Бородино. Батарея Раевского

Не ядра – картечь и шрапнель подавай.
Французы, смотри, уже рядом.
Огонь, батарея! За нами Москва!
Я выпалил залп. Буду гадом.

Но лезут французы нахрапом и тут,
Я новый заряд забиваю.
Не взять никогда им наш главный редут.
Не взять им… и я это знаю.

От дыма орудий глухая стена,
Сквозь «стену» видны их мундиры.
Я очень устал. Но война есть война.
Я выстрелил. Падайте с миром.

Но встал наш полковник, тогда наконец,
Взял шпагу и с пламенной речью
К солдатам своим обратился отец:
«Да нам ли спасаться картечью?

Картечь уже сдержит француза едва ль.
В штыках наша русская сила.
Ребята, – сказал он, – За нами Москва!
Москва – это сердце России!

И вся батарея поднялась вперед.
Штыки сквозь огонь засверкали.
Коль русский с трехгранным в атаку идет,
Придется отведать им стали.

Мы дружно в атаку пошли под «Ура!»
Дырявя им брюха и глотки.
Все знали, сегодня настала пора
Обедать у чертовой тетки.

Так в пламенном вихре метались тела
К лафетам, забрызганным кровью
И, как христианин, была не была,
Колол я французов с любовью.

Я видел, полковник сраженный упал,
Меня, тоже сильно задело.
Но враг был отброшен… Но враг отступал.
Свое мы исполнили дело.

Я раненый снова картечь набивал,
Держа свои кишки рукою.
Я верил и знал, что за нами Москва
И умер тогда, под Москвою.