Наследники Кука. Глава 1. Симон и Злюка

Старший и Великий Гука был вождём,
Побережье всё держал в руках.
А Большая Бука – был племянником
И наследник был в его глазах.
Говорил, Копьё ему оставит он
И Дубинку так же передаст,
Коли похоронный ему будет звон
Иль концы – по-нашему – отдаст.
                А как Владыкой стал – покрыто дело мраком.
                Наверно, дело кончилося дракой.
                Но власть признали побережье с островами
                И подчинялись Владыке сами.
                Помог ему в том деле родственник старинный.
                Он силой был велик и с бородою длинной.
                Но помогая, он имел и цель другую.
                Вот я, читатель, о чём толкую:
В помощь Гуке близкую поставили
Из своих и преданных людей,
Чтоб в колёса Гуке палки ставили,
Не давали Гуке воли всей.
Но за помощь родственник потребовал,
Чтобы Гука их не прогонял,
А молчал и недовольным не бывал,
Кто из них бы что ни вытворял.
                Поэтому он принял важное решенье:
                Чтобы Наследник изменил всё положенье
                И власть тому отдаст, кто будет смел и волен,
                Хоть будет родственник недоволен.
                И выбор Старшего пал на Большую Буку,
                Поскольку верил в его сильную он руку
                И что он справится с любой открытой дракой,
                Борьбой за власть и бузою всякой.

И скончался Старший Гука вскорости,
Это завещанье подписав.
Окруженье Гуки было в горести,
Хоть ни чьих он не нарушил прав.
Завещанье взяв, они направились
К Буке, что наследство получил,
Тризну по покойному управили
И погоревали, что почил.
                И вот Большая Бука двинулся к бунгалу,
                Где Старший Гука привечал его бывало.
                Ну а Советник Первый этим был встревожен:
                Права на власть он имеет тоже.
                И с верным войском встретил он Большую Буку,
                И на наследника с бумагой поднял руку.
                И даже Буке пригрозил большой войною:
                Хочу, мол, править я всей страною!
Люди Буки битвы не страшилися.
Но решил он, что борьбы за власть
Воины дороже. Удалилися –
В укрепленье жизнь их началась.
То было укрытие надёжное:
Двор вокруг пещеры был большой,
А вокруг – сооруженье сложное,
Бука обороны был душой:
                Вокруг двора был из камней твердыня вала,
                И дверь железная проход в нём закрывала.
                И дальше – площадь: на ней воинов жилище,
                А в нём – запасы воды и пищи.
                А дальше ров был под высокою стеною,
                Стояли воины на ней, готовы к бою.
                И надо рвом – подъёмный мост соорудили.
                И Буку воины все любили.
Люди Буки битвы не страшилися
И под стать был воинам и жрец.
С Злюкой перед битвой помолилися –
Бог пошлёт счастливый им конец.
И они на войско узурпатора –
Скрылась лишь вечерняя заря –
Меньше хоть их было раза в полтора,
Налетели тучей втихаря.
                Они отважней и смелее в битве были
                И узурпатора поймали и убили.
                И только Бука утром рано пробудился,
                С докладом Злюка к нему явился.
                И старший воин вместе с злюкой доложили,
                Что в ночь бунгало для него освободили,
                Что пал мятежник и Копьё Старшого Гуки
                Ему навеки даётся в руки.
                Большая Бука стал с тех пор Великий Бука.
                И побережье твёрдо взял в свою он руку
                И укреплять на островах он стал владенье,
                И стал Великим он в общем мненье.

После всех событий, в воскресение
К Буке на приём приплыл Симон.
Был Симон немного в возбуждении
И в себя по-прежнему влюблён.
Воины, как гостя, его встретили
И в бунгало к Буке привели,
Никакой опаски не заметили
И обратно на берег ушли.
                И Симон рек, что у него есть предложенье,
                Что хочет дать народу этому движенье,
                Что хочет общество создать с Ученьем Кука,
                Где люди – братья. Такая штука.
                «…И на одном, отдельно взятом островочке
                Мы это дело, Бука, доведём до точки
                И сильным, смелым, добрым будет, вроде Кука,
                Там каждый житель, о мудрый Бука!
Видишь, в синем море островок вдали?
Это – твой Отдельный Островок.
С Куком мы намедни и туда зашли –
И определил он на глазок:
Племя там живёт хотя и дикое,
Но совсем особенный народ.
И печёнкой чую я: великая
Тяга к Кукианству их ведёт!
                У них стихийное стремленье к Кукианству,
                И жизнь толкает к Кукианству с постоянством,
                А к людоедству их толкает только Ника,
                Их вождь отсталый с повадкой дикой…»
                Но только Симон сам лукавил перед Букой
                И прикрывался славным именем лишь Кука.
                На самом деле жизнь людей не волновала
                И в Кукианстве он смыслил мало.
Симон лишь хотел на этом острове
Власть свою покрепче основать.
И его желанье было острое,
К славе начал Кука ревновать.
Просто очень Симону понравилось,
Как любили Кука дикари,
Что забыл Симон простое правило:
В зеркало сначала посмотри!
                И долго зависть к Куку двигала Симоном,
                Во тьме у зависти не видел ничего он.
                И всё торчал лишь образ Кука пред очами,
                Симона зренье слепя лучами.
                И он мечтал о том, чтоб это Кукианство
                По его имени назвалось «Симонянство».
                И жаждал дать своё – от Симона – Ученье,
                (Но избежать чтоб ему мученья!)

Злюка, на приёме у вождя что был,
Этими словами был сражён.
Был он в психологи не то, чтобы…
Только испытал сильнейший шок.
Он от удивления лишился слов,
Слушая Симона-мудреца.
Уши Злюк вяли от таких основ,
Еле он дослушал до конца.
                И Злюка стал Симону яростно перечить,
                И говорил ему в запальчивости речи,
                Что он не прав. И что такого не бывает,
                Что б людоед сам всё понимает.
                Что Остров с Никою своим – ещё диче,
                И быть не может в голове у них идеи,
                Что Кукианство там совсем не приживётся
                И там без крови не обойдётся!
«…Ну подумай сам: коли на Острове
Кукианство есть у них в крови
И переживанье очень острое
Доброты к соседу и любви,
То зачем же ты тогда стараешься
Это Кукианство прививать?
Или ты другого добиваешься:
Самому, без Ники управлять?
                Ведь если жизнь у них на Острове такая,
                Что к Кукианству их сама собой толкает
                И из себя они рождают Кукианство,
                А не греховные лень и пьянство,
                То почему же до сих пор тот Остров дикий?
                Иль труд их цивилизованья не великий?
                Тогда зачем же это надо было Куку
                Идти на крест и принять здесь муку?».

Бука в неплохом был настроении.
Выслушал он прения сторон –
И не стал он подвергать сомнению
То, что говорил ему Симон.
И сказал Симону он уверенно:
«Раз вы с капитаном заодно –
То веди народ путём проверенным.
Только знай, что мне – не всё равно.
                И прежде, чем возьмёшь ты Остров в свои руки,
                Ты напиши мне все азы твоей науки,
                Чтоб мы дела твои потом могли проверить
                И с Кукианством могли бы сверить.
                И ты потом поставь жреца-каменотёса,
                Чтоб выбил всё твоё Ученье на утёсах,
                Или на каменный доски, на скрижали
                Твоё Ученье там написали.
                А ты проверишь лично всё, что написали,
                И соответствуют ли истине скрижали,
                И чтоб твои скрижали вечно сохранялись,
                А люди Ники им поклонялись».

За Симоном сразу увязалася
С берега, от Буки, молодёжь,
Потому, что речь им показалася
Истиной приятной, а не ложь.
Он изобразил, как прикоючение
Острова соседнего захват.
И они помчались с увлечением:
Он ведь звал вперёд, а не назад.
                Он обещал им, что не надо им работать:
                Ведь революция похожа на охоту.
                А во-вторых, сказал: их есть никто не будет,
                На Островочке – другие люди.
                А в-третьих – молнией владеть он их научит
                И каждый молнию потом себе получит.
                И будут пищу добывать приспособленьем,
                И будет выше их потребленье…

Получив от Буки поручение,
Симон наш на шхуну стал спешить:
Буке должен он своё Учение
На бумаге чётко изложить.
Ну а Бука, проводивши штурмана,
С Злюкою остался тет-а-тет
И сказал, что всё вождём продумано
И учтён его авторитет:
                «Ты, Злюка, вижу я, весьма принципиальный.
                И это качество ценю в тебе похвально.
                И доверяю я, поскольку Злюка честный
                И в Побережье колдун известный.
                И вот тебе, колдун, моя святая воля:
                Ты притворись, что верой стал ты недоволен
                И Кукианство вслед за Симоном прими ты
                И на тот Остров за ним иди ты.
Верно ты служи ему. Учителем
Чаще ты Симона называй.
Можешь притвориться местным жителем,
Только глаз с Симона не спускай:
Как бы не предал своё ж Учение.
Коль отступит – это дай мне знать.
Горе ему будет в отступлении:
Сам себя он должен покарать.
                Ты за него продолжить дело постарайся
                И от Учения его не отступайся,
                А всех противников побей его ж словами,
                Победа будет всегда за вами.
                И я находчивость и мужество заране
                Благодарю твои – будь твёрдым в этом плане
                И путь держи, куда ведёт тебя наука –
                Не отклоняйся, во славу Кука!».

Получив от Кука наставления,
Разрешенье Буки получив,
Симон подготовку начал с рвением:
Создал свой подпольный коллектив.
Несколько матросов он подговорил,
Поработать чтобы дикарём
И он подготовку эту хитро скрыл:
После по деталям разберём.
                И чтоб никто матросов в них не заподозрил
                Расширил палочками тем матросам ноздри,
                И с боцманом потом завил матросам кудри
                И кожу краской им всем припудрил.
                И подготовил им набедренны повязки,
                И подрисовывать им стал косые глазки,
                И коль дела по Кукианству туго шли бы,
                Они за местных сойти смогли бы.
И тогда с такими-то матросами
Будет жизнь он быстр развивать,
А они, с глазами чуть раскосыми,
Будут ему ловко помогать.
Ну а Буке скажет он  уверенно,
Что аборигенов воспитал
И его система дать намерена,
Чтоб таким весь Остров быстр стал.
                И  вот тогда получит власть Симон от Буки.
                И целиком власть заберёт он в свои руки,
                И будет с островом он делать, что захочет,
                И будет счастлив с утра до ночи!
                И вот тогда конец настанет Кукианству,
                А будет вечное большое Симонянство
                И прославляемым навеки Симон будет,
                Молиться будут Симону люди!

Этим же Симон не ограничился,
Было это мало для него.
Молодого он уговорил жреца
И забрал в команду самого,
Что б когда команду ему даст Симон,
Стал он Кукианствы разлагать
И потом поставил бы ему заслон,
Старому стал паству обучать,
                Когда и если не получится там дело,
                И станет ясно: Кукианство прогорело,
                То чтобы он свернул на старую дорогу
                И начал службу прежнему Богу.
                «…Но делать надо это, Ика, понемнгу,
                Чтоб не заметно сразу, что сменил ты Бога,
                И чтобы люди постепенно привыкали,
                Куда мы их бы так завлекали:
Ты сначала должен проповедовать,
Что каннибализм – не тяжкий грех,
Коль вожди лишь будут ему следовать
И едят коль чужеземцев всех.
А потом ты скажешь в назидание:
Поедайте только чужаков,
Коли будет ваше в том желание –
Будет второй шаг твой вот каков.
                А третий шаг твой поведёт к такой победе:
                Кто будет в драке коль убит – тот будет съеден,
                Но надо только у жреца брать разрешенье –
                И это будет греха прощенье.
                И наконец, объявишь божьими устами,
                Что людоедство – не есть грех перед богами.
                «Как жили раньше вы, то так вы и живите.
                И только жертвы жрецу несите!».

Боцман подготовил бочки чистые
И матросов в бочки посадил.
Ику так же посадил речистого
И тайком на шхуну погрузил.
И в укромном месте он на Острове
Выпустил из бочек тайный груз
И запрятал, как оружье острое.
Вот какой коварный этот трус!
                Так подготовил он от Кука отступленье.
                Перед народом это было преступленье.
                И преступление перед вождём то было,
                Чью он использовал власть и силу.
                И он не мало в этом деле постарался,
                Чтоб о предательстве никто не дагадался
                И чтобы хитрость скрыла всё его коварство,
                Как он готовил себе то царство.

Злюка к Кукианству равнодушен был,
Только на словах его принял.
Симону он, может, и поверил бы,
Если б тот не путался, не врал.
И следил за Симоном внимательно,
Глаз с него буквально не спускал.
Бочки он узрел. И примечательно,
Он себе немедленно сказал:
                «Хм-м… Что за бочки? Поглядеть бы, в чём здесь дело?
                А ну-ка, Злюка, сыщик ты весьма умелый.
                Попробуй с бочками Симона разобраться.
                На шхуну надо бы мне забраться».
                И ночью к шхуне он подплыл совсем без звука,
                Поднялся к палубе без шороха и стука,
                Средь парусов на шхуне тщательно укрылся
                И чутким сном он слегка забылся.
Ночью Симон выбрался на палубу
И по каждой бочке постучал.
Бочки – безответные казалось бы –
Но ответ из бочек прозвучал.
Разгрузил эти бочки бережно
И на шлюпке на берег свезли.
Злюка, выбрав время, плыл на берег. Но
Шлюпки все от берега ушли.
                И вот на берегу из бочек вылезают
                Аборигены – зубы белые сверкают,
                Курчавый волос и набедренны повязк.
                Дивился Злюка: ну просто сказки!
                А Симон в горы их тропою направляет,
                Ведёт их ночью: хорошо дорогу знает,
                И он с мешками их привёл к большим пещерам.
                И лагерь стал здесь таким манером.
Вот отряд с палатками устроился –
Кто стоит, кто лёг, а кто сидит, –
И Симон обратно споро тронулся.
Злюка всё внимательно глядит.
Вдруг слова он слышит иностранные!
«Значит, не аборигены тут!
То-то, я смотрю, ребята странные!
И матросов шхуны так зовут».
                И они пили из бутылок и смеялись,
                И над Симоном откровенно издевались.
                Потом один сказал: «Ну, хватит потешаться,
                Пора, ребята, за дело браться».
                Вот он подсел к костру и толстую тетрадку
                Достал и стал читать, с запинкой, по порядку.
                И Злюка понял: то инструкция матросам
                И осветил в ней Симон вопросы.
Слушали матросы всё внимательно,
Как аборигенов приучать
Ко своим открытьям замечательным
И как дело делать им начать.
Дал он описание подробное,
Как достичь технических чудес –
Порох изобресть иль что подобное, –
Дать аборигенам техпрогресс.
                Одни колёса водяные изучали,
                Чтоб те колёса мех кузнечный закачали,
                Иль жернова б они на мельнице вертели.
                И людям польза была б на деле.
                И как руду найти, и как её расплавить,
                И как железо в строй работников поставить…
                И жалко Злюке: мало слов он понимает
                И все секреты он не узнает!

Но не все приехавшие с Симоном
Пили и смеялись в биваке.
Был один с неясным пока именем
И сидел он тихо в уголке.
Старший из матросов обращается –
Мол, садись поближе к огоньку, –
Ну а тот, как видно, улыбается
И не хочет двигаться к кружку.
                И вдруг в ответ услышал Злюка речь родную!
                (Он молвил, что задачу он имел другую).
                Абориген он оказался настоящий
                И с кожей тёмною и блестящей.
                И Злюка Ику в нём узнал, жреца из младших.
                «Зачем он здесь? Неужто в вере тоже падший?»
                Но он в сторонке стал по-прежнему молиться,
                Пока другим здесь ещё не спится.
Вот матросы кончили занятия,
Раздался их снова дружный смех.
Друг один заговорил с приятелем,
Обсуждая будущий успех.
Ика тоже спать, как все, отправился.
И на тряпках к кустикам приник.
Злюке тот бивак совсем не нравился.
И покинул Злюка свой тайник.
                Он шёл и думал: «Ну зачем они собрались?
                Жрецы какие-то к матросам затесались?...
                И почему они запрятались в пещеры?
                Какие тайные принять меры?»
                И не заметил, как шакал к нему подкрался
                И хвать за руку! Так что Злюка растерялся.
                Но удержал в себе наш Злюка крик от боли,
                Хватило Злюке здесь силы воли.