Я в этом мире был бездомным...

* * *

Я в этом мире был бездомным
и безработным раздолбаем.
Теперь вон в Думе, в Белом доме,
а то в Кремле чаи гоняю.

Прошел свои я муки ада,
теперь в верхах бухаю я.
О прошлом вспоминать не надо,
у каждого стезя своя.

Но прошлое не отпускает,
и мертвой хваткою своей
оно чем дальше отступает -
терзает нас еще сильней.

С министрами и депутатами
я водку кушаю порой,
но, даже сытый и поддатый,
бываю часто сам не свой.


* * *

А бывает иногда досадно,
что чего-то в жизни не добрал,
что кому-то в морду было надо
дать, а ты не дал.

То беременная баба помешала,
то ребенок, то трухнешь, бывало…

Масса обстоятельств в оправданье
сей  же час объявятся в тебе,
но неутоленное желанье
морды бить напомнит о себе.

Вон вчера в метро мужик просился
в зубы получить,
но никто, однако, не решился
его просьбу удовлетворить.
Ты бы мог, но выглядеть отважно
постеснялся пред лицом сограждан.

И живешь, как будто околдован,
и идешь по жизни до конца,
с головы до ног как бы оплеван,
с умным выражением лица.


* * *

В Доме архитекторов гудел,
в Доме журналистов поддавал,
я уже молчу про ЦДЛ,
его верхний зал и нижний зал.

Тебя там каждый сумасшедший знает,
подносит кто-то, кто-то разливает…
Из верхнего – да в нижний и обратно,
где проходила жизнь твоя занятно,
за исключеньем вечных инцидентов
с битьем посуды, легким мордобоем
среди влияния агентов
и изгоев…
Так бы и жил, не выходя из Клуба,
пускай все это выглядит и глупо,
но ничего на свете лучше нет,
чем верхний зал и нижний наш буфет.