Уроки чер т чения

Безработный и безропотный
я выхожу в улицу утром;
мне для жизни не хватает опыта,
и чтобы согреться - куртки.

Поучиться бы еще пару годиков -
только делать это противно -
для работы по умной методике
с разноплановым коллективом.

Заполнять анкеты уже устал я.
Город кусками разбросан.
Переливается снег кристаллами
на бетонных подмостках.

Вот бы столицу пешеходными зонами
расчертить смело и бережно,
нарисовать побольше зеленых газонов
и разбавить трамвайным скрежетом!

Серое небо. Утро туманно.
Зябко и неуютно.
Музыканты в метро, пошарил в карманах, -
серенады финансы поют мне.

И смотришь на все со стороны,
не то чтобы даже с укором,
только все меньше видны
точки соприкосновения и опоры.

Но пусть город обмотан бинтами -
отдадим на откуп векам!
Мне для жизни тебя не хватает...
...и чтобы согреться - пуховика.

***

Кем я останусь в твоем подсознании -
тысячью ксерокопий?
ненужной шпаргалкой на устном экзамене?
нелепой фигуркой на ржавом фаркопе?

- Утопия! -
скажешь, и будешь права.
Секунды пеплом не спешат развеяться.
И я - все такой же болван:
на хмуром небе ищу большую медведицу.

Молчание - знак безразличия,
правда в глазах.
Пусть вместо - хоть опричнина!
Пусть гроза!

Ночь еще.
Седой подоконник.
Дома закрывать глаза начали.
Народная глупость:
если ты не покойник -
все лечится патчами.

Плачет снег,
фонари в расфокусе -
я с ними на равных шепотом.
Город вращает своими лопастями,
и на ухо: "спать шел бы ты!"

И я бы ушел, в одеяло зарылся бы,
изменил обличье,
если бы не призраки
безразличия.

И можно о жизни хрипеть Томом Вэйтсом,
заполняя страницы рассказами
про грустных проституток и настоящих индейцев,
больных сердцем и неизлечимой заразой, -

только итог, неумолимой россыпью,
возвращает к насущному:
вместо кровати - мятые простыни,
вместо перил - наручники.

И-ты-спишь... На веках тяжесть,
за небольшим вычетом;
нет в тебе ни ненависти, ни жалости -
Безразличие.