Глава 6. Грань

                Почему мы готовы к поступкам лишь
                тогда, когда грозит смерть?

                I
Пустыня. Песчаные барханы.
Каждый новый элемент,
Когда проходят рядом ураганы,
И песчинка ударит в нужный момент.
Герой не знал своего желанья
И мыслей, кровавой поток.
Прошли все испытанья,
Когда с небес раздался рок.
Потом и кровью лицо покрыто
И минуту спустя,
Молебник, станица открыта,
Где пальцы, над словом стоя;
Идут погребальные обряды
Слов, не хватая зазря,
Здесь чужие наряды,
Здесь чужая вера, другие слова…
Уже не понятно:
Слеза иль кровавый пот
Капелью обрушился обратно,
На страницу свинцовых нот.

                II
Пред нами, всеми, встает картина:
Она будет ждать его. Наверно?
Родители проводят сына.
Но есть одно но, и оно не совершено.
Изменит каждого, кто пойдет туда…
Вам как? по правде рассказать?
Нет человека, и нет суда!
Не из слов моих сказано, и нечего орать!
Пора бы правду истории воспринимать
Нормально, а ни как насильники!
Не о свободе идеальной мечтать,
Что за работа? Копать могильники?
Я ни кого не осуждаю,
Ни с кем спорить не собираюсь,
Просто размышляю.
Во тьме своей скрываюсь?
Нет, мне не дано такое,
Я готов помочь, если надо вмешаюсь,
Лишь не пойму другое?
Сейчас в кое-чем раскаюсь.
Естественно не я!
А тот, кто все это пережил.
Вот некоторые слова:
«Не они, не ты жизнь дарил!
И эту землю не сотворил!
А разрушаешь!
Не думаешь, конечно же, забыл!
И нового не сотворишь!»

                III
Я не знаю, что это был за момент,
Какое было время. Как все произошло.
Мне было неважно, какой это был элемент!
Как велось дело к этому! Это было – прошло!
Как я оказался один на один с духом?
Автомат заклинило, и он не стрелял.
Пусть земля ему будет пухом.
Я расстояние между нами не замерял,
Но в голову попасть можно без проблем.
Я выхватил пистолет и закричал.
Это была самая из жестоких дилемм,
И о жизни уже не мечтал.

                IV
Он упал. Я бил его рукоятью пистолета,
И чувствовал только одно – удовлетворение!
Не ожидал такого жизни ответа.
Когда наступит оно – облегчение?
Он кричал и пытался закрыться
Автоматом, руками. Он упал,
Но я продолжал бить. В земле зарыться
Он хотел, и от боли визжал.
Я могу сделать с ним все,
Что угодно, что захочу!
И для меня не было важно что!
Пытался жить, и – могу!
Лишь в этот временной сегмент!
Вдруг я понял, как хочу умереть.
Хочу умереть, в тот момент,
Когда пойму свою полную силу.
Мог и озвереть,
Но видимо, нужен был миру.

                V
Хочу умереть в драке,
В той драке, где я побеждаю.
Раз – и все! Душа во мраке!!
«Стены» давят, я убегаю!
И это будет честно!
Почему именно так?
Да, потому что это не уместно.
Вся жизнь полный мрак!

                VI
О, мой прекрасный сударь;
Как вы гуманны и дурны!
И в этом ваша убыль,
Что к ненависти вы слабы!
Смерть, вот та крайность
Жизни нашей милой.
Мечтаний наших та отчаянность!
Лишь только души такою сивой,
Проявим прямое благородство,
Но нет нелепицы такой!
Где в них? Какое сходство?
И светской гранью ободренной!
Лишь когда она придет,
Ты смысл жизни вдруг поймешь.
И то, - последнее заберет:
Две розы и острый нож.

                VII
Меня потом озарило,
Что думы о кончине рано
Появились в голове моей.
Немножко смысл изменило,
Все те движения живей.
И все это странно!
Бояться смерти опасно,
Так как мысль материальна.
И думать о кончине страстно
Сейчас не было реально.
Тяжело вздохнул
И встал с мыслью своей;
Ход событий повернул,
Вспомнив о ней.
Сейчас неуместны долгие речи
И разум остудив
От этой жестокой встречи
О многом позабыв!

                VIII
Мы не люди совершенства.
И каждый жребий тот тянул,
Мой герой не создан для блаженства;
Он в памяти своей уснул.
Боролся за свою жизнь грешную,
Хотел жить, не зная зачем.
Выбрал мысль верную.
Но поменялся затем:
Страх исчез в его глазах,
Боль надолго уснула.
И на двадцати листах
Его душа утонула!

                IX
Родник. Свежая вода.
Нажат курок. Сердце бьется.
Вот, вот! Час выпрыгнет! О, да!
Но кровь из трупа льется
В этот чистый горный родник.
Ему ничто не станет, наверняка.
Но солдат головою наш поник,
Но не любит убивать, исподтишка.
И вообще убийства он не любит,
Они до добра не доведут.
Он парня молодого ни за что не забудет,
Ведь его никак не погребут!
А если вспомнить мудрые слова:
«Война не окончена, пока не погребут последние тела!»
И в этом был прав Суворов!
И смысл прост и здоров.
Мы столько лет воюем?
«От свинца смакуем»!

                X
Душа требует мира!
И разум с ним согласен,
Но пока не померкнет сила!
И обычный день не станет ясен.
Задуматься о духе том немного,
И вспомнить страх в его глазах.
Не судите их обоих строго,
Все это прослеживается в их шагах.
Каждый из них не ожидал.
Не ожидал такого поворота жизни.
Никто не представлял и не знал,
Что пробегут такие мысли!
Просто оба хотели набрать воды,
Но если бы не война,
То не было б этой беды,
И случай не довел бы до гроба.

                XI
Вода в роднике все так же бежит,
Но уже с алыми прожилками.
Больше никто не кричит.
И больше не играем с вилками,
Что могут причинить вред,
Нам и нашему здоровью.
Интересно? Что это за бред?
Руки вновь испачканы кровью,
А наш герой думает лишь об одном:
«Курение вредит!!!
А что же будет потом?»
И это вслух твердит.
Сердце бьется неимоверно,
Каждый глоток воздуха тяжел.
И то лишь верно,
Большинство умирает от смол
И никотина в наших сигаретах.
Отречемся от этой скуки,
И вспомнив о шкафах и скелетах,
Посмотрим на героя руки,
Которые дрожат. Не от холода,
Не от странного чувства голода,
А лишь от страха.
Мог он потерять все,
И испытать счастье краха?
Хоть это прошло…

                XII
Грань – для каждого своя,
Для кого-то промежуток
Между жизнью и смертью.
Но это уже другие слова,
Не рассказы прибауток,
Лежащих под плетью.
Лишь только в этот миг
Осознаешь самого себя,
И смысл всех «лиг»
Что ставят на тебя!
Вся жизнь пробегает
Перед налившимися глазами.
Никто так ясно не понимает,
Как отрывки скачут стадами.
Их так много,
А прожил всего лишь ничего.
Не судите его сильно строго,
Ведь просто не за что!

                XIII
Взглянув на духа… На земле,
В штанах истрепанных на ветру,
В грязной кровавой чалме
И не веришь глазу своему.
Идеи неброские.
Штанины короткие,
Как у клоунов. Непонятно,
До щиколоток не достают.
И многое необъятно,
Ноги торчат – сучья сухие,
Зато смешно бегают и орут!
Прошли минуты лихие,
Но думы нагоняют они.
Пытаюсь вспомнить взгляд,
Как глаза его смогли
Посмотреть на этот ад?

                XIV
Меня до сих пор шатает,
Даже когда сижу на земле.
Мало кто знает,
Что здесь, в песке
Были капли крови.
Пересохло в горле
И камень в груди.
От того больно и страшно,
Но как ситуацией не крути
Со временем станет не важно.
У него автомат в руках был.
Почему он не стрелял?
А лишь, как камень застыл,
И кто-то на него надежды возлагал!
Просто куда-то вверх смотрел,
Беззвучно шевелил губами.
И лица другого не имел,
Что не описать словами.
Страх его тело сковал
И над рассудком победу одержал.
Ответа я не знал!
Увольте, себя изнутри сломал!
А как со стороны
Выглядел мой взор?
Я не ощущал своей души,
Слыша в ней злой укор.

                XV
И так за новою строкою,
Где наш герой описан,
Где он не знал покою
И болью страшною нанизан
На сердце сильное свое.
От тех немногих рассуждений,
Что на загадки, лишь ничего.
Сердце, полное мучений,
Хранит надежды на ответ,
Что не присниться в страшном сне,
Что жизнь сведет «на нет».
А отвечать придется мне?
Что случилось, то случилось!
Многое могло произойти,
Так вот получилось
Видать надо через это пройти!
Минут жестоких хоровод
Он встретил, как ребенок.
Не как зари восход,
Не как застенчивый котенок.

                XVI
И так. Что такое схватка?
Милые мои,
И даже в храбрости нехватка
Не погасит вражески огни.
Но осознаете ли вы,
Что оно действительно означает?
Это не мудрые львы
И мало кто знает,
Что красоты здесь нет.
Кто-то мне заявит
И кинет сладостный ответ.
Сказав, истину мне явит:
«Это справедливая война,
Во имя чего-либо. Благой цели!»
Но справедливых войн не бывает.
Война – это хаос и разруха!
Кто из вас трезво понимает,
Во многом бывает «виновата и муха»!
Грубая сила против грубой силы
До полного уничтожения одной  из сторон.
Как бы ни были возгласы милы,
Кто-то будет участником похорон.
На войне нет чести,
Как щеголяний друг перед другом!
Здесь не уместно дело мести,
О чьем-то времени скудном.
Война – это кровь, смерть и насилие,
Против человеческой плоти пули,
Полное бессилие.
Только до конца бы дотянули!

                XVII
Он кости свои кинул
И коснулись они стола.
Наверное, его разум покинул
И можно ожидать любого конца.
И как жизнь повествует
Кто не рискует,
Тот не может понять
Смысл истинного блаженства!
Этого не надо знать.
Идея нашего священства…
Разум во многом не прав?
Он боится себя и его!
И утолив свой нрав,
Скажу ему, что хорошо.
Но во всем, что было верно,
Он шаги свои ставил сам.
Временем преданным верно,
Направив правду вам.
Герой пока живой
И духом полон сил,
Но своенравной головой
Пытается покинуть этот мир.
Нет в жизни нового настроя
И правда кажется порок.
Нам не понять  сейчас героя,
У него свой венок.

                XVIII
Придя чуть-чуть в себя,
Первым делом умылся в роднике.
На свое отражение смотря,
Остался с собой наедине.
Песком руки натирал
И тщательно сквозь пальцы
Кристально чистую воду пропускал.
Все мы от счастья скитальцы
По просторам бескрайней души.
Ищем смысл, которого нет;
Мы принимаем телесные огни
И противоречивый нам ответ.
Есть вещи, которые бояться нам нельзя,
Ибо они не существенны.
Во многом это просто слова
И нам приветственны.
Но не хочет знать
Более слова одного.
Можно и по-разному воспринимать!
Ну а смысл? И за что?

                XIX
И тут Майкла лицо поменялось,
Искра промелькнула в глазах.
Его ухмылка стеснялась,
Потеряв на веки страх.
И уверены движения рук,
И четкие шаги;
Он порождение мук!
Данного обета не знаем мы.
Измененной идеей построен
В новых краях.
Теперь он прочен и спокоен,
Как сталь, закаленная в боях!
Суровости придал момент
Глаза по-новому открыл.
Он теперь новый элемент,
Той системы, что пронзил.
Без колебаний и раздумий
Он поступил точно так,
Как пасть открыл свою, Везувий,
Мой удивительный чудак!
Какой он силой порожден?
Куда он двери отворил?
Всем этим миром поражен,
Но происхождение свое не забыл!
Пережив начало всех страданий,
Боли и горести своей,
Всех порученных ему знаний!
С одной стороны он бестолковый ученик!
Не учится на собственных ошибках.
Со временем он правду, и так постиг,
Не зная закона о прививках.

                XX
От родника, неподалеку,
Текла река.
Тому отмеренному сроку
Подошел конец и дня.
Автомат душмана
Спрятал за камнями.
Испепеленного солнцем дурмана,
Что не передать словами.
Воздушная пелена загустела,
Земля кипела
И была раскалена,
Как слежавшийся пепел.
Лишь не тронута душа
И голос внутренний пел,
Не обращая внимания на погоду.
Нестерпимый свет глаза выедает,
Не понять нам эту природу,
Но солдат здесь страдает.
Подхватил его за ноги,
Поволок к воде невинной.
Здесь пишутся обдуманные строки
Мысли могучей и сильной.
Пыхтел со своей ношей грузной
И алый след оставался за ним.
В этой жизни скудной
На миг остался один.

                XXI
Двести метров до реки.
Вроде бы малое расстояние.
Но герой вспоминает алые плевки
И свое состояние.
Как оказывается тяжело
И долго идти малое,
Но не бывает так легко,
Расстояние до воды, то самое…
Схватившись руками за ноги,
Таща это бездыханное
И недвижимое тело без боли.
Но как это не странно,
Тонкими струйками кровь
Сочится на землю и песок.
И понимаешь вновь,
Что закончится скоро срок
Того везения,
Той самой фортуны!
Я не лишился мнения
И натянуты жизни моей струны!

                XXII
И на рубеже веков,
Кто познал силу боли!
Кто избавился от оков
И умер против воли.
Но не надо забывать:
Выживает сильнейший!
Сколько же приходиться орать,
Но факт является важнейший.
Война губит судьбы людей,
Но они не могут по-другому.
Всегда будет «змей»
Думающий по-иному,
Ради собственной выгоды,
На все пойдет из-за бумажной волокиты.
Так что делай выводы!
Вам случайно не нужен кит?

                XXIII
Небольшой сгусток песка
Пронесся, кружа передо мной.
Что-то проскочило у виска,
Я почувствовал кого-то за собой!
Обернувшись, никого не было,
Лишь только бездыханный друг.
Подсознание верило,
Что это замкнутый круг.
Уж было, автомат приготовил
И готов к новой схватке.
Окончательно понял,
Что не все в порядке.
И тут песок встал,
Затянул все небо своей пеленой.
Я раньше не видал
Песчаной агонии такой.
Пропали горные вершинки,
Видать судьба меня забыла.
В лицо полетели мелкие песчинки,
С грохотом и свистом завыла
Песчаная свирепая буря.
Мне уже не поможет пуля.
Огромною стеной встала
И направилась на меня.
Наверное, судьба не знала,
Но все это мои слова.

                XXIV
Я начинаю осознавать
Истинное слово моего сознания,
Бессмысленно изымать
Идею понимания…
Жалость мешает уважать равных!
Истинная страсть лишена жалости,
И как я сказал, о мыслях странных,
Не хватает правды о малости!
Нет истин крупного стиля,
Есть правда жизни в ее лести!
Чем измеряется миля?
Нет, в жизни интересней мести,
Что дикий разум подает!
И что можно познать в песке?
Мой ум в душе орет,
Разжигает огонь во льде!
Манипуляция сознанием –
Это не насилие нас!
Это игра идейным пониманием,
Народных масс!
Соблазн – это есть манипуляция;
Сами люди хотят быть соблазненными!
Нам говорит ротация
О смыслах, нами рожденными!
И если массу воспринимать,
Как женщину желанную,
То надо направленно понимать
Идею первозданную:
«Если она уверует в ваш четкий план,
То она инстинктивно потянется за вами!
И эта масса, и эта сильный стан
Понимает смысл за словами!
И направление смысла не имеет,
Вы знаете куда идти,
Она пойдет, она от вас млеет,
Она любит ваши мечты!»

                XXV
От смерти нельзя бегать,
Но можно поведать муки!
От незнания что делать,
Ослабил свои руки
И его ноги рухнули на землю.
Секунду стоял, как вкопанный.
Новое по-иному приемлю,
Но жалко мир закопанный.
От незнания что делать,
Прыгнул под труп фурией мелкой.
Здесь невозможно бегать,
Становишься загнанной белкой!
Какую бурю ощущений
Сейчас испытывал я.
Вам не понять лукавых мнений,
Но судьба решена моя!
В дикий свит и грохот,
И одеяло из песчаной метели,
И бури дикий хохот
На меня без спросу налетели!

                XXVI
И вот уже цепляясь
За каждую ниточку жизни своей,
За каждый волосок хватаясь
Не думая о бытие дней.
И вспомнив все немногие обиды,
Минуты радости мечты,
Мои легкие перекрыты
От такого подарка судьбы.
Затаив дыхание молчу.
Нет у меня других затей,
Но жить желаю! И хочу!
Не закончил дни юности моей,
А уже не младой человек!
По-другому мир осознаю,
Для меня открылся новый век.
Я это понимаю и жить хочу!
И так природа подарила бурю,
Судьба – испытание кнутом
И свинцовую пулю.
Пережил атаки днем,
Понял все нелепости войны
И искусство выживать;
Мы часть чужой стороны!
Не надо это забывать!

                XXVII
Через некоторое время
Все стихло! Тишина.
Здесь теперь таится семя
Нового человеческого лица.
Округа стала вновь прозрачной,
Растаяла в воздухе агония песка!
Нет минуты жестоко мрачной,
Когда смерть касается тебя.
И скинув песочные оковы,
Как свирепый дикий зверь.
Взлетев! Вы все готовы,
Открыть для себя новую дверь!
Дверь в мир девственных идей,
В мир чистой правды,
Что прочувствовал шкурою своей.
Мы видим его души мансарды,
Его новое очищенное сознание
От страхов и недостатков.
Его новое желание
Из его же физических остатков!

                XXVIII
И как феникс, из пепла восставший,
Крылья свои огненные расправил.
Вкус жизни новой познавший
И новых беззаконных правил.
Выплюнув этот невкусный
И донельзя неприятный песок,
А взгляд грустный!
От сердца отвалился каменный кусок!
И «друга» за ноги хватая,
Продолжая нести,
Спокойствие соблюдаю.
Мне его надо до реки довести.
Только тело шелохнулось,
Открылись знакомые тряпки,
Одеяние и сам моджахед.
Картина вновь вернулась,
Нам бы носить шляпки.
А что же мне говорил дед?
«Не вставай на колени,
Если тебя жизнь заставляет…
Борись, не давай повода лени,
Пусть каждый видит, каждый знает,
На что ты способен,
На что ты готов поставить…
Не будь злобен,
Нужно правильно приоритеты расставить!
Главное никогда не сдавайся!
Какими не были страдания,
Не сдавайся, старайся…
И не забывай про знания!»

                XXIX
Пустыня. Песчаные барханы.
Каждый новый элемент,
Когда проходят рядом ураганы,
И песчинка ударит в нужный момент.
Герой не знал своего желанья
И мыслей, кровавой поток.
Прошли все испытанья,
Когда с небес раздался рок.
Потом и кровью лицо покрыто
И минуту спустя,
Молебник, станица открыта,
Где пальцы, над словом стоя;
Идут погребальные обряды
Слов, не хватая зазря,
Здесь чужие наряды,
Здесь чужая вера, другие слова…
Уже не понятно:
Слеза иль кровавый пот
Капелью обрушился обратно,
На страницу свинцовых нот.

                XXX
Прощай, мой незнакомый друг – мой враг!
К тебе не придет предсмертный бред –
Ты сгинешь в пучине, там, где мрак,
Оставив кровавый след.
Погружаясь в воду,
Тело сразу не тонет.
Она нежно хватает за голову,
За плечи и дальше, но не стонет…
Она больше не рыдает
Из-за тел, что преподносит война.
Уже прекрасно знает,
Что люди не наигрались – это их нужда!
И как тысячи безымянных героев
Рукавом волны унесла.
Заготовлено много покроев,
И ей не принадлежит чужая душа.

                XXXI
Вернувшись к роднику обратно,
Где все внезапно началось,
Вода стала мне отвратна
И ночью точно не спалось.
Там меня дожидались Медведко и Шнурок,
Испугались из-за долго отсутствия.
Теперь наготове курок
Для следующего внезапного присутствия.
Я им про бурю рассказал,
И тело бренное свое,
Про мой жестокий оскал,
И еще про кое-что.
Про ужас пережитый мною,
Что внутри меня поселилась мгла.
Знаком с душой своей больною,
Сердце трепетно пережгла.
Рухнул мой мир одним ударом,
Руины ветром унесло,
Сожгло одним пожаром
Все что было, то прошло.