Ярославна

Сочиню я, сирая, две строчки,
Грифель очиню карандашу
И, забыв про светлые денёчки,
Пару горьких строчек запишу.

До реки Каялы расторопной,
Князь куда умчался наш ретив,
Полетит хорей мой пятистопный,
На лихой положенный мотив.

Ой, ты, песня, песенка девичья,
Бабья аль старушеская, ой!
Что в степи далёкой там творится?
Только снится нам порой покой.

Не ходи, Ванёк, ты во солдаты,
Дедовой кольчугою звеня, –
Коротка, кругом одни заплаты…
А в ответ лишь только: “Жди меня!

Жди, обед готовя с пирогами,
Жди меня, рожая мне детей,
Жди, коль бьюсь я где-то со врагами,
Жди, когда ночую у ****ей,

Жди меня, когда раскинет ветки
По-весеннему наш белый сад,
Не грусти, что встречи наши редки,
Я тебя увидеть буду рад,

Жди, коль яблони цветут и груши…”
Тьфу! Противно даже повторять.
В общем – жди меня, развесив уши,
И пошла своей дорогой рать.

Ах, постой, остановись… Да где там!
Это – лучше даже не проси.
“Ать-два, левой!” – и зимой, и летом;
Вон, за шеломянем уж еси.

Казачок – подпрыгивают ноги,
Вот и всё, на что способен он,
Да ещё ломиться без дороги,
Не узнав, о чём далёкий звон.

Ну, а если молвить по-простому –
Нам не лепо бяшетъ мудрено –
Почему не воротиться к дому,
Где родное светится окно?

И ушли, оставив без защиты
Много градов, деревень и сёл,
Пылью лишь – не славою покрыты,
А упрямы – что тебе осёл.

Господи! Ну, почему такие
Мужики в селеньях русских есть?
Как орехи, право ведь, пустые…
За грехи, наверное, нам месть.

Все хотят любезны быть народу
И трындят об этом там и сям –
“Дайте, дайте, дайте мне свободу…”
А как дашь – так сразу по ****ям.
 
Будто бы никто не понимает –
Постоянно держат нас за дур:
То их долг куда-то призывает,
То ещё какой-нибудь Буй-Тур.

Но враньё и лихость их, и смелость.
Каждый жизнь из них отдать готов,
Чтобы только ни хрена не делать –
Чёрт бы взял поганых мужиков!

Как же твой и вправду беспощадный,
Одиночество, характер крут,
Разбежались, будь они неладны,
Без подмоги мы остались тут.

Вот теперь все будем волноваться:
Не сильнее ль вражеская рать?
И мечтать скорее их дождаться,
Чтоб засранцам вновь портки стирать.

Жёны ведь с лежанки не поднимут,
Совесть-то за деньги не купить,
Срама мёртвые уже не имут,
А живые снова станут пить.

Знамо, пьяными зальют слезами
Другам плечи или бабам грудь,
Всё за то, чтоб тёмными ночами
И о них поплакал кто-нибудь.

А по совести – не много стоят,
Добро было б – хоть бы по рублю;
“Ох, люблю, когда красиво воют,” –
Ну а я, признаться, не люблю.

Так чего ж тут плакать спозаранок,
Будто мало этого добра?
Хватит хныкать, и себя в порядок
Привести давно уже пора.

А то слёзы можно черпать кружкой,
Обрыдалась, прямо, на юру
И рукав с бобровою опушкой…
Нет. Платком уж сопли подотру.

_
* Автор, честно говоря, и сам уже не знает, сколько в этом тексте прямых цитат и реминисценций. Принялся было из любопытства считать - процесс пошёл - и насобирал двадцать три (23), но ручаться за точность не берётся. Читателю оставляется, таким образом, оперативный простор для интерпретационного маневра.
** Опубликовано в сб. "Глумление над классикой" (Ottawa: Gilmore Publishing, 2012): 44-47.