Черный ящик

Не для гордости или святости:
Для покорствия и распятости
Приходили страстно и суетно,
Уходили спешно и судебно.
Возмужалые, скороспелые,
Худосочные и дебелые…
Коченеюще, леденеюще
Уходили в пике и на бреющем
Ради смысла значения пущего –
Ко престолу судилища Сущего…
Тело–веточкой, душу–ветошкой!
Жонке-Весточке – судную вестушку.
***
Истомилась. Истосковалась.
Издарилась. Истолковалась.
Разбазарила жито и злато.
Растранжирила «свату» и «брату».
Что жа? Нонеча нету возврату?
Али можно вернуться? Куда там!
Не удастся. Не пыжьтся! Чего там!
***
Захлестнуло и опалило
Буреломами завалило:
Все четыре стихии – валом.
Мне и пятой стихии достало.
Кочевряжилась, горевала!
А ещё я рвала и метала,
И была нерушимей металла.
Но! Ждала и тогда. Рисковала!
Никогда же я не выжидала,
Колебания выжигала…
Знала всё? Ничего я не знала.
Дверь за дверью – с плеча открывала
У Земли и у Неба – порталы.
Не нашла.  А кого я искала?
***
На триста сорок первый день – сухая молния в лощину:
И – никого, и – нЕкому. И нет любимого мужчины.
И отменяется измена, за око – око, зуб за зуб,
И умирает постепенно последней ссоры ультразвук.
Но доведён до совершенства неукротимый монолог,
И бьются души, обреченно,  в не освященный потолок.
***
Или женской работой, или детской игрой –
Уморюсь, изнурюсь…Отболею тобой.
Или думой утешной, или чёрной тоской
Истомлю, распылю мой удел фатовской.
В смысле: «фатум», «судьбина», «суматоха», «судья»,
«расторопная льдина», «боевая ладья»…
Дважды два? Просчиталась. Жгу волшебный фонарь.
Продырявлено днище. Мне судьба-пономарь
Предрекает, пророчит… Да и что? В самый раз!
Этой ночью в Дамаске зацветёт Баарас.
***
С наступлением ночи, по дороге в Дамаск,
У Ливанского склона зацветёт Баарас.
И растенятся чары, и рассеются тучи,
И растинится в Лету год и век невезучий.
***
Ещё повсюду замечаю тобою брошенные вещи,
И всё ещё, изнемогая, разгадываю сон мой вещий:
 – «Пора!» – твой голос.
 – «Что «пора!»?
Стремлюсь понять и понимаю.
И гласу твоему внимаю:
Куда… и почему… «пора»!
***
Серая птаха, что серая мышь:
Вряд ли пичуге известны секреты…
Может, не зря осовело молчишь,
Следуя грусти, мирволи эстета!

Не состоялся изрядный дуэт:
Немощна песня. Увы, перепевы
Даже в ажурный июльский рассвет
Режутся слуху ямщицким распевом.

А на заре перепёлка и перепел
Тайное бденье всесветно затеяли:
«Любит? Не любит? Люблю-не люблю?
Жить пора! Жить пора! – то и пою».

«Песнею песней» невзрачная птица
Свяжет любовь и рассвет воедино.
Мой Соловей невзначай пробудится,
Таинство таинств распишет картинно:
«Жить пора! Жить пора! – то и пою.
Жить пора! Жить пора! – то и люблю».
***
Из красного, из чёрного, из белого,
Во имя искупления ушедших,
Растила розу, попирая ведших,
Ведомых, и ведущих, и восшедших…
За красное, за белое, за чёрное
Бывала непокорною и вздорною,
Не жаловала Проповедь Нагорную,
Листала «Капитал»… Но «Отче наш»
Однажды сотворил ажиотаж:
Глаза в глаза горючими ручьями
Лила слезу на образа во храме.
***
Нет моей сестрицы Любки, Любушки-голубушки!
Домовина вместо шубки, нежится во гробушке.
Благоверна, многодетна… Где причина божьей кары?
В чём грехи? Ветхозаветно – умирать потребно старым.
Отчего у жизни полдень перечёркнут панихидой?
Ночь бессмертна…даже вроде добродетельная с виду.
Но бессмысленно бормочет и беспомощно хлопочет…
В чём порядок? Длань господня под кого «весы» сегодня
Уготавливает? Ясно: я надеялась напрасно!
Затуманенные кубки подняты «за упокой».
Нет со мной сестрицы Любки,
На сегодня – Бог с тобой.
***
Мутный фарватер мыслей упрямых:
Господи! Хватит истин в стаканах!
Винное счастье, винные беды,
Грубые страсти «эго» и «кредо».
Гостья ночная узел затянет!
Маски срывая, истина грянет.
Истина истин непостижима.
Тихая пристань недостижима.
***
Ломаная кривая. Молния шаровая.
Гаснущие рассветы.
Где ты, любезный, где ты?
Мальчик из Аю-Дага или Небит-ДагА!
Взвешенная отвага пишет фигуры Дега!
Небо колдует коряво, кланяется, кичится,
Души и плоть дырявя, движется жизни птица.
***
Дважды два, четырежды четыре?
Вам шестнадцать? Это ненадолго.
Молодость – в стогу сенном иголка.
Всё пройдёт, как дважды два – четыре.
В этом откровенно беспристрастном,
Неуютном и прекрасном мире
Всё проходит: «дважды два – четыре».
***
Женщина – это судьба, выбранная однажды,
Трижды, четырежды, дважды…
Новая? Снова вам же?
Это – чужая судьба.
***
Ни высокая поэзия, ни шикарное манто…
Мне законы равновесия – вне закона, дед-пыхто.
Не любимица «боргезе» я, не провидица, не крейзи я…
Но Земли – одна вторая: полушария картинка.
Половина, половинка –  русская простолюдинка.
Вызреваю, вырастая – всей Земли «одна шестая».
***
Не прельщаюсь. Обезлюдело, обезличело плато.
Не канючила, не хлюздила. Все одно: недо… недо…
Не махатмами, но хатами однозначное означено.
Я и спящей озадачена: как же быть? Опять не то.
Вне ответа однозначного всё поделено, захвачено,
Но опять: недо… недо…
***
Снова ушёл и остался
Где-то в постели желанной,
С женщиной – сытой и пьяной…
Холодно. Кажется, холодно.
***
Сочиняла мадригал –
Затушёванный финал.
***
Разбежаться, размахнуться, раздышаться – и лететь.
Разлюбиться, разделиться, распрощаться – не робеть.
***
Разгромлённый и разгромленный,
От рожденья – обескровленный,
Постращаю и прощу.
Душу по миру пущу –
Чаровницей посрамлённая,
Вдовушка твоя законная.
***
Вкус маисово-анисовый
У моей судьбы неистовой.
***
Ты меня в полнолуние бросил,
Как бросают в обычные дни.
Однополые глупые росы
Одинокий сентябрь уронил.
Почему же не август?
Ошибка! Мне запомнился
Август и звёзды,
Поезда, волоокая росстань…
Но вздохнул звездопад сентябрём
И осеннее слово качнулось –
Мы недавно гуляли вдвоём.
Новолунье звездой поперхнулось.
***
Буквоед в обличии любовном:
утончённо-увлечённый взор!
Не зови «затмением греховным»
молодежной выправки задор.
И себя не почитай «влюбленным»! –
До чего на выдумки горазд!
В этом беззаконии альковном
оба обманулись парой фраз:
«Я люблю. А ты меня?» – «Я тоже…» –
Вот и объяснились. И довольно.
Для утехи и потехи – гоже.
Для «науки нежности» – не больно…
Эту вот «зачитанную книжку»
Оба для себя прочли фривольно.
Оказалось, «прочитали» лишку.

И на том расстались, не страдая,
Без утраты, не обожествляя!
Жертвоприношением любовным раскачали приторное чувство
И почили немощно. Искусства в этом сладострастии – не густо!

Как же можно! До самосожженья
возлюбив, и не обожествлять!
Это значит – вовсе и не знать,
что такое «душу опалять»,
«возводить», «страдать», «отождествлять»,
и «творить», и саморазрушаться,
И в другом, любимом, возвышаться,
С ним же умирать,  воссоздаваться…
В «Книгу жизни» каждую страницу
Истово писать, испепеляясь!
«Навсегда» всё чаще расставаясь,
Так и не расстаться! Повторяясь
В том одном, пристрастном, постоянстве:
Неизбывном, неуничтожимом,
Шутовски-любовном мезальянсе –
Грешном и греховном, неразрывном,
И кующем сердце на разрыв.
***
Звёзды не падают в грязь: звезды сгорают в полёте
Факелом на излёте. Звёзды не падают в грязь.
В дерзких объятьях Вселенной звёздно-нейтронное братство
Может пульсаром вращаться в нежных объятьях Вселенной.
Звёзды не падают в грязь: звёзды меняют орбиту.
Звёзды-аэронавты просто уходят из вида.
***
Себя расчленяя на дозы и на миллиграммы,
Живи беспощадно, манкируй судьбой и словами.
***
Чашу горькую вины пригубила.
Уронила. Ненароком разбила.
***
Не затеряться, не упасть!
В немилость, как в трясину, пасть!
Попасть разиней волку в пасть,
И выбраться, и не пропасть!
Что за беда? Что за напасть?
***
Стремнины одолеть и пропасти,
И одолень-траву, и напасти.
***
Драконы никогда не спят:
Их ум желанием распят.
Но земноводные драконы
В лягушек, змеек и тритонок
Влюбляются на миг зачатья…
Какое-то драконье счастье
Всемерно распинает нервы…
Не потому ли «бабы – стервы»?
***
Обронила ключ-кладенец, отмыкающий дверцу заветную.
Ни души. Ни руки. Ни взора. – Пустота, тишина безответная.
Отлюбила. Уж ты прости. Я себя недавно простила.
Позабыты дороги-пути, на которых ключи обронила.
***
Отмыкался, грешный, преставился.
Ищи – свищи!
***
«Правота» – от слова «право».
Правоверным братьям – слава!
***
В результате царской мены
Будем жить попеременно:
От нуля до сорока,
От стиха и до стиха –
Ты да я, да мы с тобой.
Между небом и землёй.
***
Душою Мира пробуждаясь, Земля ликует и скорбит.
И вот опять на подсознании – вполне сознательный рескрипт:
«Расчёт-просчёт» у Мироздания к святому лику не причислен.
Создатель не играет в кости, он потому – немногочислен».
***
Какое счастье – свет в окне
И крепость ростверка – отчасти.
И по семи «разов» на «дне»
Или на «дню»: «Какое счастье!»
***
Вредоносная, фривольная, невесёлая история:
«У любви – земная матрица и – небесная фактория».
***
Привыкание к тебе – равноценно жажде опия.
Интегрировать любовь – социальная утопия.
***
Я такой-сякой неверною жить и царствовать рискнула.
Безответную любовь истово перечеркнула.
Бесприютного тебя «безответственным» клеймила,
Превзошла сама себя, и однажды погубила.
***
Родиться поэтом – и выжить.
Любить беззаветно – и выжить.
И властного гласа не слышать.
***
Разволшебный фиолет
Ультрасинего замеса:
Без намёка и подтекста –
Перволетний первоцвет.
Не жена и не подруга:
Всё ещё твоя невеста…
Нашепчу милому другу
Безо всякого контекста:
«Не гневи, родной, маманю!
И папашу не гневи!
Под окошечком с геранью
На гулянье не зови!
А покличь меня ты замуж!
Чтоб сказали мать-отец:
«Дозволяем. С образами,
Молодые, – под венец!»
***
Ветер слушает волну.
Ветер сушит бездорожье.
Ветер служит, если может.

В этом ветряном набеге
Ветер суживает веки.
Я и глазом не моргну.

Я во все глаза взгляну
И увижу неба своды,
Отголоски непогоды…

А в душе у ветра – тайна,
И она – сентиментальна.
***
Живу, позволяя. Но губы…
Сомкнула невольно. Сугубо…
Невольницу усугубляя,
Нашепчут: «Себя расчленяя,
Зазря не кори – не поможет.
Однако проблемы умножит».
***
Сквозняки скользят, выползая,
Осторожно! У самого края,
На юру не к добру не стой!
На обрыве жилища не строй!
Не теряй головы, Седовласый!
Не скачи, молодец, китоврасом –
Суете предпочти размышленье.
Не люби, молодая, разженю.
***
Всегда сопровождают человека
Дурная Слава, Добрая Молва,
Соседствует Банальная Опека…
А между тем седеет голова
И оседает голос – шёпот сиплый
Озвучивает жизненные клипы
И ждёт награду баксами – в ответ.
– Ах! Просветить извольте!
– Не по силам!
– Да я об этом Вас и не просила!
***
И сорваны ветшающие ризы!
Народы, отверзающие Бога,
Переживают кризисы и кризы
До самовозгорания. Тревога!
Пора идти путём горы Фавор,
Моленье Иоанну вознося,
И помнить то, чего забыть нельзя, –
Беспамятству господ наперекор.
***
Ты умолял. Но я не соглашалась.
Мои отказы трудно объяснимы?
Однажды одинёшенька осталась,
А брошенные женщины ранимы.
Ждала тебя. И мысленно прощала.
Но телефон упрямо отключала…
Когда сняла упорную осаду,
То есть была готова к «маскараду»,
Ты не пришёл… Такой вот паритет!
Позор! Позор на мой авторитет!
***
У женщины брошенной – гордости бред.
У той, что «негожая», гордости нет.
***
Пятница. Точка. Тринадцатое.
Проблематично начатое.
***
Апокрифичный случай:
Собраны в узел тучи –
Значит, возможна гроза…
***
Меня зовут Мадлен. Для Вас – Мадлена.
Едва знакомы? Буду откровенна:
Ничто меня сегодня не смущает,
Поскольку без пяти минут светает…
А за железной дверью – листопад
И нет охранной грамоты богатству…
Мне хочется – который год подряд –
В саду, а не в постели обниматься!
К земле – под увядающей луною –
Клониться непокрытой головою…
Однажды утром встретить снегопад
И утонуть в сугробе… Невпопад
Ронять слова – никчёмные морфемы –
Аморфно, в ожидании Морфея,
Бубнить: «ага!» и быть едва ли «в теме».
Забыться, осуждаемая всеми, не помышляя и не размышляя.
В последнем поцелуе изнывая, «кирпичики» на кварки расщепляя,
Искать его, найти и не узнать! И не уснуть, а потерять сознанье!
Материю стареющего тела напрасно бездуховно проклинать.
И говорить в надежде: «До свиданья».
Не умереть, а потерять сознанье.
***
Омой меня – белее снега стану.
И выпрямлюсь. Пойду и не устану
Идти путями девственной планеты,
Выведывать сакральные секреты,
Искать вопросы – находить ответы.
***
Творящие неправедное – в страхе
Раскаются через грядущий суд,
И Ангелы на Землю упадут
И отдадут последнюю рубаху…
В наряде белом Иерусалим.
Коленопреклоненно перед Ним
Земное и подземное предстанет!
Обителью господней перестанет
Являться твердь воздушная. Отныне
Господь впервые небеса отринет:
Сойдет на Землю. И пребудет святость.
Умов и душ законная распятость
Окупится слезами покаянья,
И просияет купол мирозданья…
И души, сокрушённые во зле,
Да узрит Саваоф в Святой Земле.
***
Горе торкало и мыкало,
И злобилось, и хихикало.
Время тикало да тикало…
Я Судьбе культурно «выкала»:
«Вы почто, Судьба-разлучница,
Горемялка, Горемучица?»

Утекало время-бремечко,
Оголялось Жизни темечко…
Племя, родненькое племечко,
Вот ещё – в росточек семечко.
Чудодейное, четвёртое,
Бабушкино семя, твёрдое,
Да гневливое, да гордое,
Жерновами не затёртое!
Ты расти, росточек, ростиком
Выше среднего, высоконько,
Будешь бабушкиным хвостиком,
Будешь мамушкиным соколом.
Или вдруг случится ладушка,
Девочка, моя миладушка!
Подари, Господь, невинное
Дитятко красы картиннои
И души высокой, ангельской,
И судьбы завидной, ласковой.
***
А смерть играла в кости и глумилась.
Дорога шла под гору и клубилась
Дымами и кострами преисподней.
И было там нисколько не свободней,
Не праведней, и не богоугодней –
Совсем как в этой жизни неуютной:
Дерюгою бывалою, лоскутной,
Прикрыты кости грешников и грешниц…
Мильярды этажей, вершин и лестниц,
По коим восходить велят костям.
Или «гостям»? Нет, нет!
Они навек, навечно там!
***
В две подмётки и в четыре, на миру и в целом мире,
В самолёте и в квартире, и в постели, и в сортире –
Ты и я – мы обе «вдовы»…
Были «бабы бестолковы»,  молодых мужей оковы.
Счастье наше в две подковы распрощалось – и готово!
Доказательной основы не ищи в уме и слове.
Сняты брачные оковы: Ты и Я, мы обе – вдовы.
***
Упала с неба в снега Сибири.
Сестра, подруга античной лире.
В сугробы линий берёз усопших,
В настои-зимы из расторопши.
Спешила трясно, жила напевно.
Рябины – рясно, черёмы – пенно!
Ищите, дети, поляны ягод!
Не опасайтесь бандитских тягот!
Дороги пыльны, но не глумливы:
Ходите, бабы, не надо ксивы.
Без опасений – старухи, девки
Несите миру красу. Отсевки
Погарцевали да улетели,
И получили, чего хотели.
А нашей доли – стократно боле!
Не опасайтесь дороги в поле!
В лесу – тропинки, а в переулке,
Во тьме чубатой и закоулке –
Не опасайтесь лихого дела:
Живите, пойте, ходите смело!