Завещание

1.

Я не верю
в страну воскрешения
тел,
я тот
мальчик, что верен
парениям
сказок при жизни,
Мандельштам
и Гомер
в равнодушной к поэтам
отчизне -
вот
бессмертия духа по муратовскому - яркий пример,
вот в каком
направлении
Божьей милостью был я удачлив и смел -
пел
удел
возрождения
стихосвечения,
неборечения -
на всеобщей по речи
поэтической тризне
и мне мнится -
на поприще этом
добровольно-бессчётном, Голгофско-Синайском,
говорю без зазнайства,
но во славу
воскресных небес -
преуспел,
верю в райские сны,
мною зримого
Алатау
любимого,
верю птицам
летящим
к родникам,
через скалы
прошедшим изветливо ради
целокупно-объёмного света,
верю в смешанный Русской Поэзии лес,
словно в дом,
верю в то, что рождённый в начале весны,
я бессмертной весны - менестрель
настоящий,
храм
поющей
любви
на крови,
шелестящей
в простецкой,
пост.советской
тетради -
завещаю растущим
сквозь смертную плоть бестелесно-бессмертным словам,
приглянувшимся вам -
грядущим
в глагол
на родном,
что я жаждой
духовною в мрачной
пустыне
у речек:
Чёрной,
Второй,
Камы -
ныне
нашёл
и раскрыл,
очарованный самой
воскресной
игрой
слов,
сквозь дол
поднимающих тягой
нагорной,
через рамы
стихосложений
известных
в поднебесный
простор
человечности
вечной,
что однажды
открыл
мне апрель,
птичьи
трели
даривший через оскал,
что являл
приговор
к Заилийской
свинцовой
метели -
Олимпийской
удачи
улов,
поэтической речи величье,
упразднявшее смерть на обещанном мёртвой бумагой
расстреле...

2.

Я не верю в страну воскрешения тел, я тот мальчик, что верен парениям сказок при жизни,
Мандельштам и Гомер в равнодушной к поэтам отчизне - вот бессмертия духа по муратовскому - яркий пример,
вот в каком направлении Божьей милостью был я удачлив и смел - пел удел возрождения стихосвечения, неборечения -
на всеобщей по речи поэтической тризне и мне мнится - на поприще этом добровольно-бессчётном, Голгофско-Синайском,
говорю без зазнайства, но во славу воскресных небес - преуспел,
верю в райские сны, мною зримого Алатау любимого,
верю птицам летящим к родникам, через скалы прошедшим изветливо ради целокупно-объёмного света,
верю в смешанный Русской Поэзии лес, словно в дом,
верю в то, что рождённый в начале весны, я бессмертной весны - менестрель настоящий,
храм поющей любви на крови, шелестящей в простецкой, пост.советской тетради -
завещаю растущим сквозь смертную плоть бестелесно-бессмертным словам,
приглянувшимся вам - грядущим в глагол на родном, что я жаждой духовною
в мрачной пустыне у речек: Чёрной, Второй, Камы - ныне нашёл и раскрыл,
очарованный самой воскресной игрой слов, сквозь дол поднимающих тягой нагорной,
через рамы стихосложений известных в поднебесный простор человечности вечной,
что однажды открыл мне апрель, птичьи трели даривший через оскал,
что являл приговор к Заилийской свинцовой метели -
Олимпийской удачи улов,
поэтической речи величье,
упразднявшее смерть на обещанном мёртвой бумагой
расстреле...