Мадера, море, ласточки, поэзия

Можно долго и долго терпеть боль, если учитывать, что болью для меня стал алый закат и запах тюльпанов; тихая музыка и вокал несравненной Эллы Фицджеральд; мадера, море, ласточки, поэзия...
Раскаты грома перестают пугать и вечер теперь - что-то отрадное, и ветер - объятия, и молнии - Божественный свет. В чем теперь заключается слабость? Слабость в признаниях.
Люди любят людей. Все еще любят. Люди любят людей, а делают вид, что любят красивые картинки. Людей возбуждают люди, а они делают вид, что их возбуждают песни. Людей любят люди, но делают вид, что не любят.
В тесных рамках заключена воля. Воля так и осталась стихией. На то она и стихия, чтобы быть не ручной. Но это только что до воли.. все остальное уже приручили.
Страсть пользуется спросом. Ее можно купить на площади Пигаль в Париже, или в портах Амстердама. Любовь и того доступнее: ее покупают богатые старые дяденьки у молодых и красивых девочек. Везде. Детей тоже покупают. И дружбу. И радость. И печаль. И страх. И верность. И даже боль. Мы сами платим за ласточек, мадеру, море и поэзию.