Страсти по Дон-Кихоту

Из тебя опять полезло несогласие с судьбой.
Да уймись уже, болезный! Ах, идальго, что с тобой?
Кто сказал тебе, идальго, что дорога не вредна?
Погляди позорче вдаль-то: Дульсинея не видна?

Из чулана снова латы вынул – Господи прости.
Поменялись, значит, даты, перепутались пути.
И сиделок нету подле, чтобы в дело – все права.
Вновь бедовая на подвиг позывает голова.

Заведем былую тему: всё в тумане по плечу.
Дону каждому – по шлему, а идальге – по мечу.
Чтоб не сдохнуть им со скуки, коль зачин неутомим,
То и флаг дырявый в руки, и Сервантес в помощь им.

Можа, будет и медалька не за будь того здоров.
Вот кочуешь ты, идальго, перепутьями миров;
Провиденье так решило – мри и бейся на добро.
И под панцирь тычет шило бес, который же в ребро.

Принял мир тебя, раздобрясь, не подъял на эшафот.
Что же твой печален образ, незабвенный Дон-Кихот?
На земле, как говорится, осенят героев сны,
Если странствующий рыцарь не нарушит тишины.

До того вдруг неприлично бедолагу занесёт!
Я такого знаю лично лет, наверное, пятьсот.
Пять монет судьбе на лапу – и его уже люблю.
С головы срываю шляпу и по панцирю не бью.

Этот рыцарь – завсегдатай, негасим его огонь.
Ну, на этот раз куда ты снарядился, дорогой?
На кого озлился, кореш? Свиньи вон да индюки.
Иль в подвале вновь пропорешь с виноградом бурдюки?

Самому себе мессия, и с другими ты – весьма.
От тебя Андалусия совершенно без ума.
Хоть загнал ты Росинанта, кости в битвах перетряс,
Но тебе приставку «санта» инквизиция не даст.

Ты такого навидался, что реалии – пустяк.
Не за то ты только дрался или, может быть, не так.
Кого вытянут из транса – не получит тот суфле.
И за теми Санчо Панса не поспеет на осле.

Каталония, Гранада –  всё гнетомая земля.
И не надо, ой, не надо подношений короля.
У тебя один носище да на сердце маята.
Да торчат еще усищи, будто в марте у кота.

И несёт тебя куда-то, ах, нелёгкая, поди,
Будто что-то там когда-то накрутило позади.
Если золотом осыплет – ты же золоту не раб.
Да и лавр-то не прилипнет даже к заднице хотя б.

Не состаришься до срока, не помрёшь от этих бед.
Вот ни страха, ни упрёка на тебя и правда нет.
Как себе ты ни кумекай, мир воистину чудной.
Вот и ты такой нелепый,  а по-своему родной.

Что Испания народу? Ты межу люби свою.
Донкихотскую породу я повсюду узнаю.
Несуразиц да нелепиц не сочесть по пальцам уж.
Ветряных навалом мельниц по просёлкам наших душ.

И поверит в это каждый, чью натуру ни яви,
Если мучится и страждет от отсутствия любви.
Если жжёт его обида и кривит до боли рот,
Что отечество забито и неволится народ.

И чего бы это ради под распятьем помирать.
Идеал когда украден, кто повергнет злую рать?
Собирай на бой манатки, коль тебе не всё равно.
И с разбегу на лопатки повергай невесть кого.

Прямо памятник охота, чтобы долго не юлить,
Мне во славу Дон-Кихота в сердце собственном отлить
Изо слёз ли умиленья, из чернильной ли крови.
Ибо это поколенье старым дустом не трави.

Ах, чиста речная галька, босиком по ней хожу!
На пречистого идальго ровно так же я гляжу.
Хоть и был он тунеядец, феодал-клаустрофоб,
А на собственный парадец через тернии подгрёб.

Мне историю не жалко, там такая кутерьма!
От разбоя до пожара – всё погромы да тюрьма.
Может принц уделать принца, и злодеи сплошь одне.
А меж ними едет рыцарь, как архангел на коне.

Мы развенчивать охоту нынче взяли на поток.
И претензий к Дон-Кихоту будет даже не пяток.
Мол, фанатик и лунатик, и непуганый маньяк,
И чудак, и маразматик, и ребёнок, на крайняк.

Никакой-то он не мачо на свету и при луне,
Этот рыцарь из Ламанчи на костлявом скакуне.
Кем душа его ведома? Да и что это за цель –
Править истину не дома, а за тридевять земель?

Отыщи любую кличку, надери на строку лык,
Но не худшую привычку оный вынянчил ярлык.
Всякой сволочи немало, то есть можно и понять,
Что не надо идеала всуе всё-таки ронять.

Те же всюду истуканы, да замес у нас не тот.
Не иссякли тараканы, да не каждый – дон-кихот.
Шевелят они усами, и порода их вольна.
И такими чудесами вся история полна.

Ах, идальго ты, идальго, невесёлый, но живой;
Горемычный доходяга с нездоровой головой.
Твоя плоть многострадальна, но заживчива вполне,
Потому что кто идальго – тот всё время на коне.

Мы удержим крепость эту, не нарушим сей редут.
Ходят рыцари по свету, свято место берегут,
Как вот этот горемычный... И не праведник, а всё ж…
Ведь герой-то он комичный, а с такого что возьмёшь?

2009