***

И снова я пишу. Трудно сосредоточиться на тех ужасах, которые облепили каждую клеточку моего организма. Этот страх и трепет, неподдельный истошный крик, громкий, пронизывающий…его никто не услышит, он витает внутри воображаемых гулких тоннелей, как кровь по венам.
 Ну…что ж… Нас было сорок линейных кораблей, с экипажами от 600 и выше человек. Верой в Бога и Императора, мы покинули порт для того, что бы встретиться с врагом лицом к лицу, то есть так, как требует честь и мораль. Думаю подробности неуместны. Прощание с родными и спешное перемещение по мировому океану.
Грустные звуки морской волынки, блики воды и смех матросов. И снова корабли идут длинной цепью, отсчитывая меридианы до Гринвича, идут, под свет солнечных лучей, и лунных печалей, под звук оваций с далёких берегов и свет маяков, независимо скитающихся в пространстве…
Я верю в Императора и Бога одинаково, но от этого только печальнее на душе, и непреодолимое разногласие внутри, сбежать, или понюхать порох…И снова вечер, такой тихий, а мрак над морем густой и безучастный. Я слышу смех матросов и палубные пляски, но их звук отдаётся странный эхом, который никогда я не слышал, не слышал ранее. И в чьё лицо ни посмотри, все смеются, радуются, но как-то не так, как-то поддельно, но на уровни чего-то выше, чем сознание, а может и душа.
Ночь взяла корабли в плен, но снова, казалось бы, обычная ночь, приняла необычную окраску и звук, вроде грохот далёкого шторма и волн, но так тихо, хочется плакать, и вроде никто не запрещает, но почему?... Вдали качаются на волнах огоньки, наш последний корабль в строю, но в этих тусклых огоньках отражается что-то глухое, жестокое, одновременно страшное и прекрасное, большое и маленькое, невинное и дьявольское. На небе яркие звёзды, но только сейчас я вижу их свет, похожий на указатель, на тонкую ниточку, и будто кто-то с них смотрит на нас, но не хочет ничего сказать. Палубные огни кораблей медленно бросают мрачную тень на ближайшие острова, и кажется, что каждые лепесток в тишине, шепчет и клонится проходящему строю. В голове, в самой середине, рождается тонкая нота старинной скрипки, к ней медленно подключается фортепьяно и палубная волынка… Эта музыка настойчиво играет в голове, рисуя образы дома и портов, тихих морских просторов, в те моменты, когда все пушки убраны. И это не я, я не автор этой музыки, и играет она не только у меня.
Вахтенный свистит всех спать, ведь завтра трудный бой, но, увы, никто не может уснуть, и офицер, вопреки дисциплине, перестаёт дуть и просто смотрит вдаль, такими же глазами. Офицер, юнга, гардемарин, матрос, адмирал, - где-то совсем рядом рыскает британский флот, и пред смертью нет оправданий, чинов, или связей.
Мы покинули пролив Гибралтар и направляемся на запад, ветер слабый, но дует он не про нас, я вижу нашего адмирала, осунувшийся, бледный, но готовый отдать за Францию жизнь. Он не даёт масштабных указаний, всё, что произошло за час, это то, что разрозненная цепь кораблей, теперь идёт сжато и словно оглядываясь... Но сзади, лишь бесконечная тишина, которая говорит о том, что мы все лишь творения природы.
Иконы растрескались и осыпались, а некоторые матросы, покончили с собой. И само собой, поднимется шумиха и будут искать причину, но не в этот раз. Лишь старый матрос дал заключение : «Они рядом». Они совсем рядом, нас покинул Бог, возможно, в панике бежав от нас, а император в неведенье, касаемо нас. Во что теперь верить? Ради кого вести бой?. Есть страна и наши дети, вообще нет причин отступать.
Вот и рассвет, яркий и унылый, а туман, холодный и страстный, много чувств, смежных и разных. И теперь крики с мачт, и с правого борта на линии горизонта, из воздуха рождаются белые точки. Нет, напрасно смотреть в зрительные трубы и надеяться, точки нарастают, есть азарт и искорка в душе, но напрасно, всё глупо и напрасно. Все, кто здесь собрался , знают исход этой битвы, она была предрешена ещё у Абукира. Против ветра идти невозможно, убегать – не про нас, остаётся лишь ждать воли судьбы. Единственное, что предпринято вновь, нас развернули в обратную сторону, наверное для того, что б нашим последнем взглядом, был взгляд на родину.
Секунда отдаётся эхом, минута кажется часом, а час целой эпохой. Именно одна из таких эпох длится,  и именно мы её окончим. По левый борт английские корабли, что ж, все знали на что идут, и против кого. Англичане крайне пунктуальны, и поэтому бой начнётся в 12.00. У меня есть время переосмыслить себя, хоть и нет в этом смысла. Я гляжу в сторону севера, но вместо сияния, вижу гневные британские флаги. Пора смириться, покаяться, нет, не перед Богом, который покинул нас в трудное время, именно слепящая и оглашающая тишина говорит, что нет сильнее творца, чем природа. Мы предали её, верой в то, чего не существует, и поклоняясь тому, чего ни разу не видели, плюнули на то, что рядом с нами.
Англичане не сбросят скорость, они не во что не верят, отрицают каноны и просто защищают свой дом. Они ближе к природе, и дальше от теорий и тезисов, их пушки стреляют точнее и чаще. 
Итак, этот концерт начинается, и у нас аншлаг. Виктори, Ройал Совереинг, Темераир – мы все не первый раз видим этот состав, 30 линейных кораблей, и семеро из них – флагманы, бой всегда начинают эти трое. Их ведёт Адмирал Нельсон – человек без принципов и предпочтений, он не долго думает, и не взирает на жалость. Капитаны кораблей заняты своим делом, они пьют чай, для них нет ничего необычного, всё, как всегда. Перед их лицами летают останки людей, но они не поставят чашку, а лишь приподнимут губу, изобразив улыбку.
Тактику Нельсона, и маневры не стоит рассказывать, мне больно даже думать об этом. Я расскажу о всех в своём лице, от своих глаз. Мы прошли точку прорыва, и к нам устремился Ройал Совереинг, он пройдёт в метрах от нашей кормы, будет стрелять в двоих сразу, с двух бортов. И вот!...Вот!... зажглись огоньки в пушках, открылся ад, маленький, но ад, чугунные ядра, как мухи залетали над головами, лишь в дыму, я видел как кто-то кричит, что-то отваливается, переворачивается, стекает… Тот, кто оказывался на линии огня, разрывался на куски, заживо! Я хотел закрыть глаза и плакать, хотел отрыгивать на палубу, или исчезнуть, но сил не было ни на что. Секунды, а  может и доли от секунды , они длились как вечность, людей косило как игрушечных, рвало и раскидывало, матросы не успевали попрощаться с одной конечностью, как теряли другую. Ад, пекло, кровь, тела, разбросанные конечности и органы, чей-то палец в моём кармане. Те, кто уцелел, ищут конечности, матрос, рядом со мной, искал свою руку из сотни других. Хотелось закрыть глаза, да мешает кровь, надо её утереть, да нет рук, надо встать, да ноги на другом конце палубы.
Первый корабль прорвал строй, остальные поступят также, мы первая цель, и теперь мы во власти трёхпалубного флагмана, который уже разворачивается и готовит все пушки. Абордажа не будет, будет шахматный залп. Меня отнесли к слоту и оставили умирать, но я досмотр свою смерть до конца. Мне нечего стыдится.
Раз! Грянули залп соседние корабли.
Два! Флагман распустил паруса на гроте и устремился к нам на встречу.
Три! Наши паруса горят, скорость упала, а пушки, почти все разбиты, мы примем достойную смерть от достойного противника.
Я считаю, так слабее боль, и сильнее ощущения.
Четыре! Мы вот-вот сойдёмся залпами английских пушек.
Пять! Он открывает огонь, удаляя залпы от носа к заду.
Шесть! Нас словно пожирает ужасное морское чудовище из древних легенд.
Семь! И снова в голове та мелодия, скрипка, фортепьяно и палубная волынка, но в этот раз ещё грустнее, и каждая капля крови с верхней палубы, каждый выстрел, крик, словно твердят: «Прощай».
Восемь! Ядра ближе и ближе, они сжирают палубы, шпангоуты, перегородки, и тела моих товарищей кромсают в мелкий порошок.
Девять! Сквозь отверстия в палубе, я вижу безголовый труп капитана, и чудом уцелевший флагшток, с разорванным, дырявым флагом Франции. Флаг поник, и не шевелится, несмотря на сильный ветер. Что-то скребёт и жалит, возможно, пора сказать то, что мне сказали сказать…
Десять! Искра в пороховом складе, скрежет и хлопок. Прощай!...прощай

Корабль взлетел на воздух, и моё тело взвилось вверх. Но я думаю и смотрю душой, я узрел свою смерть, и успеваю смотреть в стороны…Везде так же. Англичан было меньше, теперь их больше, в разы. Мы потерпели ужасное кровавое поражение, экипажи многих кораблей сведены на 0, кто убит, кто в плену, кто оглох. Там под углом, там сходятся, там абордаж, там тонут, там горят и падают. Везде этот крошечный ад, где люди гибнут не напрасно, но напрасно. Мы все защищаем свой дом, но убиваем соседа, такого – же, человека.  Алчность, слава, пафос, погоня за идеалами…И здесь у подножия немого мыса люди проявили героизм совершая подвиг, даже не думая о наградах, и все они надеются, даже те, кто выжил, что об их подвигах никогда не узнают, и не совершат таких ужасных поступков…
Но свидетели есть, те, кто сотворил нас – ветер, да море, они унесут наши тайны к себе, и не выдадут их…