Напылили кругом... Обрисовочка из жизни к 23. 02

Выглянуть в окно меня заставил звонкий женский голос, ярко и агрессивно что-то требующий через заковыристые "хрен" и "блин".

У подъезда толпились дети, а учительница призывала двух отбившихся от стаи оболтусов слезть с плотно занесённой снегом машины.

Всё стало понятно: "хрен" относился к "Зачем вы туда залезли?", а "блин" - к "слезайте скорее".

Я отошла от окна. Но тут с лестничной клетки понесся такой вихрь звуков, будто двадцать санитаров спешно эвакуировали пятерых упирающихся буйных.

Я, грешным делом, подошла к двери и посмотрела в глазок.

И тоже все стало ясно. Это школьники пришли поздравлять женщину-фронтовичку с 23 февраля.

Тёмная сила с воплями пронеслась мимо глазка вниз и исчезла.

Ветеранша растерянно стояла в проеме открытой двери, с коробкой конфет в руках, и не знала, закрывать ли уже дверь или ещё нет. Она смотрела вслед этим детям. Но уже была тишина.
Её уже поздравили.

Этажом ниже клацнула дверь старшей по подъезду. "Натоптали-то как, накопытили!" - сокрушенно сказала она пустой лестнице.

Выходя из дома, я увидела, что лестница действительно грязна необычайно - столько песка и бывшего снега было брошено на неё бодрым табуном!

Напылили кругом. Накопытили.
И пропали под дьявольский свист...

Это Есенин.

Правда, дети-поздравители на лестнице не свистели, зная, что нарвутся  на новую порцию учительских "хрен" и "блин".

Но дьявольский свист все же витал в воздухе...

Я думаю: ведь можно было поздравить иначе. Взять не всю ораву-класс, а нескольких, кто ещё может чувствовать. Посидеть с фронтовичкой десять минут, послушать, что она скажет. Рассказать ей что-то, о чём спросит.

Совсем скоро эстафта памяти перейдёт к другим людям.

Не фронтовикам.

Просто старшим.