогда я  буду рисовать море,- заявил мне внук,- и  подражая  другу Коле ,  разложив  большой лист,   прижал  его  прищепкой за край  фанеры, служившего  ему этюдником.
Без колебаний малыш размазал синюю краску по всему листу ,  посмотрел издалека на свой труд,  подумал немного и пририсовал сверху  оранжевый круг. Картина была готова. Мы  оставили её  подсохнуть .   Но внук  вошёл во вкус:
-Бабушка,  дай ещё один лист, я буду рисовать портрет  чайки. Видишь , как она глядит на меня,  хочет,  чтоб я её нарисовал.
    Слово портрет он произнёс очень серьёзно, как настоящий художник.
Да , наверное, так он  и думал , всё было легко и просто,   в его,  не тронутом   ещё  жизненным опытом , детском  сознании.
 -Рисуй, только  помедленнее, а то быстро бумага  вся кончиться.
 На новом листе,   на всём его пространстве в синем контуре  стало вырисовываться  что –то наподобие  птицы , однако,  картина внуку не понравилась , он раскапризничался, и замазал  весь лист  чёрной краской.
 - Ладно,  пойдём купаться, ты уже много поработал , завтра начнёшь рисовать карандашом, а потом покрасишь,- успокаивала я  внука.  Пойдём , я с тобой нырять буду.
 Немного пошумев, внук,  забыв   о неудаче, радостно  побежал  к воде.
   Накупавшись ,  по заведённому порядку,  Саша  попросил кушать. Мне только этого и надо.
    Слава богу,  за  лето  Сашенька  подрос,  с лица спала  бледность и даже щёчки округлись. Я радовалась , что родителям отдам внука окрепшим.
  Морские купания , домашняя еда  сделали своё дело. Он даже перестал покашливать после беготни. 
  -Вот как мама с папой обрадуются, когда приедут за тобой,- приговаривала я,  подкладывая внуку лакомые  кусочки.
  Мне хотелось также откормить и Колю,  жалко было смотреть на его осунувшееся, видимо, после болезни, лицо. И, к тому же он отдавался  работе  неистово, не по годам  серьёзно.   
- Отдохни , Коля,  давай,  быстрей  к  нам.   
Я почти насильно усадила его за еду. На этот раз лицо его было мягче, проскальзывала  лёгкая улыбка. Я подумала, что он  сегодня  доволен этюдом.
- Ну, что,  как твоя  работа,  можно будет посмотреть?
На этот раз Коля добродушно улыбнулся:
   -Да, вроде бы , что-то получилось, хотя ведь это  тоже только  проба, я без вас вчера  приходил, поработал, но  надо ещё много работать.
    После еды,   мы втроём,  торжественно подошли к картине.
   Коля  старался делать  равнодушное лицо , но волновался страшно, как будто мы  и есть  экзаменационная комиссия.
 Море на картине мне понравилось,  я не специалист  и не мне оценивать труды студентов. Море , как море  , вполне можно было  вставить  эту работу в рамочку , по моему разумению- настоящая картина.
И тут мой внучек произнёс  резко и строго: «Неправильно  нарисовал».
  -Почему?  - одновременно вскрикнули   я и Коля.
- Потому что чайку не нарисовал, она  уже сколько дней ждёт,  а ты её не нарисовал , она же больная,  а  вдруг помрёт. 
Мы переглянулись, я  была  просто  ошарашена. 
 Оказывается,  Саша не забыл, что птица больная,  хотя мы  о ней не говорили.  Он , видимо, не просто так взялся рисовать её портрет, но  не смог, не получилось. Скорей всего,   в детской своей непосредственности,  был уверен, что Коля  тоже  жалеет  чайку и  рисует её  портрет.   А  мне, казалось, что  ребёнок   уже забыл о  чайке, мало ли мы их перевидали за лето.
  В глазах Коли  промелькнул блеск, щёки зарделись , он  взял   кисть, и  виновато посмотрев на нас, засуетился:
- Сейчас, подождите немного.
 Я  отошла,   сделала вид , что читаю.  Внук   не отходил от этюдника, я не стала звать его . 
 Коля  начал рисовать,  не обращая на него внимания.
 И вот мы  снова смотрим  на картину.
   Это было то же море и не то.  Теперь волны,  как будто  ожили и тянули свои гребни к чайке. Примостившееся на переднем плане,   белое,  небольшое пятно притягивало  глаза. А   всё остальное:   серо-голубое  небо,   жёлто- зелёные,    качающиеся волны, - всё было просто фоном для  этой,  задумчиво глядящей  вдаль,  птицы. 
 Чайка  стояла на не высоком мокром  камне,   устремлённая вперёд ,  готовая взлететь.   А  небо  и море,  будто только и  ждали этого  мгновения.  Не было и намёка на  немощь  птицы.
  Я  с радостью подумала, что из Коли выйдет настоящий художник.  Вот ведь, сам ещё мальчик, понял  чувства  ребёнка  и сумел передать  его  надежду, что  птица,  не смотря ни на что,  полетит. 
 Я посмотрела   на художника и  поразилась ещё больше,  он стоял  вытянувшись,  и напряжённо ждал нашего приговора.  Однако  и в  его лице  появилось  что-то новое.  Оно   светилось.
 Так играют грани  драгоценных  камней на свету.
   Я молчала, но  громко радовался внук.  Вдруг,  он   попросил Колю  показать эту картину чайке. Что мы и сделали.
Какой же был восторг, когда чайка,  будто бы узнала  себя на картине  и, как бы воспарила   духом, неуклюже повернулась и  вдруг полетела.
  -Выздоровела, выздоровела, посмотрите , она летит.,-  ликовал и бегал по берегу мой внучек.
 Чайка,  сделав небольшой круг,  опустилась на воду и быстро  нырнув, достала себе пропитание.
 Мы,  захлопали в ладоши, а я даже  подпрыгнула,   забыв про  степенность. 

   Всё проходит.    Коле, пришло время,  уезжать.   Мы пригласили его к себе в гости,  устроили  настоящие  проводы,  обменялись адресами и уговорились , что на следующий год он обязательно  приедет   погостить к нам. 
    Прощаясь, юноша  украдкой  бросил взгляд  на рамочки с нашими портретами.
 (Я специально к его приходу повесила  его работы    на самое видное  место в зале.) 
Мы улыбнулись  друг другу.
  -Закончился сентябрь.   Осень всё-таки дошла и до наших тёплых краёв.  Щедро озолотила деревья, а потом,  немного подумав,  добавила багрянца.  Но и её права закончились .
  Сейчас зима,  я частенько выхожу на берег моря , вспоминаю лето , молодого художника и , конечно, скучаю по внуку.
  Я не стала снимать со стены  свой портрет, нарисованный  начинающим художником.
 И,  странно,  взглянув на него ,  вспоминаю давно забытые молодые годы.
 Теперь,  закрыв глаза,  я  представляю своё лицо, как на портрете. Я  узнаю  себя и теперешнюю и ту давнишнюю, ещё молодую.  Иногда мне кажется , что портрет следит за мной,  поводит  вслед глазами  и даже,   чуть улыбаясь, подмигивает  и, тогда он  становится очень похожим  на  меня  бывшую - задорную  хохотушку .
  Я  воображаю себе, что у меня  сгладились   морщинки , и будто в глазах нет   той  затаённой   грусти,  накопившейся  за  прожитые  годы.
 Тогда  я шепчу:  «  Эх, какие  мои  годы,  ещё полетаю, вот только взмахну   крылами…!»









»