пропавшие страницы проза

451 градус по Фаренгейту-температура,при которой воспламеняется бумага. Интересно при какой температуре воспламеняется глянцевая фотография?

Резкая ослепительная боль.

***

Огонь... Он сжигает воспоминания...

***

Разве поезда бывают злыми? Не знаю. Никогда, в детстве, не задумывался об этом. А за секунду до того, как этот злочастный поезд переехал мне ноги, я заметил с каким удовольствием и презрением усмихаются его фары, светя прямо мне в глаза.

***

Огонь успокаивает. В нем как будто бы плавится вся боль и печаль. Что может быть прекрасней?
Лили тихо спит. Моя рука крепко сжимает ее руку. Я смотрю на нее своими огромными голубыми глазами. Когда-то она пыталась найти в этих глазах все свои мечты. Но, лишившись ног, она перестала мечтать. Так и живем теперь душа в душу, рука в руке, инвалидное кресло к инвалидному креслу.

***

- Лили, мы опоздываем, давай быстрее.
- Да, дорогой, бежим.
Поезд начинает трогаться. Мы бежим по перону навстречу ему. А дальше... А дальше все происходит, как в замедленной съемки. Я вижу, как Лили подскальзывается и падает. Прямо на рельсы. Я успеваю подумать, что, видимо, лед на пероне колоть некому. От этой мысли становиться тошнотворно и гадко, и я не вижу причин,чтобы не прыгнуть вслед за Лили.

***

Скоро новый год. Я всегда хотел знать, о чем мечтают инвалиды, и всегда думал, что они мечтают излечиться. Тот, кто ослеп - мечтает вновь обрести глаза, тот, кто глух - мечтает слышать, тот, кто потерял ноги - мечтает сделать еще хотя бы один шаг. Но оказывается, что это все неправда. Мы с Лили мечтаем забыть, что мы когда-то могли ходить, для нас лучше думать, что мы всегда были такими, без ног.
***
- Дорогая, у меня для тебя сюрприз, я решил подарить свой подарок на новый год тебе, немного раньше самого праздника, надеюсь ты не против?
- Конечно нет - отвечает Лили и мило улыбается.
Я с замиранием сердца протягиваю ей конверт. Внутри билеты в Прагу. Я хорошо помню, что она всегда мечтала встретить новый год, в заснеженной столице Чехии.
- Спасибо большое, я так тебя люблю, спасибо, что ты со мной.

***

- Дорогая, что ты хочешь на новый год? - как-то очередным серым утром спросил я у нее.
Она медленно отрывает от книги свой потухший взгляд. Она меня даже не слышала. мне приходится повторить вопрос:
- Дорогая, что ты хочешь на новый год?
- Ничего - шепотом отвечает она.
- Так не бывает! - я не сдаюсь, и продолжаю выпытывать, чего же все таки она хочет.
В какой- то момент Лили не выдерживает и, окинув меня гневным взором ( я всегда знал, что в потери ног она винила меня), разражается раздраженной тирадой:
- Чего хочу я? Ты серьезно? Знаешь после того нового года, у меня больше не осталось желаний, ты их всех похоронил под тем поездом. А еще такой благородный поступок: прыгнуть вслед за мной. Какой ты молодец, что прыгнул.А ведь на самом деле ты просто не знал, как будешь жить всю жизнь с инвалидом, а бросить не сможешь, потому что замучает чувство совести?! Гораздо же проще стать таким же. Такой же жертвой, чтобы все тебя жалели, и восхищались тобой. Ведь в тот момент, когда колеса поезда переразали мои ноги, ты держал меня за руку. Чего я хочу? Ты хочешь знать чего я хочу? Я хочу забыть, о том, что у меня когда-то были ноги, хочу забыть, что была счастлива с тобой, доволен? Сможешь такое устроить?!
Я медленно разворачиваюсь на коляске и еду в другую комнату.
Ночью сидя перед камином, я листаю наши совместные фотографии, и случайно бросаю взгляд на журнальный столик, там лежит книга, которую читала Лили: "451 градус по Фаренгейту" Рэя Бредбери. Эта книга наталкивает меня на определенные мысли.
В ту же ночь я методично начинаю сжигать все наши совместные фотографии, на которых мы стоим на ногах. Из моих глаз падают слезы. Они падают прямо на пол, оставаясь испаряться сиротливыми маленькими лужицами. Потом я беру свой и ее ноутбуки, и так же методично удаляю все фотографии нашей "счастливой жизни".
Примерно пол шестого утра, я тихо въезжаю в нашу спальню:
- Я люблю тебя Лили, чтобы ты мне не говорила, в чем бы ты меня не обвиняла, я очень сильно тебя люблю. Прости за все... Прощай...
Я выезжаю из подъезда. Морозный воздух мгновенно окутывает мои легкие и становиться трудно дышать. Или трудно дышать не от холода, а от того, что я больше никогда ее не увижу? Не знаю...
Я еду по мосту. Я осознаю, что единственное, оставшееся напоминание о Лилиных ногах - это я. Это больно осозновать.
Я разгоняюсь на инвалидном кресле, как можно быстрее и резко сворачиваю направо - в ограждение, к счастью, оно совсем непрочное...

Меня звали Роберт. И мне было 24 года, когда я полностью смог исполнить чужую мечту.