Хотилов

 (Путешествие из Москвы в Санкт-Петербург), эту главу следует читать вслед за главой
"Вышний Волочёк"

Ночью дождь кончился, но по-прежнему пасмурно. Очень обидно, ведь в 11 должно начаться солнечное затмение – последнее, которое можно увидеть в Европейской части России в этом тысячелетии.
Развел костер давешним способом с помощью еловой смолы, кое-как подсушился, сварил кофе на «кашинской» воде, так как проточной воды в окрестностях бивуака так и не нашел. Решил при случае набрать питьевой воды в освободившуюся пластиковую бутылку. В 10 часов с минутами был на шоссе и вскоре миновал километровый столб 321 км от Москвы.
Лес рядом с шоссе очень захламлен, чтобы выбраться из этой помойки, я накануне был вынужден отойти от шоссе вглубь леса не менее чем на 300 метров. Рядом с шоссе валяются автомобильные шины, пластиковые бутылки, какие-то тряпки и бумажки, а непосредственно на обочине – пластмассовые вилки и ложки, аудиокассеты и использованные презервативы – пропаганда антиспида дает свой результат.
Поутру идется бодро: совсем незаметно достиг села Курского, до Хотилова всего 3-5 км (дело в том, что на карте Хотилово обозначено дважды с двухкилометровым разрывом). Должен открыться вид на собор Петра и Павла (ведь не развалился же он полностью), но туманно и видимость плохая (возможно сказывается и начавшееся затмение).
Курское – небольшое поселение. По правой стороне всего два дома, но и те: один дом сгорел, а второй в развалинах, хотя рядом с ним детская коляска, а в саду возвышается шест со скворечником. Интересно, скворцы тоже покинули свой дом?
За домом колодец и скамеечка у колодца. Решил сделать привал, описать первые впечатления дня и запастись водой. Тропинка к колодцу вроде бы говорила о том, что им пользуются, но, увидев в колодце дохлого крота, воду из колодца я  набирать передумал.
По левой стороне шоссе, почти напротив Курского строят что-то вроде мотеля, а чуть подальше мое внимание привлек молодой человек, сидевший у обочины с каким-то объявлением. Перешел на другую сторону шоссе, поздоровался, прочел объявление: «чеки». «Что это обозначает?» – спросил я. Молодой человек объяснил, что для машин госпредприятий для обслуживания их на шоссе выпустили некие чеки, позволяющие выполнить ремонт, запастись бензином, обеспечить ночлег без денег. Он же их продает желающим по цене выгодной покупающему. «Где же вы их достаете?» - спросил я. Ничуть не смутившись, он ответил: «Их достают бандиты, они же покупают у дорожной милиции право на продажу чеков вдоль трассы и нанимают продавцов. Сиди у шоссе и дыши выхлопными газами, а выручка за вчерашний день, например, составила всего 70 рублей. Двое же его товарищей вообще погибли под колесами проходившего транспорта». Я попрощался с ним, пожелав удачи.
Где-то через километр, я увидел еще одного «чекиста» (попадались они мне и в последствии). Наконец, сквозь туман стали видны очертания собора Петра и Павла, как бы возвышающегося над шоссе. Сделал снимок: на переднем плане столб 330 км., далее надпись «Хотилово», а за ними силуэт полуразрушенного собора.
Иду вдоль центральной улицы села. Нет, село, в отличие от Курского, совсем не производит впечатления запущения, как пишет Валерий Фридрихович, добротные домики, ухоженные огороды, парники, автомашины в гаражах и под открытым небом, водопроводные колонки, у обочины табуреточки с овощами на продажу. Подхожу к колонке, чтобы набрать воды, к ней же идет девочка школьного возраста с ведрами – значит водопровод действующий, не то, что в деревне Ряд на Тверце.
В чем причина такого расхождения в том, что увидел я и Валерий Фридрихович? То ли дело в том, что прошло три года, то ли в «атавизмах марксизма», выдвигавшего сначала тезис, а потом всеми правдами и неправдами стремившегося его доказать – не знаю, но факт остается фактом, заманчивая идея, выдвинутая ученым из Бологого, ничем не подтверждается.
Набираю воду в пластиковую бутылку из-под «кашинской» и спрашиваю у девочки местная ли она или у бабушки на даче. «На даче», - отвечает она. «А откуда ты? Из Москвы, Питера?» – продолжаю я. «Нет, я из Хотилова-2», - был ее ответ. «А что Хотилово-2 это результат того, что древний Хотилов раздвоился из-за выпадения его середины?» - спросил я. «Нет, - отвечает она, - Хотилово-2 было построено в советское время вместе с аэродромом. Хотилово древнее – это село, по которому вы сейчас идете, именно о нем писал Радищев». – А ты знаешь его книгу? – Да, в школе проходили.
Попрощавшись, я направился к центру села, где в самой высшей точке были видны останки собора. Рядом с полуразрушенным собором здание дома культуры села Хотилова, а между ними на пустыре была привязана корова, мирно пощипывающая травку в этом историческом месте.
Женщина, стоявшая у дома культуры, подтвердила, что полуразвалившийся храм – это собор Петра и Павла. «Я как раз проходила мимо, когда начался пожар, но никто не пошел тушить, а мне одной потушить было не под силу»,- сказала она. Она же подтвердила, что дом культуры открыт. Я вошел, поздоровался, сказал о цели своего посещения, упомянул Писигина.
«Как же, как же, знаем, и книга в библиотеке есть», - сказала женщина, должно быть заведующая домом культуры. Это и подтвердилось, передо мной была та самая Светлана Ивановна, о встрече с которой в Хотилове пишет в своей книге Валерий Фридрихович. Я попросил ее оставить автограф на полях его книги, и она выполнила мою просьбу.
В разговоре со Светланой Ивановной выяснилось, что храм сгорел из-за небрежности ребятишек: не смотря на наличие дома культуры, пацаны предпочитали проводить время в недействующем храме, а, чтобы согреться, разожгли прямо на полу костер. А вся эта мистика с самовозгоранием на совести Валерия Фридриховича.
Недавно приезжали из Новгорода реставраторы, сделали нужные обмеры, составили спецификации, вроде собираются восстанавливать храм. Я заметил, что если бы за дело взялась церковь, то восстановили бы в два счета, а государство не скоро найдет на это деньги. Светлана Ивановна поддержала меня: «Будете проходить Круженкино, увидите недавно восстановленный храм в этом селе – залюбуетесь!»
Поговорили про жизнь. «При коммунистах было лучше, получала регулярно свои 80 рублей – и на жизнь хватало, и на книжку откладывала», - заключила Светлана Ивановна разговор. Я не стал спорить и примирительно заметил: «Но вы же понимаете, что к старому возврата не будет, никакой Зюганов не вернет вам прежнюю жизнь». «Борю надо гнать!» – сказала она в сердцах. «Уйдет Боря, прейдет другой, наобещает семь коробов, а потом так же как Ельцин откажется лечь на рельсы». – Закончил я.
Чувствуя, что к вечеру опять соберется дождичек, я спросил, есть ли возможность подъехать в сторону Едрова, следующей почтовой станции на трассе по пути в Санкт-Петербург. «В 15-30 будет автобус», - сказала Светлана Ивановна.
«Ждать 2 часа, нет, я за это время доберусь до Круженкина, а там видно будет», – решил я.
Я так и не увидел Хотилова-2, по крайней мере, такой вывески на шоссе не было, а дома были скрыты придорожными деревьями. Я остановился на привал у мостика через ручей, приняв его за речушку Студенку, от которой до ж/д Великие Луки – Бологое по карте было около 5 километров. Каково же было мое удивление, когда через 15 минут я взошел на мост над этой ж/д.
Это очередное пересечение путешествие с моим жизненным путем – под этим мостом мы проезжали со станции Шлина на Бологое, возвращаясь из байдарочного похода по Селигеру, Серемухе, Граничной и Шлине.
Перед самым мостом группа с велосипедами, которых я принял было за велотуристов – оказалось, торгуют брусникой и незрелой клюквой. Это был первый и последний случай на этом этапе похода, когда я видел торговлю ягодами: засушливое лето лишила людей этого приработка. Сам же я не раз уходил с шоссе в лес с различными целями, но ни ягод, ни грибов не встретил ни разу.
Вот и село Круженкино. Красивая недавно отреставрированная действующая церковь. Чуть дальше – пост ГАИ, а напротив – автобусная остановка. Время 15-30. На новгородский автобус, вроде, успеваю, ведь на девять километров от центра Хотилова, автобус минут 10 должен потратить. И тут, совсем неожиданно, из-за поворота по ответвлению от Бологого выехал автобус, я вскочил в него. Оказалось, маршрутное такси Бологое – Выползово. За 5 руб 80 коп. меня согласились довезти до деревни Березай. Я попросил сбросить меня у моста через Березайку, но меня все же довезли до Березая. Из автобуса мне понравились сосновые леса чуть ниже моста по реке, но я не успел скомандовать остановку. Пришлось возвращаться 2 км к мосту. Почти у самого моста передвижная мастерская по ремонту машин и бочка с квасом. Подхожу к бочке.  «По чем квас ?» – спрашиваю я. «1-50 – стакан» - отвечает продавец, молодая женщина. Заказываю два стакана. «Только сегодня сварили, еще не совсем созрел», - извиняется она. « Ну что ж, прийдется завтра еще раз зайти. Как покупатель? В жару, небось, было полно, а сейчас в дождь, должно быть, не ахти», - заметил я. «Да нет, не жалуемся», - возразила она.
Я говорю про иждевенчество, оставленное нам «советами». Вот ведь люди через деньги переступают: сколько упавших деоевьев гниет в лесу.
- А у меня муж, как раз и занимается этим – на лесовозке подбирает упавшие стволы и продает их.
- Ну и как? – полюбопытствовал я.
- На жизнь хватает – скромно ответила она.
Я распрощался с ней, посоветовав ей вывесить в качестве рекламы лозунг: Река Березайка – а ну вылезай-ка. Только у нас самый вкусный квас!»
Спустился с моста и прошел по течению реки с полкилометра. Дождь, который до этого слегка накрапывал, пошел вовсю. Первым делом разжег костер, благо туристы-байдарочники оставили наколотые дрова, да и сушняка было навалом. Правда, сушняк подмок, и пришлось разжигать костер с помощью лучинок, которые я отщипал от поленьев. Костер быстро разгорелся, а когда дождь слегка приутих, я разбил палатку. Сварил пакетный суп, бросив для сытности на пакет целую банку тушонки – все легче будет нести рюкзак.
Вскипятил чайку. Хотя в бутылке из-под «Кашинской» была хотиловская водопроводная, воду для чая набрал в Березайке. Речка чистая с тихим течением и кувшинками по заводям, шириной с Пехорку в районе Томилина.
Залег в палатку и, пока светло, решил записать впечатления дня, но едва дошел до описания Хотилова, обе шариковые ручки одна за другой отказались писать. Дождь барабанил по пологу палатки почти до утра.