Точка Джи. Глава 10

Глава 10.

Оказывается, петухи в разных странах «кричат» на своем родном языке. По крайней мере, так нам кажется. К примеру, наш, российский петух кричит «ку-ка-ре-ку», во Франции - «ко-ко-ри-ко», японский – «кокэ-кок-ко», английский – «кок-э-дудл-ду». Болгары, например, уверены, что их петухи кричат «ку-ку-ри-чу», немцы – «ки-ке-ри-ки», итальянцы – «чи-ки-ричи». Китайские петушки издают совершенно непохожие на петушиные крики – «во-во».
 Здешние, тораджинские петухи, по всей видимости, были привезены из России, так как кукарекали совсем по-нашему. Но с какой удивительной настойчивостью они это делали!
Только представьте, вы засыпаете в удивительном, райском месте, где боги от души постарались,  перемешав южное солнце со свежестью горного воздуха, добавив в необыкновенно вкусный коктейль из тепла и неги ароматы диковинных сосен, магнолий, мелиссы, лимонника и чего-то совсем экзотического – травы с запахом халвы и миндаля… Весь мир с большими и малыми проблемами остался где-то далеко-далеко, почти на другой планете. Точнее, мир никуда не делся, а вот мысли о нём становятся бесконечно-ленивыми и благостными, такими же бесконечными, как океан, обнимающий Сулавеси. Но вы уверены, что именно сейчас любите этот мир, как никогда раньше, впитываете его в себя, любуетесь им не только днем, но и ночью. Особенно ночью! Ах, как же сладко нам засыпалось в Торадже…
И вот, на рассвете, когда сон самый крепкий, раздался крик петуха. Сначала одного, потом другого, третьего. В утренней тиши петушиный крик звучал громче, чем самая мощная автомобильная сигнализация. При этом складывалось впечатление, что самый горластый петух поселился как раз под окнами наших номеров и вопил он так, что мог поднять с постели и мёртвого.
Конечно, можно было еще вечером закрыть все окна, форточки, балконные двери, но разве в раю можно спать с закрытыми окнами? Вся прелесть здешних мест – это шум пальм, вкусный воздух, пропитанный запахами цветов, пряностей и отутюженного белья, внесённого в натопленную баньку…. Эти совершенно противоположные по своей сути запахи исцеляюще и одурманивающе действовали на организм. Но петухи нас совсем одолели. Пришлось вставать и, чертыхаясь, закрывать окна. Какой после этого сон!
Судя по одновременным хлопкам оконных рам, раздававшихся слева и справа, снизу и сверху «птица солнечного утра» достала всех.
Но мы еще не знали всей мощи акустики загадочной Тораджи. Стоило чуть-чуть затихнуть петухам, как с разных сторон полетели новые звуки. Это зазвонили колокола местных церквей. А мы еще вечером, по дороге в отель, насчитали их не меньше двадцати. К моменту третьего или пятого(?) перезвона стало очевидно, что со сном можно распроститься окончательно.
- Петрович, ты как? – поинтересовалась Инна, позёвывая.
- Я думаю, что баба Люся была абсолютно права, когда сварила холодец с петухом. А я еще есть не хотел! Теперь посоветую ей класть не одного, а сразу с десяток…
- Да ладно тебе, не бурчи. Всё равно вставать надо. Мы же столько всего запланировали.
- Сколько?
- Пятьсот тыщ тыщ дел! Вот сколько. Как думаешь, стоит дожидаться побудки от портье, или мне позвонить ребятам самой?
- Звони, если жизнь тебе не дорога. Я б не рисковал.
- Кто не рискует, то не пьёт шампанского!
Однако прав оказался всё-таки Андрей. Михаил пробурчал что-то невнятное, Анна сонно простонала трубку, а Мора вообще к телефону не подошёл.
- Так что с планами? – выглянув из ванной, ехидно поинтересовался свежевымытый Петрович.
- Похоже, все трое взяли больничный…
- Потому что они умные!
- Да и мне что-то после рассказа Моры уже не очень хочется гулять по Торадже.
- А вот это – дудки! Раз уж ты меня разбудила, пойдёшь гулять как миленькая. И еще фотографировать будешь в наказание на два фотоаппарата – свой и Мишин. Он как раз его у нас в номере оставил.
- Шереметьевский беспредел! – прокомментировала Инна и вышла на улицу вслед за супругом.
Огромный и очень красивый отель, который мы накануне почти не разглядели в темноте ночи, был практически пуст. Во всяком случае, в отельном ресторане, рассчитанном мест на триста, завтракали всего три человека: красавец американец лет пятидесяти и две его спутницы: одна походила на индонезийку, вторая на европейку. Дамы казались значительно старше своего спутника и чем-то смахивали на монашек.
- Доброе утро! Как самочувствие? – поприветствовал нас американец и улыбнулся, показав все шестьдесят четыре зуба.
- Отлично! – попробовала изобразить ответную радость Инна.
- Откуда вы приехали?
- Из России.
- Вау! Я только вчера разговаривал с менеджером отеля, и он сказал мне, что русские туристы здесь еще не останавливались.
- А почему вы говорили о русских туристах?
- Э-э-э… Я попросил для нас с женой, а так же для моих спутников лучшие номера, но оказалось, что лучшие уже отданы русским. Вы всегда хотите урвать лучшее?
- Простите, сэр, но это ВЫ, а не мы ходили к менеджеру. Мы даже не пытались выяснить, какие тут вообще номера существуют.
- Отдыхаете?
- Путешествуем. А вы?
- О!!! У нас великая миссия. Сегодня мой друг, пастор с Бали, прочтет в одной из здешних церквей проповедь. А потом мы все вместе полетим в Вамену, на остров Новая Гвинея, чтобы набрать в наш университет в штате Юта новых студентов.
- Хорошее дело.
- Прекрасная миссия, согласен! Мы несем бедным папуасам демократию и свободу. В позапрошлом году я навербовал 50 студентов, в прошлом 125, а в этот раз планирую забрать уже 250 человек. Через два года они вернуться на родину прекрасными специалистами!
- Через два года? Не маловат ли срок? Я знаю, что в Вамене есть только начальные школы. Вы набираете студентов из молодежи, не получившей среднее образование?
- Нет. Три года назад уже открылась одна общеобразовательная школа.
- Но помилуйте, чему вы сможете научить ребят, едва умеющих читать и писать, даже в самом распрекрасном университете за два года?
- О! Вы можете быть спокойны. Через два года мы привезем в Вамену врачей, инженеров, учителей, журналистов. И они смогут построить в своей стране новое демократическое общество. Они станут проводниками новых идей! Принесут папуасам свободу!
- Такую же, как в Египте, Ливии или Сирии?
Американец покраснел, затем побледнел, почему-то затравленно оглянулся, быстро откланялся и отошел от нашего столика, даже не попрощавшись.
- Чудак-человек! – печально резюмировала Могилева, дожевывая тост с мандариновым джемом. – Разве можно ехать вербовать «новых демократов» и самому не подготовиться к провокационным вопросам? Незачёт ему. Твердая двойка!

В лобби нас уже ждал вчерашний водитель, согласившийся показать самые заповедные и интересные уголки Тораджи и окрестностей. Риччи, так его нам представил Мора, сократив до удобоваримости непроизносимое имя Ричьяндвундехстатомора, не был коренным тораджинцем. Он родился на острове Сокотра. Но лет в восемнадцать, когда умерла его бабушка, ему пришлось приехать на похороны на родину предков. Здесь он встретил любовь всей своей жизни и решил остаться навсегда. Сегодня Риччи двадцать шесть лет и у него уже пятеро очаровательных малышей.
- Сегодня воскресенье, леди энд джентльмены, - обратился к нам парень. – А воскресенье – великий праздник. В этот день у нас не проводят церемоний. Но завтра мы попадём на начало одной из них, и вы сможете всё сами увидеть.
- Не скажу, чтобы меня распирало от нетерпения, - пробурчала Инна. – Давай лучше поговорим о ваших церемониях в теории. Ты нам покажешь кладбища, погосты, или, как это у вас называется? А мы попробуем домыслить остальное….
- Не судите о том, чего вы не видели! – обиделся Рич. – Церемония – это то, ради чего человек приходит в этот мир…
Дальше мы кратко изложим вам версию «культа смерти» в интерпретации самого юноши:
Не смотря на то, что сегодня все тораджи – христиане тех или иных направлений, почти сто процентов из них являются приверженцами и традиционной религии – Алук тодоло. Точнее, из неё в жизнь тораждей входят только церемонии «нисходящего дыма» (главная, печальная церемония похорон) и «восходящего дыма» (церемонии свадеб, именин и новоселья). «Человек рождается, чтобы умереть, стать полубогом и помогать с неба своим родным и близким», - так ёмко и ясно объяснил нам суть Алук тодоло Риччи. Издревле в Торадже существуют три касты: «золотая», «железная» и «деревянная». Не мудрствуя лукаво, Риччи так расставил приоритеты кастовости: с доходом от полутора-двух тысяч долларов в месяц – золотая, от 150 до полутора тысяч долларов – железная. Меньше – деревянная. Заветная цифра в сто пятьдесят долларов – стимул для большинства жителей и знак заветного перехода в высшую касту. Увы, получается не у всех. Примерно 70% жителей так и остаются в числе «деревянных». Правда, есть надежда, что проведение церемонии похорон по высшему разряду автоматически переведет в иерархической лестнице  и всю родню на ступеньку выше.
Теперь, собственно, о церемонии.
День фактической (физической) смерти человека ничего не обозначает. В этот день его тело просто начинают мумифицировать уколами формалина и переносят в южную комнату дома. При этом умершему продолжают приносить еду, напитки, продолжают стирать и гладить его одежду, угощать сигаретами (мужчин) или бетелем (женщин). В это же время вся родня начинает готовиться к печальной церемонии. Подготовка занимает от недели (у самых бедных) до трех лет (у представителей золотой касты). В среднем, люди стараются потратить на подготовку от шести месяцев до года, так как от размаха церемонии во многом зависят отношения с соседями, односельчанами и вообще с миром. «Если ты настолько беден, что можешь принести в жертву только одного быка, то тебе никто в глаза никто ничего не скажет. Но в спину плюнут», - так прокомментировал нам традиции своего народа Риччи. А стоимость быков колеблется от полутора тысяч долларов до (внимание!!!) полумиллиона! Розовые быки в конопушках и пятнышках (особая местная порода) стоят именно столько. От непомерных трат тораджей спасает многочисленная родня и друзья. Как правило, у большинства жителей от десяти до пятнадцати детей. Соответственно, от двадцати до тридцати зятьёв и невесток. У тех тоже есть братья, сестры и родители. Не трудно подсчитать, что любой тораджа, умирая в преклонном возрасте, обзаведясь внуками и правнуками, насчитывает до пяти сотен человек родни. И все они обязаны присутствовать на церемонии, приняв в ней посильное участие. Обязательным подарком считаются сигареты, бетель, рис, водка «болок». Желательными – поросёнок, свинья или бык. Все подарки тщательно записываются, потому что в следующий раз (когда тебя позовут на печальную церемонию) ты должен подарить точно то, что получил в дар сам. Круг замыкается. Все связаны священным канатом «последнего долга». Но никто не ропщет. Ведь покойный уже полубог и будет тщательно следить за тем, чтобы твое материальное положение позволило тебе вернуть долги!
Теперь, собственно, о самой церемонии. Как уже говорилось, занимает она 5-6 дней. В первый день усопшего очередной раз переодевают, прихорашивают и «ведут» своими ногами дот гроба. Каким образом мумия умудряется идти сама, поддерживаемая под руки с двух сторон ближайшими родственниками и шаманом не знает никто. Но факт остается фактом. Лишь самых знатных тораджей ведут к гробу не родные, а специальные «розовые быки». После того, как покойник дошел до гроба (кстати, он при этом может вертеть головой, шевелить руками и даже издавать странные всхлипывающие вздохи), гроб укладывают на специальные носилки и привозят на повозке к месту проведения церемонии. Бедняки «арендуют» для этого центральную площадь деревни. Средний класс – берет на прокат построенные общиной специальные «церемониальные» деревни, с традиционными домами, правда в этих домах нет передних стен, и они представляют из себя шатры для 30-50 родственников, расположенные по периметру большой площади. Богачи строят такие деревни самостоятельно и затем оставляют их в дар общине.
Забегая вперед, скажем, что нам предстоит побывать в такой вот «новой» деревне на похоронах сразу двух тораждей. Бабушка Юту-А умерла два года назад, и пока родственники готовили церемонию, умер и её супруг Алабаахна, пережив любимую жену всего на три месяца.
Итак, первый день – это день приезда родни, прихода жертвенных быков и привоза многочисленных свиней для пиршества. От числа жертвенных быков зависит получение разрешения на изготовление посмертной статуи покойного. Она называется «тау-тау» и походит на восковую скульптуру музея Мадам Тюсо, правда выполняется из дерева, но очень талантливыми скульпторами. Заказать тау-тау можно лишь после того, как будут убиты 25 быков.
В первый день в жертву приносят только одного быка и десяток свиней. Зато обязательно нужно курить сигареты, жевать бетель и пить водку. Все гости одеты в черное. Исключение составляют шаман-распорядитель «томадоллоани», женщины-помощницы (на них традиционные яркие накидки из бисера) и группа танцоров. Вот эти ребята выглядят забавно, так как одеты, как правило, в футболки с именем покойного на груди и надписью « Мы приносим вам свои соболезнования» на спине. Это кажется своеобразным кичем, неправдоподобной помесью традиционных верований и стремительного двадцать первого века.
На второй день пир продолжается. Мясо быков и свиней (иное – не допускается) мелко режут, солят, перчат и набивают им полые стволы бамбука. Затем бамбук запекается на углях. Во второй день может произойти смена гостей, так как число желающих проститься с усопшими иногда достигает полутора тысяч человек, а то и больше. Бессменными на церемонии остаются лишь самые уважаемые (или влиятельные) родственники.
На третий день церемонию посещает местный христианский священник и отпевает покойного по всем церковным правилам. Пасторы делают вид, что не замечают привязанных и приготовленных к жертвоприношению быков, споро отчитывают молитву, собирают милостыню «на храм» и покидают церемонию. Сразу же после их ухода начинается массовый забой жертвенных быков. Зрелище кровавое, варварское и не для слабонервных. Но именно на него, как правило, предприимчивые гиды и привозят туристов-ротозеев, желающих пощекотать нервы.
На четвертый день в костры добавляют влажную траву и над местом церемонии стелется тот самый «нисходящий дым», символ того, что душа усопшего простилась с этим миром и готова отправиться в царство небесное. Пиршестов, тем не менее, продолжается. Одновременно начинают делить «имущество», львиную долю которого, как правило, составляют те самые жертвенные, но оставленные в живых быки (эквивалент настоящих денег), которых собрали на похороны. Рога самого дорогого быка идут на украшение дома, в котором жил усопший. А шкуры убитых животных, как и часть мяса, раздаются добровольным помощникам, обслуживающим церемонию.
Пятый или шестой день (в зависимости от размаха торжества) именуют «днем без дыма». В этот день танцоры исполняют прощальный танец, к которому присоединяется вся родня. Люди стараются поплотнее поесть и побольше выпить, чтобы им были дарованы силы для «последнего похода». Этот поход – шествие с гробом до могилы (точнее, дома-могилы). Несут гроб по очереди в конструкции имитирующей традиционный дом тораджей. А весит она от пятисот килограмм до тонны! Чем дольше человек пробудет в роли носильщика, тем щедрее покойный отблагодарит его с неба.
Могилы сегодня напоминают привычные нам фамильные склепы. Но еще лет двадцать назад считалось обязательным захоронение в скалах, в специально выдолбленной могиле. В скалах хоронят и сегодня, но, как правило, бедняки, у которых нет средств на строительство склепа и изготовление тау-тау. Они обходятся изготовлением небольшой скульптурки, размером от полуметра до метра. Именно такие скульптуры и такие кладбища нам и показал сегодня Риччи.

Нужно признать, что наша экскурсия получилась яркой, насыщенной впечатлениями и довольно познавательной. Единственным огорчительным моментом мог оказаться лишь наш поход к дальним пещерам, во время которого Петрович сильно ужалился какой-то местной травой, похожей на осоку и крапиву одновременно. У него мгновенно заложило нос, заломило виски, а глаза покраснели и опухли. Но тогда мы еще не соотнесли траву с насморком и посчитали, что наш приятель просто простыл у кондиционера.
Вечером мы сидели в ресторане отеля, пересказывая друзьям увиденное и радуясь, что к Инне с Андреем на каком-то этапе присоединился Мора (его заметил Риччи у одной из церквей, куда наш приятель ходил на воскресную службу). Безусловно, если бы не Мора, то многое из рассказа Риччи осталось не понятым. И уж, конечно, мы бы никогда не узнали, что можно проверить свою «праведность» в одной из погребальных пещер. Вход в неё – широкий и просторный. Ну а выход – малюсенький, похожий на проём собачьей конуры. Считается, что грешный человек никогда в него не протиснется. «Я не грешная, я просто толстая!» – возмущалась Могилёва, пытаясь отказаться от идеи пролезть в игольное ушко страшной пещеры. Однако она прошла через лаз без труда, к огромной радости Риччи. На его памяти в проходе застревали совсем хрупкие люди, иногда даже совсем молодые, почти дети. «У вас чистое сердце и вы не обидите тораджей!», - сказал он нам напоследок.
Завтра утром нам предстоит отправиться на одну из погребальных церемоний. Что ж, мы, в принципе, готовы. Во всяком случае, сегодня мы изменили свою позицию крайнего нигилизма на более философскую: «Если ЭТО существует веками, как можем мы критиковать или осуждать целый народ?».
А Оксане, в далёкой и вьюжной Москве, предстоит поломать голову над странным Инниным письмом:
«Я всегда подозревала, что религия - это самое мощное оружие на свете. Сегодня убедилась в этом сама, и собственными глазами, и ушами (поговорив с местными).
Вот ты только представь... Полтора миллиона тораджей, рождаются, взрослеют, женятся, заводят детей и внуков лишь для того, чтобы в урочный час ДОСТОЙНО отправить на встречу с богом своих ближних. Здесь нет культа жизни, только культ смерти, но именно он заставляет весь этот тораджанский муравейник крутится, вертеться, обзаводиться огромными семьями (по 9-12 детей), пахать как проклятым, ибо у каждого из них когда-нибудь случится то, что здесь принято именовать ЦЕРЕМОНИЕЙ. Иными словами, кто-то из старших родственников отправится на тот свет.
А то, каким образом человека проводят ТУДА, будет для всей его родни обозначать одно - КАК им потом жить и соседям-землякам в глаза смотреть. Можно, конечно, зарезать и одного быка (это, примерно, 2- 4 тысячи долларов). Но потом вся деревня будет плевать тебе в спину. А можно сделать так, как поступил наш водитель в прошлом месяце, когда хоронил бабушку жены: они приготовили к Церемонии 72 быка! Это на 81 человека прямых родственников. А вообще на Церемонии было около тысячи человек. 35 быков они пожертвовали местной церковной общине, а остальных зарезали и раздали мясо соседям.
Зарплата у нашего Риччи (водителя) - 125 долларов. Прикинь, сколько ему теперь придется работать (и как!!!), чтобы расплатиться с долгами. Но парень счастлив. Он верит, и верит свято, что пышные похороны бабули помогут ему прочнее стать на ноги, заработать много денег и родить много детей (пока их у него четверо, пятый на подходе).
Ты бы видела, какие лица были у тораджей, когда они водили нас по своим ритуальным и тайным местам, даже в пещеру Греха завели. А это очень серьезное место. По их поверью, войти в пещеру и пройти через узкий пролом в стене может только достойный человек. Там повсюду лежат черепа и кости их предков, примерно с 13 века. Честно говоря, я думала, что застряну в этом узюсеньком проходе, куда не пролезть и ребенку. Но - прошла! И Петрович прошел (к огромной радости Моры и местных). Правда, Миша и Аня с нами не ездили, остались отдыхать в отеле, но зато за себя мы теперь спокойны!))))))
Завтра нас пригласили на начало Церемонии (я тебе уже писала об этом). Мы посмотрим, сколько быков соберут родные усопшей семейной пары (кстати, усопшей чуть ли не пару лет назад). Они сейчас мумифицированы, и их родным понадобилось чуть больше 20 месяцев, чтобы достойно подготовиться к Церемонии.
А теперь о подарке, который мы тебе с Пашей приготовили. У тораджей есть традиция. На свадьбу молодым они дарят скрепленные скульптурки дряхлой старушки и старичка. Это простой символ: дожить вместе до этих лет и умереть в один день. Но тораджи верят в магию этих малюсеньких фигурок. Вот и нам с Петровичем в деревне подарили "старичков" для вас с Пашей. Правда, мы все равно оставили жителям денежку, потому что это очень небогатые, но очень искренние люди. Так что теперь символ древних тораджей будет и у вас дома!!!!»