Посмотрю на Луну

Галина Храбрая

«НАД БЕЗМОЛВИЕМ НОЧИ»

памяти А. Грет.

Посмотрю на Луну:
Ей, так холодно в тучах!
Всё никак не усну:
Жжёт сомнение, мучит…

Завладела душой
Непонятная сила…
Срок любви небольшой,
Но, я сильно любила!

Мной изведана суть: 
Я люблю, как и прежде!
У тебя — Вечный Путь:
Ты в Священной Одежде…

Предо мной — красота!
Белых помыслов скатерть,
Но твоя высота —   
Как Священная Паперть…

Появись, хоть на миг,
В лунном оттиске круга,
Твой чарующий лик
Хочет видеть подруга!

Не обнять крепких плеч,
Не согреть тёплым взором:
Выпал с рук твоих меч,
Ты сражён чёрным мором…

Вот, лежишь, онемев,
И потуплены очи,
Смерть раскрыла свой зев
Над безмолвием ночи…

28. 01. 2004г
3ч. 25 мин. опустошение полное,
в груди, вот-вот зазвонит колокол,
но по ком?!

* Х *

Все девять дней после похорон я читала по нём Псалтирь с зажжённой свечёй,
а потом, он приснился мне — показался во сне таким, каким предстал, видимо,
пред очами Всевышнего: как же он был красив, правда, меня обожгла его красота
и какая-то, слишком колючая мужественность; он сказал мне только одну фразу:
«я — лом! меня согнуть невозможно!», а на спецслужбе его гнули, как только могли.

У него болело сердце, ему нельзя было курить, поэтому я прятала от него
сигареты, а он, либо находил их, либо стрелял по дороге у кого ни попади,
и курил! я, почуяв от него запах никотина, понимала, что он задерживается
только потому, чтобы покурить на стороне: мы ссорились из-за этого постоянно,
я даже плакала не раз!

А у кого, можно, было взять сигаретку? ясное дело, у шлюшек!
однажды, я застукала его, нечаянно — он стоял и курил с одной торгашкой
у кабака прямо по дороге к морю!

Она стояла, вся, такая развязная, и «впаривала» ему:
— Брось ты свою эту грёбаную поэтессу! Что ты с ней всё нянькаешься?
Толку от неё, как от козла молока: у меня денег — куры не клюют —
на всех хватит, а у моей матери, и того больше в разы будет! Переезжай к нам!

Я аж обомлела, он же, не видя меня, затянулся поглубже, выпустив дым
прямо ей в бесстыжие глаза, и произнёс серьёзно с определённой жёсткостью опера:
 
— Так ты, девочка, что, ещё мне и со своей матерью пожить предлагаешь?
Деньги-то ваши, поди, все ворованные, к тому же, у детей? Что глаза выпучила?
Дрожишь? Я, таких сук, как ты, сажал-пересажал, знаешь, сколько?
А ты, знай, своё заладила: «брось свою поэтессу! брось свою поэтессу!»
да, я тебе за эту поэтессу, щас, у-у! — и матом ей вдогонку! трах-тарарах!

Так она ему на ходу в ответ со злобой выпалила:

— Ничего, мы с ней «на твоих поминках», по душам поговорим!
— Под ноги себе гляди, дура, не ровён час распластаешься. Мне, оперу.
под пулями не раз ходившему, пробовавшему и заточки и ножа воровского,
тебя, ведьмы продажной бояться? Кышь отсюда, не то смердит от тебя гнилью!

Но лжепророчество не сбылось: её арестовали намного раньше, нежели произошла
вся эта трагедия, и на поминках у него она не присутствовала.

* Х *
http://www.stihi.ru/2013/02/12/11724
«Напишу тебе письмо»