Зависшее время

                Мы живем под собою не чуя страны…
                О.Э. Мандельштам
 
Возвратившись в Россию из тучных чужих земель,
сразу чуешь страну – под собой, над собой, повсюду.
Не живешь, а зимуешь, ютишься в сырой зиме –
умираешь, рождаешься, небо на пару с буддой
вновь читаешь. Твой будда прозрачен и молчалив.
И сомненья лишь копятся, лезут настырным спамом
на задворки сознанья. Где правда теперь, где миф?
Вся троянская конница, видишь, по пням и ямам,
по родимым колдобинам, застя щербатый свет,
в снежном вихре несется. И кто бы ответил: что же
здесь за царство такое, где лучшие в шутовстве
снова ищут спасенье, где лютый мороз по коже
от крепчающей дури, где вечно идет война?
Нет, она не кончалась, она здесь с утробным гулом
шестеренки вращает. И брызжет с веретена
то ли пот, то ли кровь, то ли пена эпохи «Google».
Ты давно не живешь, ты влачишься, надев хомут,
чуешь лед под собою, и знаешь – вот-вот, как прежде,
чебурахнешься с хохотом в желтую хохлому
расписного сугроба, и спросишь себя: ну где же
в этой тмутаракани, открытой любым ветрам,
обретается тот, кто стал смертной тоской Пилата?
По глухим закоулкам, укромным своим дворам
бродит бравый Бахром с боевою своей лопатой.
Заполошная птица о чем-то кричит навзрыд,
спозаранку беснуется, так, что не слышно зова
колоколен окрестных, вписавшихся в утлый быт.
Нет, она не умолкнет, и всё происходит снова –
умираешь, рождаешься, тянешься к небесам,
а сверчок запоет – вмиг уверуешь в ересь эту…
Мчит троянская конница, лезет настырный спам,
и зависшее время всё гонит пургу по свету.