В ожидании сырца

рассказ

1



    Деревянные мостки на невысоких сваях вихляли через  всю  замшелую тундру до линии белесого горизонта. Виднелись очертания  одно и двухэтажного  поселения, дымила кирпичная труба кочегарки. Дым стелился чёрной извивающейся лентой над едва зеленеющей равниной. Солнце желтело  за неподвижным  белым облаком и напоминало одинокой путнице в пуховике остывшую вчерашнюю глазунью, оставленную недоеденной на сковороде. Девушка подставляла лицо реденьким северным лучам и чему-то радовалась. Зелёный платок был повязан на подбородке простым деревенским узлом, чёрная прядь волос выбилась наружу. Девушка стала на колени, чтобы сорвать для супчика росшие вдоль деревянного настила хвощи. Волосы упали на  лицо, попадая в глаза. Запястьем левой руки,  которой  сжимала  пучок весенней травки, она безуспешно отмахивалась от прядки своевольных волос. Ветерок  живенько подхватил  прядь и потрепал слегка, будто пытаясь их  приласкать. Девушка улыбнулась. Этот жест напомнил ей руки её возлюбленного. Лёжа в их постели, он накручивал на палец её длинные чёрные волосы, приговаривая знаменитые стихи Ёсано Акико.  Её тоже звали Акико. Она потому не прятала волосы под платок, что в этом ветре ей  мерещилось незримое присутствие того единственного человека,  которого она отчаялась ждать уже в течение  пяти месяцев. В каждом встречном мужчине  на этом безлюдном пространстве она видела только его одного.  Был ли он обманщиком? Она ни на мгновенье не допускала такой мысли, или не хотела допускать. Он был  для  неё «исчезнувшим». Вдали показался  силуэт невысокого человека в фуфайке и бегущей впереди него мохнатой собакой. Другой раз, когда девушка наклонилась за  травкой, она  нос к носу столкнулась  с  лайкой по имени Гром. Обнюхав её дружелюбно, собака  протиснулась мимо девушки, едва не столкнув  с мостков.  Клок линялой дымчатой шерсти остался висеть на её  китайском длиннополом малиновом пуховике.  С этим клоком собачьей шерсти на подоле она поплелась дальше, топая  в своих сереньких суконных ботиночках навстречу мужскому силуэту. Старые  доски прогибались и поскрипывали как ожившие японские  цикады. Очередное наваждение. Через плечо болталась  полотняная сумка с травой и рулоном  свежих факсов из Токио. Где-то на дне бултыхалась головка репчатого лука.

  У него и раньше возникало внезапное желание исчезнуть из этого мира, исчезнуть в первую очередь для самого себя. Что-то подсказывало ему, что смерть не гарантирует бесследного исчезновения. Ты, конечно, можешь исчезнуть для кого-то, но для самого себя невозможно. Он стремился к невозможному. Именно это странное чувство заманило его на крайний Север.