Блокадная зима

I
Как больные, серые дома
Ловят воздух трещинами-ртами,
Мертвая блокадная зима
Кутает их снежными бинтами.

Кровь-вода стоит. Не нужен жгут.
Жизни нет в промерзшей синей груде.
Так – снаружи. Но внутри – живут,
Здесь еще живут живые люди.

Ни тепла, ни пищи – ничего,
Лишь о мире – розовые дремы.
Многие худые до того,
Что, как перья снега, невесомы.

Но свинец как будто в пальцах ног,
Сто шагов – огромная удача,
Сносит их с тропинок и дорог
Гул метели, то смеясь, то плача.

II
Если кто-то от пурги спасен
И дошел, заснул, сжимая жилы,
Видит он один и тот же сон,
Если видеть сны хватает силы:

Булочная. Небо чуть дрожит.
Теплый ветер гладит закоулок,
А на полках пахнет и лежит
Много хлеба, сдобы, разных булок.

От продуктов нет свободных мест
На витринах. Как их долго ждали!
Человек срывается и ест
Хлеб, потом калач, потом рогалик.

Так тепло и радостно в груди!
Отчего ж обида душу гложет?
Он берет батон, еще один,
Только вот насытиться не может.

Сто хлебов, а вкуса – ни в одном!
Прерывает сон, что так недолог,
Стуками блокадный метроном,
Как по сердцу тысяча иголок.

III
Шесть утра. И все идут опять
В очередь, где лед больней и скольже,
Получить свои сто двадцать пять
Граммов хлеба. И никак не больше.

Серый он, со жмыхом и лузгой,
Он тяжелый, маленький, квадратный,
Но такой желанный, дорогой,
Но горячий, вкусный, ароматный.

Взяв его дрожащею рукой,
Чуть разжав тиски голодной боли,
На обрезок, крошечный такой,
Сыпали щепотки крупной соли.

И не видно хлебного куска,
Соли вкус тогда не ощущали,
Лишь бы больше… хоть чуть-чуть… слегка…
А потом болели, отекали.

IV
Но росли победы колоски,
Шли бойцы на серые армады,
И разжались мертвые тиски,
Ослабели челюсти блокады.

Не простил народ цинизма тех,
Что хотели гибели и краха,
Что писали сквозь железный смех
На снарядах краской слово “сахар”.

Все они согрели по весне,
Ведь весною ветер жарок, гулок,
И теперь, как в том зеленом сне,
В магазинах много-много булок.

V
Нынче мир. Но жуть блокадных лет
Помнят души выживших немногих,
Помнят фонари в рассветной мгле,
Помнят даже улицы, дороги,

Ведь остался страшный черный след,
В каменных домах, в бетонном теле,
И сейчас, порою, снится хлеб
Тем, что пережили, уцелели.

VI
Я стою на хмуром берегу.
Тротуар – как отголосок боли,
Ведь асфальт, запачканный в снегу,- 
Словно хлеб в кристаллах крупной соли.

Горло улиц от него горит,
Весь проспект усталый, грязный, смятый.
Но придет со знаменем зари
Воин-ветер, теплый и крылатый.

Полетит на мерзлого врага
В ледяные выцветшие кручи,
Расстреляет серые снега,
Разожмет тиски железной тучи,

Чтоб рассеялась ночная тьма,
Чтоб заря, как флаг, над миром взвилась,
Чтобы та блокадная зима
Больше никогда не повторилась.