Фотографии

Что чувствует человек, когда держит в руках маленькое черно-белое фото, сделанное более полувека назад? Вероятно, ощущения зависят оттого, насколько этот человек чувствителен, насколько ему интересна история этого фото, его происхождение. Но я знаю точно, что чувствую я – любопытство, восторг, восхищение, уважение, и даже какой то трепет зажигается в моем сердце когда я смотрю на произведение, точнее на результат работы, пусть совсем ничтожной по нашим нынешним меркам, но достойный по своей значимости именно в временном измерении..
Недавно, убираясь на старом чердаке, среди множества непонятных вещей, которые жаль выбросить и оставлять в самом доме не имеет значения (потому что не находится свободного места, либо же эти предметы и вещи портят эстетический вид внешнего убранства), обнаружив престарый фотоальбом, больше похожий на какую то большую книгу, я премного обрадовался.  Люблю старину, люблю тайну и историю этой тайны.. Мне захотелось тут же рассмотреть что там внутри, но я, воспитывая в себе волю, отложил его в сторонку, решив закончить уборку..
И вот эти счастливые мгновения наступили. Вечер. За окном холод, зима разыгралась не на шутку. А я, в теплых тапках и пижаме, у камина, в котором  тлеют угли, расположился в кресле- древнем как этот мир. У ног моих лежит верный, но все же сам по себе – Потер. Белый и пушистый с виду, и такой же по характеру. Все же кошек я люблю больше чем собак,  они более самостоятельные, а меня это и в людях всегда восхищало..
Зима, зима.. А я открываю коричневую, потрескавшуюся, словно в старческих морщинах обложку, и вхожу в мир исторических моментов. Исторических, с точки зрения героев, изображенных на этих фото, запечатлевавших небольшие мгновения своей жизни, и себя, для просмотра в будущем своими родственниками, их друзьями, и просто чужими людьми (одним из которых я и являюсь), если последним будет это интересно. Ведь история - это необязательно череда событий, описанная в учебниках и энциклопедиях, с приторной любовью к точным датам. История есть в каждой семье, и у каждого отдельного человека; и про каждого можно написать книгу, или книжонку, или на худой конец даже самый маленький рассказец, и получится не хуже чем Битва при Ватерлоо, или Троянская война, или жизнеописание великих Людовика и Марии Стюарт..
Я со средоточением, неспешно пролистываю альбом, вглядываюсь в лица, дотошно рассматриваю интерьер, примечаю малейшие подробности… Большинство фотографий приклеено и  аккуратно подписано.  На маленьком пожелтевшем снимке я вижу двух детишек лет 4, внизу под самым фото стоит подпись -  Венечка и Елизавета, 32 г. Они не улыбаются, их милые детские личики серьезны, может минуту назад их мать дала им указание - не шевелиться. И вот они замерли в ожидании увидеть «ту самую птичку», коей «пугали» многих детишек.. Я чувствую к ним какую то жалость, непонятно откуда она взялась и что было причиной ее появления. Оттого ли, что одеты они в бедную одежонку, или что их время – как детей, уже давно кануло в лету и уже никогда не вернется, но это странное чувство преследует меня во все время, пока я рассматриваю это пожелтевшее фото.
 Венечка в коротеньком черном пальтишке, в капоре с отогнутыми полями, из под пальто торчат шароварчики, а вот обуви к сожалению не разглядеть. В руках мальчонка держит яблочко. Елизавета в коротеньком платьице в цветочек, которое слегка помято спереди. Сверху надет еще более коротенький свитерок с ромбовидным узором на груди, а на головке вязаная шапочка завязанная под подбородком. И в руках у девочки замечательная вещица – маленькая сумочка-кошелечек. Обувку, так же как и у брата (а я подозреваю что это именно брат) не рассмотреть в густой  траве.
На заднем фоне я примечаю часть дерева, буйно-окутанного листвой, и угол бревенчатого сарая. Судя по растительности и по одежде на малышах, лето вступило во вторую фазу, уже больше напоминающую осень. Но видно как солнце прорывается в черно-белый фон и несмотря ни на что, оставляет свет от своих еще сильных лучей, и их блики скользят по верху листвы,  по нежным детским личикам..
Фото передает не просто изображение, нет, что то большее  оно рассказывает вне зависимости от того – в цвете снимок или нет. Ты смотришь в эти глаза, устремленные в объектив более полувека назад, и будто сам ты уже стоишь на месте неизвестного фотографа, незримо стираются границы прошлого и настоящего, объединяется временной поток..
-«Лизочка, не хмурься.. Веня подними ручку с яблочком чуть повыше.. Вот так. А теперь.. Птичка!»
Я поглощен просмотром и устремляю свой взгляд на следующий снимок. А там мы уже видим двух прекрасных дам, облаченных в практически одинаковые пальто, разница лишь в вороте и пуговицах. Лет им обоим примерно одинаково ну а в целом ни больше 40. Их молодые головки одеты у одной в темный вязаный беретик, а у другой повязан клетчатый платок. Обувь не бедная даже по тем временам: ботиночки на шнуровке отороченные мехом. Вероятно подружки, подписи нет, только год – 51.  Что ж, обойдемся и этим, разыграем фантазию. Конечно подружки, учатся в институте, пришли в салон чтобы запечатлеть себя на долгую память друг друга, при этом оделись соответственно для такого события, причесались, и губки подкрасили. Вообщем, все чинно и достойно. Нет ни малейшего намека на улыбку, лишь слегка поблескивают глаза, но можно ли это назвать «улыбкой глазами»? быть может…
Припоминаю свое первое самостоятельное фото, когда мне было 11. Друг Ванька прибежал ко мне и сообщил радостную весть: мать разрешила сходить  в фотосалон и сделать СОБСТВЕННОЕ фото. Выделила денег конечно. И разрешила пригласить меня для столь значимого события. Друг по такому случаю  приоделся в шелковую рубаху василькового цвета, в легкие сатиновые брюки. У меня ничего подобного из одежды и в помине не было, и я расстроился, все таки не каждый день  приглашают в фото-салон. Ванька оглядел меня с головы до ног: «Что ж, иди так. Вполне нормально». Я подошел к зеркалу: поношенный, уже слегка маловатый свитерок в полоску, старые трикошки. Неуверенно взглянул на друга: «Думаешь сойдет?» « Вполне!» - улыбнулся Ванька. « Только… вот что..»- он расстегнул на руке массивные часы , привезенные ему дядькой с Москвы, и протянул мне «Надень. Украшение». В восторге я нацепил часы. По дороге в фото-салон  я вышагивал бодро, представляя какое фото получится, и какой я там буду взрослый. . И что непременно нужно будет послать его сестре, пусть полюбуется..
В день получения я сгорал от нетерпения. Когда нам в руки наконец вручили долгожданные снимки, мы  развернули конверт и .. я увидел двух подростков одним из которых был я: в потасканном свитере с темным пятном на груди, с грязью под ногтями (тогда не было компьютерной «реконструкции») и в наручных часах, сердечно одолженных мне другом. Часы особенно бросались в глаза – тяжелые, посеребренные. На моих бледных худых руках они смотрелись так, как если бы на маленькую плюгавенькую беспородистую собачонку одели массивный, украшенный камнями ошейник.  Вообщем, совершенно не к месту. . На фото мы с другом не улыбались а были предельно серьезны, как будто бы нам предстояло важное секретное задание а не секундный щелчок фотоаппарата. Прийдя домой, я стыдливо запрятал снимок в ящик. Так и мыкался он со мной по разным укромным местам – кочевал с места на место, но выкинуть его я так и не решился, хотя признаюсь, думал об этом. Спустя 20 лет открываю детскую книжку – а там фото, бедное, поистрепанное. . Я переложил его в альбом. Оно и  до сих пор хранится у меня. И кажется мне уже не таким бесполезным и уродливым как 40 лет назад, наоборот, я полюбил его с годами за его естественность, за то, что на нем я молод и наивен, верующий в чудеса и в книжки, которые я читал одну за другой, так как не было у нас с бабушкой даже телевизора, а было лишь радио, по которому с утра до вечера грустным голосом читали очерки и пьесы, периодически разбавляя их симфоническими мелодиями. И все же я с большой любовью вспоминаю свое детство, наверное, как и большинство людей, потому именно там мы верили в чудеса, были наивны и просты! И глаза наши, на фотографиях только детских лет смотрят с такой прямотой и смелостью, и весельем. А листая все дальше и дальше альбом, мы листаем годы, и видим, как гаснет блеск в глазах, и прячется куда то искорка  надежды, и мы смотрим уже с какой то опаской, недоверчиво, и улыбаемся одними губами, а у самих в голове бесконечный поток  мыслей, который не дает покоя, и остановится уже только за горизонтом, недосягаемым для живого человека.
Я листаю и листаю альбом. Вглядываюсь и вглядываюсь в лица. За отсутствием улыбок на губах, мне кажутся эти фотографии несколько печальными, даже трагическими. Но я знаю, что это всего лишь кадр из жизни, жизни, которая могла быть (а может и продолжается еще где то, как знать) вполне счастливой.

Как часто мы собираемся в кругу семьи, за широким столом, или прямо на полу, обложившись старыми фотографиями, вспоминая своих дедов и бабушек, которые тоже были молоды и здоровы, любили жизнь, мечтали о чем то?.. Я скажу про себя что этого не было со времен моего детства, когда мы с моей бабулечкой в тихие вечера пересматривали ее альбом, обитый красным бархатом, в котором хранились фотографии ее молодости. Она в очередной раз показывала мне мою маму и говорила: «Посмотри, какая красавица была!». А я смотрел на фото, видел там мамино личико, обрамленное белыми кудрями, ясные глаза, спокойно-сложенные руки на коленях.  и мне уже казалось что она ангел а не человек.  Мне не верилось что у меня была ТАКАЯ мама. И что она вообще была, мне не верилось..
А бабушка тем-временем в сотый раз пересказывала мне историю болезни моей мамы. Как бабушка ходила в церковь и просила у Бога, чтобы Аннушка не умирала, но все тщетно. И вот опять мой нелюбимый момент: похороны, и бабушка, оставшаяся ночевать на могилке моей мамы, которая все же была…
Мы ждем чего то своего от жизни, а когда не получаем желаемого, то достаем из памяти прошлое, как эти фотографии, и просматриваем - кадр за кадром, вглядываемся в лица, пытаемся угадать - где же мы ошиблись, не заметили чего то важного, и упустили, потеряли…
Я взглянул на часы – стрелки показывали половину 12. За окном мело и завывало. Я поежился в кресле. Как не хочется покидать его, но все же стоит сделать над собой усилие ради чашечки крепкого ароматного кофе, которое, кстати сказать, я варю сам, так как не признаю порошки. Потер, только что как будто спавший у моих ног, приоткрыл один глаз и вопросительно на меня взглянул,  « что, идем в кухню?», и, не дожидаясь ответа, потянул передние лапы. « Пошли, пошли…».
 В кухне было прохладней, видимо от окон сквозило, надо бы утеплить. Я быстро зажег газовую плиту, достал из шкафчика пожелтевшую турку, поставил на огонь, разогрел, насыпал молотый кофе, добавил воды.. Потер ходил вокруг ног, он знал что  в холодильнике лежит тунец. Я достал банку и выложил ему на тарелку…Кот лениво подошел, подумал с секунду – есть или не стоит, но второе перевесило и он снисходительно (как будто делал мне одолжение!) начал жевать.. Чуть позже мы оба довольные опять устроились возле камина: Потер занялся своим туалетом, а я прихлебывая свежесваренный кофе, укутавшись стареньким пледом, взялся за просмотр прошлого людей, которые никогда не знали меня, но с которыми так сильно захотелось познакомиться мне..
И опять предо мной эпоха открыла врата-фото 1942года.
На заднем фоне длинный брусовой дом – то ли барак, то ли казарма. Небольших два окна по обе стороны. Покренившийся забор с частокола. Прямо на траве вдоль забора расположились шестеро молодых парней, в военной форме, смеющихся, задорных. Как видно - после обеда – сытые, довольные. Смело смотрят в объектив, улыбаются. Вытащили гармонику в теплый весенний день. Играют. Подвернуты штаны, распахнуты ворота на кителе, пригрело солнышко весенним теплом. «Эх, весна! Эх, война, и тебе придет конец! И будет победа!..». Курят, говорят разговор ни о чем, подшучивают друг над другом: «Тебе, Ванька, Наташка последнее письмо прислала, что пишет? Долго еще ждать тебя будет или завтра замуж засобирается за Иваныча? Ему ж скоро 8 десяток пойдет, нужно чтоб и за ним кто присмотрел, да и приданое – двое курей да портянки рваные, хозяин такому приданому нужен.... хе-хе»..
Нет обиды на такие шутки. Шутки они ведь разные бывают. Одна шутка может два разных смысла нести. Мало мне нравятся люди, которые без юмора живут, шуток не понимают. Нужно уметь когда и над собой посмеяться, и над другими. Не оскорблять конечно, не унижать, а уметь - и преподать шутку, и принять. Вот это дело..
На войне-то и то шутили. Мало наверное, но шутили, и смеялись. Война то смеху поубавила всем. Горько стало людям на свете жить, а все же нет, нет, да и пошутит кто, улыбнутся люди, вспомнится что то светлое, надежда проснется.. Без улыбок ведь тоже нельзя.  Вот и парни эти, с моей неизвестной фотографии, живут они на ней, верят и надеются. Сфотографировались, а на другой день может в бой ринулись, и может кто с боя то и не вернулся, кто знает. Но здесь они все живые, сохранила бумага их фигурки, запечатлела на долгие годы их улыбки, их взгляды, их молодость - частичку их жизни…
Когда я был молод и мечтал о девушках намного чаще, чем сейчас, помнится, мне нравилась одна известная киноактриса и модель. Я собирал ее плакаты, календарики и вырезки из журналов. Неповторимая девушка восхищала меня. И до сих пор вспоминаю ее с нежностью, кое-какие фото сохранились у меня и изредка попадаются мне на глаза. Так вот, девушка  (к сожалению ее уже нет в живых, и к сожалению я не могу назвать ее имени – оно слишком известно, и кто то я думаю и так догадается о ком я говорю)так вот, она очень естественно-красиво получалась на фото. Когда я брал в руки ее изображение, меня поражало, насколько глубоко эта девушка проникает в бумагу, прямо таки глядит из фото, пронзает своей красотой, своей живой веселостью! Может оттого, что она нравилась мне больше чем все другие модели, когда я сравнивал ее фото с фотографиями других моделей, мне последние казались жалким подобием, неестественной подделкой той единственной, кто действительно мог сделать фотографию ЖИВОЙ! Вовсе не хочу обидеть ничью память, и знаю что позирование - большой труд, порою неоправданный, и могу сказать теперь с высоты своих лет что ВСЕ девушки прелестны, но на тот момент, моим кумиром была эта прелестная леди, эта девочка, брошенная жизнью в безжалостный поток людского лихоимства и зависти, жестокости и лжи…
Фотография. Что это? Просто кусок бумаги с изображением? Или отрезок бесценного времени?  Людское самолюбование или взгляд со стороны, который порою так необходим многим из нас? И потребность ли это? И необходима ли она - эта потребность, ведь многих не удовлетворяет собственное изображение, кажется порою смешным и нелепым, а порой и уродливым. . Но могу Вам сказать, уважаемый читатель, что фотография необходима – проверено временем! И часто, даже когда-то казавшийся ненужным и нелепым снимок, может многое рассказать в будущем вашим детям, знакомым или же просто чужому человеку. Но главное, этот снимок может и Вам напомнить многое, и не будет казаться таким ненужным, как много лет назад.. Помните, меня в часах?...
Спасибо Джорджу Истману за такое ценное изобретение как фотоаппарат. Фотографировать жизнь -  все таки потрясающая находка!
А я отпускаю всех тех, кто решил дочитать до конца мой рассказ, встаю с уютного кресла, подхожу  к полке на которой расположилась вся моя нехитрая библиотека, и аккуратно ставлю туда альбом в старом переплете. Он как раз помещается между «Машенькой» Набокова и «Тремя товарищами» Марии Ремарк. Как раз. Тут и будет стоять..  Потер лениво смотрит на меня, а я уже шаркаю тапками в спальню, где наверняка еще холоднее чем в кухне, ведь я и там забыл утеплить окна, которые выходят на самую ветреную сторону, защищенную только худой высокой полуголой елью – старой и уставшей.. Но спустя 20 минут я уверен, буду спать под теплым пуховым одеялом, доставшимся мне по наследству от моей бабушки, и мне наверняка приснится кто нибудь из моих новых знакомых, из старого фотоальбома, который теперь живет в моем доме…