Пригоршни

1. Пригоршня ливня

Я птичьей трелью утопала в тучах.
Молила: толькоб ты меня услышал.
Но билось небо громом, как в падучей,
Мой голос отгораживая крышей.
Была ли я? К чему недоуменье
По поводу того, что день короче.
Кончина незаметней птичьей трели,
Когда весь мир, как сумерки, проточен.
Дождь оперенье сбрасывал на стёкла,
И трели рассыпал на подоконник,
Но ты меня не видел, ты далёко,
Тебе окрест распаханный исконней.
Лучами фонари полощут горла,
Их выгибая из кромешной ночи,
Я не стояла в сумерках, не мокла,
Вы обознались. Гордая я, впрочем...
Июль имперский вскинул зной на пику,
Когда до нитки хочется раздеться.
А время трелью певчею протикав,
Пригоршню ливня кинуло на сердце.

2. Импрессий эха унисон 
 
 Зима- как вереница дней,
Где каждый - штрих, бег светотени.
Сиренью, писанной Моне,
Жизнь проступает в отдаленьи.
Как отклик слов, дыханий, снов,
Мазки сплетают очертанье
Того, кто даже не знаком,
Кто капнул вспышкой в подсознанье.
Вот отступил Моне на шаг,
Как явственно я это вижу,
Мазок ложится мокр и наг,
Дрожа  туманами Парижа.
Вблизи не виден, невесом
Весь замысел Творца, но эхом
Во мне его продлился  зов,
Вскричала прожитая веха.
На расстоянии руки
И вёрст многоязычных вкупе
Вкрапленья кисточкой легли,
Одной истомы сласть пригУбив.
Он жизнь мою предвосхитил,
Собор воспев Руанской в полдень
И вечером,   каскадом крыл
Легко, как заводь, в небо поднял.
Недосягаемость  души
В пленэре высветилась  Клода,
Куда из ветреной тиши
Глядит зеркальная природа.
Уже от взора не таясь,
Себе признаюсь в неизбежном:
Таит мазков поющих вязь
Меня слагаемую нежность.
 
3. Между небом и Словом

Нынче вьюжило звонкой листвою
Так, что свыше не видно ни зги.
Млечный путь притязал на родство ли,
Наречённость заветной строки?
Мне вписать бы в неё бег навстречу
Притяжению взгляда и губ.
Небосвод за стволами - бревенчат,
Без тебя, как вершины,  он - сруб.
Замело позолоченной звенью
Умолчаний веснушчатый след.
Рифмовала тебя с вдохновеньем,
Твой вдыхая, оранжевый, свет.
Падших ангелов крылышки вьюжат
Млечный путь - перелётную явь.
За печалью, за Словом - снаружи
Я возжённым оставлю фонарь.
Я оставлю распахнутость люка
В слепотой ослеплявший подтекст,
Чтоб извлёк Эвридику за руку
Под бревенчатый неба навес.
Я ещё на пути: в промежутке
Меж догадкой и волей в просвет.
Где у Слова начатие - мука,
И ни звука, ни жеста в ответ.
 
1. В клеточку груз   

Хочешь, вычти меня из себя
До полушки, до медной, до клади-
С глаз долой, как рывок в колоннаде
Отголосков, что воздух кропят.
Вычти чувств оголтелый припев -
Обертон твоих грустных молчаний.
Я была в твоей жизни случайней,
Кореннее чащобных  дерев?
Вычти ночь, пусть останется день,
Словно фантик, обложка для бездны.
Млечный путь нарекается крестным,
Когда в боль облекается тень.
Что без тени расхристанный свет?
Точно звёздочки плюс в бесконечность,
Загадай меня, выйдя навстречу,
Иль сведи меня снова на нет.
Хочешь, вычти, а хочешь, плюсуй
К высоте - правеличью земного,
Опьяни колокольностью грога
Перелётного неба посул.
Приравняй к безответности, пусть
За порогом в твою безупречность
Я останусь помарки предтечей:
Вырвать лист или в клеточку грусть.
 
2. Тавро Кассандры
 
Провидицы оправдан  дар,
Коль нет к словам доверья в стане?
К чему предчувствия пожар
Во тьме истерзанной гортани?
Зачем поверил Аполлон
В обеты дочери Приама,
Она для бога -  в руку сон,
К стене поставленная дамка...
В экстазе бьётся слов набат,
А женщине к лицу молчанье:
Погибель Трои предсказать-
Вкусить насмешек истязанье.
К чему пророку ровня? Чтоб
Себя из женской доли вычла:
Вести хозяйство и по гроб
Быть обречённой на вторичность?
Такую - в башню заточить,
Не накликала чтоб несчастья...
Вещунья, девочка почти-
Отказчица любви и счастья.
Во храм Афины, под покров
Прильнула к статуе богини.
Ярмо - пророчицы тавро,
Но сути женской не отринет.
Её испуганную суть
До глади выравнять простынной
Аякс хотел. Ей не свернуть -
Вперёд ногами, скорбь - на вынос.
Всё понимала про себя,
Зачем же гибели навстречу
Спешит, молвы не убоясь?
В наложницы царя облечься?
И удалиться напрочь с глаз
В ночь? Для кого была наградой
Агония горячих ласк
Пророка гибели- Кассандры?
Отравы вдоволь напилась
Любимица Агамемнона,
Сродни ей лишь поэта страсть
Вещать, вне бездны, вне закона.
               
 
                3. Ломаная

Точки две соединив ломаной кардиограммы,
Я пишу автопортрет кистью дождичка в четверг.
А на заднем плане гром сеет  импульсы спонтанно.
Мы давно с тобой на ты, небо, - грустный интроверт.
На переднем плане -  ширь неуместная странице-
Всё за кадром, кроме двух ломаных, не обессудь,
Что давно сплела свой путь с траекторией синицы,
А журавль за кадром... ОН  держит небо на весу.
Я вгляжусь в автопортрет, словно Дориана Грея
Натюрморт с чертами слов сквозь изломы немоты.
Всем прогнозам вопреки, мой журавль над бытом реет.
И как пёрышки мазки мне роняет с высоты.
Оживаю, выхожу я за рамки повседневных
Представлений, вон из кож, где палитра синевы
От безоблачности  ДО перерезанности венной
Окликает тебя всем шаровидно-огневым!

    4. Завтрак вдвоём 
 
Кружевною салфеткой берёз
Устлан столик небесный, и утро
Разливает по окнам, как морс,
Свежий свет. Пусть горят перламутром
Тополя во дворе, как сервиз.
Утром кажется всё впредь возможно.
Будит взгляд твой походкою близ
Откровений души осторожных.
Завтрак утром - поспешный дуэт,
Где расписано всё по минутам.
Но звенит чайной ложечкой свет
И сластит зыбкий терем уюта.
Спешный завтрак с тобою вдвоём
Под горчицей твоей сигареты
Морсом солнечным всё же запьём,
Как мотивом весны недопетым?
Он не раз мне на память придёт.
Не его ли себе напевая,
Добавляла всласть ложечкой мёд
Мне весна в горечь чёрного чая?
 Раствори же меня, размешай
Сны цветные, надежды, печали.
В том напитке, в котором душа
Отражением утро встречает.

          5. Вдохновение
 
Мне б просто знать, что где-то рядом,
Точней, на том конце вселенной
Меня окатишь небом взгляда,
Смывая всех проклятий пену.
Руном сиреневым займёшься,
И будешь греть лиловой веткой.
Иль, просто, светом улыбнёшься,
Прохладным, ветреным, отпетым
Проказником, срывавшим блики
С дерев, цветами восходящих.
Люблю тебя за эти миги,
Где всё мираж - ты настоящий.
Сплетал венки, чтоб огорошить
Охапкой, брошенной под ноги
Соцветий всех. Как гость непрошен
Остановился на пороге
Души и яви, были - чуда...
Ещё чуть-чуть и пробужденье...
И, выйдя прочь, я позабуду,
Как целовались свето-тени...
 
           6. Ридикюль
 
Блокнот, перчатки - в ридикюль.
Из дома - прочь, куда подальше.
Пусть не зашкаливает руль,
И тормоза не взвизгнут даже.
Ты не заметил - вышла я
Не из себя, как было прежде,-
А как припев из  ноты "ля"
Из нежности, из жизни прежней:
Ко мне не обращённых дум,
Не  мною орошённых истин,
Бойкота чувств, раскрытых сум -
Где протоколы без амнистий -
Где приговоров самосуд -
На змейках - кожаные двери.
Как искус - глянцевый уют,
А где же зеркальце доверья?
Из пазлов солнечных  просвет
Мозаикой по небу   блещет ?
Помады пригубила цвет,
Чтоб стать счастливейшей из женщин.
И вышла вон из темноты,
Из неотпетого простора,
Под змейкою сложив мечты,
Захлопнусь в ожиданье вора.
Где нараспашку портмоне
Куда-то на поверхность брошен,
Орлы без решек и  монет -
Мной не обузданная ноша.
Вся жизнь моя как ридикюль,
ДухОв хранитель или дУхов?
Всё округлённо:  там, как нуль...
Итогов - ни пера ,ни пуха...
В развёрстой сумочки закут
Я часиков побег заброшу,
Неся в себе на Божий Суд
Капель, не ставшую порошей.
 
7. Барокко или жемчужина неправильной формы 
 
Я на сеченьи снов и чувств
Живу в разрезе слов без граней.
Любви Священный Златоуст
Любые вьюги устаканит.
Не на песке построен дом ,
Воздушный зАмок мой - барочный.
Причудливо-жемчужный днём,
Безудержно-костёрный ночью.
Прямолинейность напролом
По лестничным зигзагам готик
Мне чужда, лучше завитком
Пленять, рассыпавшись на взлёте
Созвездий млечных  променад-
Барокко бурное метели
Над остриём упрёков, над
Тем , что связать мы не сумели.
Вторженье готов - нипочём,
Коль тектонические сдвиги
Накрыты куполом хором,
Справляют Жизнь, ликуя, миги.
Под грёз разбуженный каскад,
Что не приснится и Растрелли,
Хохочущий душевный ад
Очами синими расстрелян.
Барокко слов, объятий, уст
В перетекаемости жестов
Приливом вспенивают грусть,
Кропят иллюзию блаженства.
А над пучиной барельеф
Неправильной пленяет формой.
Несостыковка граней - блеф.
Не найден уголок укромный.

8. Бал сатаны ( По мотивам "Мастера и Маргариты") 
 
Снег выпадал, как откровенье,
Что нечисти по наши души
Достанет.С каждым дуновеньем
Пускает вплавь фонарь и тушит.
Бал сатаны, открытый ночью,
Где предводительствовал ветер,
Как Маргариту среди прочих,
Берёзу, словно шельму, метил.
 Её жемчужную корону
Снег инкрустировал цветами.
Как маргаритки, ниц проворно
Снежинки нАземь упадали.
 Но погасить луну? Едва ли...
Здесь каждый - гость из преисподни.
А силуэты зданий стали
В метели призраком агоний.
С мольбою простирала кисти
Ввысь - коронованная шельма,
Снежинки, крылышки почистив,
В луче вальсировали немо.
 А утром рукопись горела,
Но обнажалась чёрным шрифтом.
Ручьёв оплаканы капеллой
Ушедшие под воду рифы.
 Любовь и Творчество, под ручку
Ушедши лунною тропою,
Мне заповедовали участь:
Их грех ворочать до отбоя.
О чём же рукопись горела?
Но несгораемою суммой
Подстрочных происков хмелела,
К бесмертью припадая, дума.
Не удостоенная света -
Не надо Вашего покоя...
Разбитая скрижаль  Завета -
Нерукописный путь изгоя.
 
 
 9. Я выпишусь из осени
 
Я выпишусь из осени, когда
День, осыпая листьев черепицу,
В бескрайнее понятье "высота"
С манатками предложит заселиться.
Ещё дымится солнца самовар,
Но синевы висят на ветках клочья.
Я выпишусь из дум твоих ,  кроша
Созвучий одиноких  клокольчик
У намертво захлопнутых дверей
Туманов и дождей резных, и ветер
Прах ног отрусит с коврика скорей,
Чем я уйду и лампочку засветит
Иллюзий, замыканием грозя.
Я обернусь печально за порогом,
Где кубарем клубка летит стезя,
Связуя нас  нечаянностью Бога.
Мой синий плащ в прихожей был не зря
На вешалке у зеркала оставлен;
И зонтик, словно трос у звонаря,
Вне неба пребывавшего в опале.
 
10. Последний летний дождь 
 
Несомую с размаха сбросил тару,
И путь продолжил дальше по осколкам,
Он был осенним - ливень, и не даром,
Как фантики, цветы и травы комкал.
Он отрекался как от наважденья
От летних грёз заплаканно-хрустальных,
Ступал пятой босою на мгновенья,
Как Ахиллес, и умирал , случайно...
Среди искристых капелек-агоний -
В ненастье закатившихся мгновений -
Осенний дождь, а ты его запомни,
Как летнего исхода отраженье.
Не надо только в спину порицаний
За то, что ношу нёс и не осилил:
Не скрыл того, что следовало, в тайне,
А опочил, как облачко на сини.
Венок зелёный лета вслед возложен...
Он опочил, а мы его помянем.
Мне показалось? Или ливень Ожил,
Стучась мне в память бисером и раня?
 
 
 11. По глоточку навстречу тебе 
 
 По глоточку вкушает сентябрь
Золотисто-заливистый Херес.
Я цежу твою грусть, мне хотя б
Твоего причаститься доверья.
Пусть меха для вина зелены,
И бахвалятся мощью, но осень,
Послевкусье смакуя вины,
Мне рассол на закуску подносит.
Твоим летом до страсти пьяна,
Но в поветрии осени вижу,
Что фужер золотого вина
На глоточек стал донышку ближе.
Бородинскою ночью  печаль
Я занюхаю корочкой хлебной.
Многострунно стволы кличут даль,
И созвездьями тычутся в небо.
Нынче настежь оставлю окно,
Как вопрос о полёте , открытым!
Опыляй ,  наливное вино,
Цветом, жгущим персты Маргариты.
 
  12. Мода на жизнь
 
 Есть платье на выход, есть платье для дома.
Дресс-код и, конечно, костюм для пробежки.
Себя облачаю с утра я в обновы:
Слова, жесты, взгляды и, может быть, нежность.
Мой имидж, возможно, кому не по вкусу!
Как тот, предпочёвший на мне только "мини",
Иль джинсы увидеть с прозрачною блузой,
И даже без них, а тем паче  в  помине
Без платьев с их давкой в моих гардеробах,
А мне в девятнадцатый век бы укрыться:
Под "макси" душе скрыть бы ропот и робость,
Ей лишь бы с кочующей массой не слиться
Во-вне, где любая инакость не люба:
Туманность и скрытность, молчанье и тайна.
Внутри под шелками - меня не на убыль.
Я в мире крикливом, как макси, - случайна.
Под зонтиком, в шляпе, и с талией в узел
Затянутой нежно корсетом учёным,
По жизни играю сонату иллюзий:
По клавишам белым, по клавишам чёрным!
Коль хочешь, послушай, а хочешь: взгрустни-ка.
А нет, я вспорхну и завешусь листвою.
Рассветное солнце: в шампанском клубника,
Закатное солнце подобно изгою.
А мода на жизнь, знаю, так скоротечна!
Дожить бы: я вретищем раны прикрою.
И мне за порогом нарядная вечность
Иной каталог на обновы откроет...

 
 13. Гамлета вопрос
 
Вёсны, канувшие в Лету,
Отстраняются журчаньем
Трав, склонённых к небу веток
И в бессонницу - звучаньем
 Русла, пахнувшего тиной-
"Быть"иль "быт" ? - я вопрошала.
Гамлета вопрос, как видно,
Запускал в подкорку жало.
 Дни, как сорок тысяч братьев,
Погребённые в страницах
Разлетелись - не собрать их,
Но ночами будут сниться
 Вёсны, канувшие в Лету,
Память с голосом ребёнка.
Солнце, как печати вето,
Снято вечностью на плёнку,
 Очи и уста , в рассрочку -
Свет на жизнь распределённый,
А у осени проточной  -
На коленках цвет зелёнки.