Казнь

Причин на свете нет, есть только следствия.
И люди жертвы следствий.
                И.Б.
             "Под лай собак меня похоронят"
                наколка

               
Я вижу, – я всхожу на эшафот.
Палач по-дружески мне пожимает руку.
Ермолка, пейсы, скрипки терракот –
толпа танцует фрейлехс, радуясь досугу,
ест чебуреки, пивом заливает скуку
и казни ждет.
 
Палач, отставив в сторону топор,
меня не видя, пишет грифелем в блокноте, – 
смяв задницею смертный приговор, –
о сладком манго, фейхоа и бергамоте,
о звездах, о любви и о какой-то тёте
какой-то вздор.
 
Вперяю взор в беспечную толпу –
она безумствует, ей до меня нет дела,
как дела нет до муравья столпу,
что посвящает себя горнему всецело
и слепо ставит он на капельное тело
свою стопу.
 
Фильтруя пьющий люд, – людской туман, –
все, что проходит сквозь мою сетчатку глаза, –
я из толпы, как из огня каштан,       
желанный профиль хватанул и два анфаса,
что мне милей непревзойденного алмаза,
как КуллинАн.
 
Я возбужден, я им машу рукой
и громко кашляю, и делаю гримасы.
Даю понять, что я уже покой-
ник, мне ж в ответ, ты, мол, несёшь культуру в массы –
танцуют фрейлехс иудеи и кавказцы
одной толпой.
 
Чу! Слышу где-то журавлиный крик,
но небо мёртво и пустыннее пустого.
Никто к такому небу не привык –
к такой бездонности отъявленно ледовой,
к такой бездомности пленительно бредовой,
как чик-чирик.
 
Толпа, меня не видя, пляшет вскачь.
Глаза родные – корабли спалить успели.
Лишь пары шлюшек онемевший плач
набатом гулким отозвался в моем теле,
и связки, вторя эхом, глухо прохрипели:
«Руби, палач!»

Февраль 2013. Сиэтл