Libres

Я шёл с работы по тротуару вечереющего города. Стояла люминесцентная тишина и в одиноком сквере барахталась зыбкая песня молодняка и аналогичный шёпот. Я не спешил. Неразличимым пятном кто-то двигался мне навстречу. Потом исчез. И я о нём забыл… 
Моя подруга (царица сна) явно спит. Ни вчера, ни позавчера, ни… мы не встречались. И встречаться не хотелось (мне?). Я сваливал на то, что якобы занят невообразимыми делами. Она… Да ладно, всё перемелется (природа – это мельница).
[Вычеркнутое: мельница – мыльница, природа – при родах…, когда-то считал себя поэтом, но кроме вычурных рифм ничего не сотворил].
–  Э-э! Постой…
Я обернулся. Остановился. Незнакомка (не блоковская).
–  Ты меня знаешь – я тебе приснилась. Ты шёл ко мне, но не дошёл – сон оборвался.
–  Но… мне никто не снился, –  возразил я и, кажется, хотел идти.
–  Постой! – Она рванулась ко мне. – Словно ты не знаешь, что счастливые сны сразу же забываются.
И она обхватила мою шею руками, и впилась своими губами в мои…
________

Нет, она не была ни сумасшедшей, ни проституткой. И к себе меня повела ни для того, чтобы переспать (какой резон?). Она втайне меня любила. Но тайна – это абстракция и  химера,  а жизнь – здесь, под ногами и фонарями, на тротуарах. И она не выдержала…
Но об этом я узнал позже, когда мы стали полноправными любовниками, и она откровенничала со мной на полную катушку, когда я слишком часто бывал у неё, в той крохотной комнатёнке, где всё: от неосязаемой мелочи до навязчивого аромата её шикарных духов напоминало о безответной любви.