Из очень далекого прошлого

Куртизанки, наложницы, гейши,
Одалиски и русский набор,
Как же вас, относительно грешных,
Не полощет народа укор!

Я длины не отслеживал юбок,
Но и не был в монаршем плаще.    
ЛЮБОдеяние – не прелюбо,
ПРАВОславие – не слава вообще.

Боже мой, так когда ж это было?
В мной любимой, но  чуждой стране,
Нам двоим обаяние вплыло
На свечи полыхавшей волне.

Под вертушку уютного пенья,
С книжной полки, без всяких прикрас,
Лауреаты Нобелевской премии
С осужденьем глядели на нас.

Я неловко спиной  повернулся,
Полу наг,
         полу глуп,
                полу пьян,
И свободной рукой дотянулся
До стоящих рядком россиян.

Положа Пастернака на груди,
Твои груди,чужая страна,
Я сказал, как полет его труден,
Как нежна приземленья стена.

Потом Бунина тронул творенья,
Томик Бродского вынуть хотел…
Но в безудержном жарком томленье
Я в сплетенье страстей полетел.

Боже мой, так когда ж это было?
Память душу мою теребит.
Еще сердце ни разу не ныло
И все вехи еще впереди.