Климакс

 I
 После юбилейных дней Чеземетнов задумчиво бредет мимо зданий, окна которых еще закрыты лозунгами. Кое-где их уже погрузили на грузовики вместе со свернутыми спиралями полотнищ, звездчатыми их наконечниками на выкрашенных буро древках иль бликующих алюминиевых трубах. Отгремели канонады, схлынули колонны демонстрантов: трудящихся, дружинников и военных, слаженно выкрикивавших слова присяги новой экономической политике. Проехали компьютеры-катюши и лазерные танки, и прокатился макет-гигант отечественного шаттла.
На лозунгах сих прочитывалось…
Неонэп!!!
Чистка верха книзу!!!
Наш принцип – все достижения человечества берем и внедряем!!!
Даешь частичное допущение отечественного и иностранного капитала!!!
Даешь проведение в жизнь мер по пресечению расхищения в народном хозяйстве страны!!!
Да здравствует разъяснительная критика некоторых экономических просчетов!!!
И да здравствует великая работа, направленная на восстановление веры в цель!!!
Нет Чернобылю!!!
И да здравствует художественная интеллигенция, мобилизованная на выполнение новых творческих задач!!!
Даешь расширение непримиримого фронта идеологической борьбы с лагерем империализма!!!

…Но Чеземетнов почему-то продолжал жить по-старому, и его до сей поры мало волновали новые веянья. Чеземетнов продолжал идти с думой о непосредственном руководителе своем товарище Кагановичеве, о тех последних тревожных сведениях, извлеченных посредством магнитной ленты, о той непосильной неразрешимой задаче, так вдруг взгромоздившейся на его плечи. Его и так во дни набирающей темп перестройки неуравновешенное душевное состояние вконец было нарушено, перекошено как-то и вот!.. бесы страха, сомнений, кажется, его обороли.
Как?!?!
Смеют?!?!
Что!!!!!!!!!!………………….
Я вас поставлю каждого на свое место?!?!
Я взбесился?!?!…………………..
И Чеземетнов продолжал брести по широкому, шумному и
чадному Садовому совсем потерянный в хитросплетениях
– т-с-с!!!..………ческой,
………………ческой, ……………ческой и, конечно,
……………. ческой сложившейся ситуации.

 II
Ддииууррреккцциияя!..
Высотных Зданий!!!
Подслушала
Шум…
А помните?
Переполоху-то было в РЕ-ВИ-ЗО-РЕ!!!
Разговор
чики
Заговор
щиков
Семи Высотных Зданий
В ночи!!!..
Видно, старухи-башни совсем посходили с ума.
И совсем очевидно им угрожает психушка, либо тьуууррма.
Вот показанья магнитной ленты…
Я, Здание Высотное на площади Восстания,
Восстану ль я?..
Я из рода крепостей
Архитектурный циклоп,
Чуть ли не Вий…
Топ… Топ…
…Подымите мне веки!!!
Клоп – хлоп!..,
Легко б
Переплюнуло
Испуганною кинутый царицею
Зловещий дворец Царицыно.
Т-с-с!!!!!!!!!!
Я – глава ваша
Достопочтенная
Псевдоготическая Семерка
Эпохи Коммунистического Завтра,
В эпоху Гласности
Поведу вас гуськом
По Кольцу Садовому
Большому-то
С воплем, идущим из самых недр
Бункеров и колодцев,
Со всею тяжестью стен и колонн,
Треща монументальными мышцами.
Итак, рушащиеся товарки,
Когда-то начиненные апартаментами
Героев сияющих улыбок, впрочем – предскорбных..,
Ныне ж
Задыхаемся в приступе торгашей
И наш,
Хотя и аляповатый, но грозный Оптимизм,
Увы!..
Не выдерживает под натиском бесстыдства нуворишей рынка.
Ныне каждая – Вавилон, Содом и Гоморра и Рим периода Упадка..,
И лишь старушка дежурная
Помнит
Еще
В издерганной этой дерюге бесцветной
Парадный ковер,
По которому прошагали асы и академики-атомщики.
Весь внутренний мрамор облицовки
Уже приведен в движение…
Пожалуй, однажды
Семеро кончат
На Главной Площади Страны
Тотальным самоубийством
Ибо крушение
Трещинами уж показалось
И некому лифты наши чинить
И нетопыри сладко дремлют паршивцы
У нас – в головах.
Спившиеся потомки героев рыскают
В пыльных затянутых паутиною закоулках,
Позвякивая стеклопосудою,
И неровен час сигануть
Кому-нибудь
С высоты Здания Высотного.
Тлетворный гнилой дух
Пропитал насквозь – до свай!
И художник – Великий Архитектор сороковых,
Размашисто
Углем-пеплом-золой
Начертавший нас,
Пожалуй, уж
Семь раз перевернулся в гробу…
Когда-то в дубовые двери чинно звонили
Разносчики молока, рябчиков и апельсин
Лимонов, кренделей, изюма, зефира
В белых своих колпаках,
И дети за дверями,
Обжоры бесконечного блаженства,
Замирали от восторга!
А после
Ватагой носились
По лабиринтам просторным,
Играя в прятки и даже
Катаясь на велосипедах!
Эх, то было время
Юности нашей…
Ныне ж
Никому не нужны
Старухи замызганные
С замусоленными гербами и черными
Звездами…
Кто взглянет с былым восхищением на нас, да и
Люди ныне не те!
И кто ужаснется хотя бы
Той мощью, выросшей на гребне
Триумфа Победителя.
Только смешки… и саркастические замечания
Слушаем в день изо дня.
А помните?
Ведь выросли то мы
В пику нью-йоркским небоскребам
/не в подражание им/
Но жаль, еще тогда мы не досчитались
Из нашей породы
Сверхсооружения, долженствующего
Заменить
Храм Христа Спасителя
Как антитеза ему…
Но он провалился под землю!
Еще при рожденьи своем…
Да.., х! ррош мог быть
Великан Великанович – наш жених – ой-ой-ой-ой-ой!
Йо-йо-йо-йо-йой /рыдают/
…Жених!!! …Да-а-а-а-а-а!
Мужчина!!!!!!!!!!!
Ба-а-а-альшой!!!!!!!!!!!!!!
Салидны-ы-ы-ы-ый!!!!!!!!!!!!!!!!
С Верховным Советом в своей голове
И библиотекою классиков по всей шири
Гулкой звенящей груди.
Или мы, семеро старых дев,
Сыграли уж свою песнь?
И смотримся только нелепо анахронизмами,
Знаками упрека в непомерности?
Ну ты! /подталкивают друг друга/
Не комплексуй…
Нет! Мы, Семеро, – безусловно!
Красивей
Скучных линейных бараков массивов сотов домов.
Мы, прилично одетые /в духе пятидесятых/
Чопорные старушки с гонором
Вышли на улицы города.
Нас… да! возмущает! вид
Безликих опущенных потаскух хрущоб
И Калининский нам не чета…
И вот, громыхая костями гранита,
Напудренные, с завитыми
Локонами мрамора
Семеро пристойных Дам
Сгромоздилися
Воедино – да-да-да!
На главной площади Страны,
Где пилот девятнадцатилетний,
Юнец юркий с брегов Рейна,
Ай да бесшабашный в размалиновом-то
Спортивном костюме
На самолетике легком /взятом просто – на прокат/
Приземлился соколик
Как ни в чем ни бывало..,
Этой юностью мая
Раздвигая
Мировые границы и занавесы Непонимания.
Но где же, где?
Парни наши,
Нынешние
Справедливые русичи,
Которые миру всему
Показали б
Что такое Кузькинаматт т т…….!!!!!!!!!
Эх, Никита – горох-царь,
Ты где……?
Где твой башмак?
Да! время концептуального авангарда
Невозвратимо, видать…
Кому ныне его возвратить?
И юнец в красном, с берегов Рейна,
Это пик гигантомании новейшего арта,
Он же – ученик, видимо – Бойса,
Движенья Зеленых вождя, основателя соцарта.
Да! Ничего не скажешь!!!
И хороших же ученичков наплодил
Оставил ушедший в разрыве сердца маэстро!!!!
Вот юнь!
…Она головы тщится поднять,
Но радиоактивные ливни ее поливают
И только Царя-солнца длань волевая их спасает…
…Реакторы смыть с лица земли, яд их испражнений – скорей!
И только спасет Правителя Лучезарное Восшествие
Посланного Сына Неба, воплотившегося самодержца
Всея Земли…  1/
…И так сгромоздилися
Плечом к плечу
Университетская башня, Восстания, гостиницы «Украина»… – все
Семеро с единою думою
И верою в Звезду – Солнце!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Итак, ныне
Шествуем мы, громыхая плитами
По Кольцу
Этой ночи…
Нас уж ничто не остановит!
Это последний наш порыв.., а не климакс.
Нас перестроить!!!
Нашим лифтам подобрать, иль занового изготовить запчасти,
Нашим новым жильцам загляните в глаза
И нетопыриные братства –растеребить!
Мы с комплексами, но мы станем таки, наконец
ХОРРООШШИММИИ!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Перестроимся, что ли…..
Наших башен башки еще ворочают кое-что!
В стране немых и да здддравствует гласность.
В стенах тюрьмы и да здравствует демократия.
Пусть соперничает сто школ, пусть расцветает сто цветов.
Пускай существует художник.
Пускай поет соловей.
Пускай смеются дети, не хнычут.
Быть молодым разрешено.
Отныне двери страны раскрыты настежь.
Нам все проблемы разрешил телемост.
Народ – собака! На…Глотай гласности кость!
 Ядерное оружие уроем – уж век лазеров пришел…
Поганцы от армии скрываются…Ух!
Всем народам – дружно жить!
Экономику реанимируем на гребне частного сектора.
Пусть вся властность, тоталитаризм станут словом – «гласность»…
Пускай дрожит тот, кто не набрался «самокритики»
И не твердит…
Наша демократия – демократичнейшая
Наша технократия – технократичнейшая.
Наша дорога – кратчайшая. Наша партия – единственная!
Наша граница в пустынях, лесах хоронится
и Как Кузькина мать бранится…
Пускай матереет материалист
Мозгами потеет безбожник,
Бухгалтер итожит…
Налажен выпуск совков.
В грядущем каждому по своей песочнице.
Для мусора созданы ведь; в мусор упритесь же рылом.
Совестливость совков в стойкости, когда тебя употребляют.
Совокупление совков – коллектив.
Совку советуют стать смирно, а то натрут затылок.
Не вырываться: мусор выгр***** днем, вечером –
Глядеть на него – в телевизор!
Итак, вы видите
Сколь понаторели мы в пониманьи
Тайных пружин и приводных ремней
Смысла меж строк,
И нам уж давно
Противно сие уменье
И посему отшвыриваем с омерзеньем его…
Эх, Господи, кто ж в нас силу-то,  веру вдохнет!?
Да и рады бы эти кокошники наши
Чуждые заокеанские,
Что Лев Троцкий Давыдович с собою
Из Штатов привез,
Сменить на кресты – на златые!!!!!!!!!!!!!!
И если омолаживаться, то – мигом – на тыщу лет…
Да видно до могил,
До самых руин-то наших
С кокошниками этими
Несолнечных звезд
Нам по веку плестись..,
Ибо… крест судьбы
Зданий Высотных тяжел!
…Нести на плечах не то славу, не то позор!
Ах, двойственность эта
Уж трещиною проступила
Зияет
У самого основанья веры в ПРОГРЕСС.
Итак, принимай же, Столица,
Отчаянья нашего ход!
И наш стяг – бесцветная эта дерюга – парадный ковер.
Набитый пылью афганских ветров
И — радиоактивною
Из- под подошв героев
Чернобыля.
Столпы «светлого завтра»,
Мы тотально разочарованы в Технократии Грядущего!!!

III.
…Разлинованная перспектива Города Без Единого Человека – темные холодные здания без окон.., лишь контрольный мигающий свет сигнализации… В релелуче обнаруживается прокисший мох, проросший с северной стороны ржавой трубы со щитом, высящейся наподобие памятника завоевателю.
…Где я?
Внезапная мысль пронзила его. Обратный мир. Поэтому мох растет с северной стороны…
…Везде в Аду было написано, что жизнь здесь – СЧАСТЬЕ! – широкими и неровными буквами жидких белил с крупинками мела.
/Крупными зернами пот прошибал во сне Чеземетнова/.
…Тут на всем лежала печать временности, тщетности затраченных усилий. Куда-то все пропадало, проваливалось, изымалось, рассеивалось ли в этом призрачном миру. Время здесь бесконечно тянулось и, казалось, застревало среди многочисленных заболоченных рытвин, прорытых туннелей, лужиц оставленных следов гусениц и гигантских колес.
…Деревья давно заменены были бетонными стволами, там-сям торчащими кривыми трубами со слезшею краскою на громыхающих в порывах ветра жестяных указателях и призывах. Весь этот хлам когда-то хотели подальше убрать – куда-то на север, в поля беспробудного мрака. Но разрастающаяся Зона Катастрофы – затянувшейся на целый век, наползающая, давящая фоном на очаги инициативы – усыпила таки планетное пространство тотальным сном.
Чеземетнова разбудили мыши – «сволочные зануды». Галдят напролет на всех этажах: справа и слева шум, и гам как в оркестровой яме. Лапками скребут штукатурку громыхая в объедках, или просто – наблюдают за воробьями, порхающими внизу, над мусором, посреди которого медленно разрушаются детали залетевшего сюда аэромотора.
Настоящее мало чем отличалось от снов Коменданта Высотного Здания. И поэтому ко всегда обычному чувству тоски у него присоединилось теперь раздражение. Он уже не мог уяснить, что ему давал или отымал у него этот «афганец».
Бывало, Чеземетнов вполне переживал состояние некоего полового гиганта и в яростном ликовании ему казалось – категорически все и вся должно раскрываться ему навстречу. Граница земного существованья и уже пребыванья в Аду донельзя стерлась, и Истина для него потеряла всякий интерес. У него было нечто от франта: в тщательно приглаженных залысинах, начищенных штиблетах и пуговицах. Это проистекало главным образом из инстинктивного желания понравиться или, по крайней мере, внушить страх. Ему казалось, что страны, и материки непременно восхитятся таковым его бравым видом. Да что там материки – планеты! и те, пожалуй, готовы понести его инициалы на своих плечах непрестанного коловращения.
Даже то очевидное разрушение, которое он, как правило, оставлял при столкновении с очередными обожаемыми объектами, казалось ему только недостаточным следом той грозной силы, которую он представлял.
Его нисколько не волновало, скажем, то обстоятельство, что сила эта была вполне иллюзорна: он был колосс на глиняных ногах – зато стадам робких и забытых народов мира сего он внушал неподдельное восхищение как некий злой бог.
Но сейчас он был всего лишь комендант, но все ж таки… Высотки!
В кабинете, окруженном стенами конфискованных и «трофейных» книг на «непонятных» языках, распухших от сырости, изъеденных и заселенных выводками серых зверьков мелкой и грубой породы, он восседал с сознанием того, что весь его вид здесь – в храме собранных отовсюду и заточенных в книги знаний будет еще веками внушать трепет.
Уж Дьявол, этот Кагановичев, высказал всю силу свою, и оказалось – вся сила его, эта Ложь - зиждилась на бессилии… Рабски и фанатично годами держался его директив, обольщаясь обещаниями и какими-то двусмысленными комплиментами или восторгаясь отобранной руганью из уст директора. Сейчас – Власть Дьявола отступает.., но мелкие бесы сомнений уже основали над ним триумвират. Видно, дело идет к краху искусной Системы Оправданий, так кропотливо возводившейся на Фундаменте Лжи. И этот сговор почтенных сооружений вконец спутал карты слывшему умником, на поверку же оказавшемуся даже для него – годами боготворившего его, восхищавшегося возникавшими «бесконечно» у того грандиозными личными, но теперь, как выяснилось, присвоенными идеями – на поверку – сплошною никчемностью…
И вот Чеземетнов потерян. Кому служить?
Он, осколок Старого, тихо бродит километровыми холлами, иногда нагибаясь, чтоб разглядеть пробегающего и будто бы ухмыляющегося зверька. Поспешно надевает очки… Выкатываются линзы… О!
Мышь пред его очами стала расти… Пальцы трясутся; игла шприца безнадежно втыкается в пролысину триумфального паласа.
Еще Здание грезить начнет!
О!
Усатое чудовище уносит таки на полупрозрачном с прожилками слоновьем ухе капельки кокаина… Б-р-р!
Насмотревшись мышиной возни, так же лихорадочно сучит ручищами по своим бесчисленным карманам, этим раздавшимся, отсыревшим от пота заеложенным норам на всем бесконечном протяжении тела великана.
Окаменелыми пальцами отыскивает уцелевшую ампулу и, натыкаясь – давит; она крошится под его мраморными ногтями. Он расправляет окровавленными пальцами невеселые морщины лба.
Вообще, Чеземетнов веселый.
… В конце облицованного мрамором холла приоткрывается дверь, выпуская свет, и … пятящийся зад Протирающей пол. Чеземетнов аж подскочил!
Героически выгравированный татуированный фалл прорывает штанину – рррупп! В неясном из-за слепящего контр-ажура лице женщины неопределенного возраста было трудно различать все протекавшие смыслы улыбки ли, гримасы ужаса. Они застыли, вглядываясь, изучая друг друга: она с капающей тряпкой в одной руке и со шваброй в другой, он – с совершенно потерянными, как бы отвязанными руками. Внезапно Чеземетнов зарыдал и плюхнулся на мокрый паркет у душу сжимавших колен…
Последовал щелчок дверью, выведший Коменданта из забытья, из-под власти нахлынувших умиливших его чувств.
Сентиментальные слезы слетели, когда проломил телом падающей колонны дверь. Запыхавшись, явился, стирая вовсе знаки приличия.
…Иосиф Ильич Чеземетнов умышленно навалился и… прошил наугад! ее всю – чрезвычайным штопором.
…Сполз, отряхнулся и… пошел вглубь.
На пути мелькали веселыми траекториями мышки, пища на ходу – «Везунчик!». Чеземетнов остановился, вслушиваясь… Что там этажом ниже?
«Может это маляр Гриша?» – подумал вслух и зашагал вниз по маршам.
…Дамочка долго нежилась в случайной позе, то есть так, как ее оставил Чеземетнов, затем стала на ноги и сделала какое-то упражнение, рассчитанное на разработку легких.
…Чеземетнов у себя. Рука его произвольно чертит какие-то деревья. Всплывают воспоминанья: аэромотор, пролетающий над селом, оставляющий за хвостом мутный занавес в воздухе, Колька с деревянным пистолетом наперевес, гуси, гогочущие так «по-нашенски», «по-балашовски»… А дальше – полевая кухня, армянин Авокепян, замполит Говорлюхин… Да! Говорлюхин. Из тумана выплывает весь в кострубатых движеньях и сплошь категоричнейших жестах Говорлюхин, замполит наш с неизменной папироской – на губе! и …Зиночка.., раскрасневшаяся со стыда, с натруженными грудями.
Но все исчезает.
Запас воспоминаний иссяк. Снова сам на сам с собою.
Вверху чирикнул воробей. Чеземетнов срывается с места и трещит ящиками в шкафу. Наконец… извлекает Добротную Рогатку. С удовольствием, растягивая резину, убеждается в ее пригодности…
Среди запекшейся крови полотниц и черными жирными титрами спускающихся их указов было царство сна этих мертвых, иногда перемежающегося судорогами неистовствующих трупов в чинах и их новых жертв в беспамятстве. Нельзя сказать, что здесь не было духовного сдвига.
 Черти сами ненавидели свой ад и в отчаяньи, насколько хватало тех вспышек судорожных сил, тщилися что-то как-то изменить, перестроить… Были тут у них свои пророки, которых они распинали, либо травили, или же просто обрекали на голодную гибель…
 
IV
Всюду зыбь и вдали фабрика смерти мрак нагоняет – смотри!!
В полых телах, становящихся призрачней – ангел сквозит…
Всюду грязь и хлад, и гнилая пища.
Клянчит очередь безмозглых рабов живота.
Спесивые академики заседают в креслах, оттопырив губища…
И если удастся коленце ввернуть,
В неописуемое волненье ученых коллег приведут…
Сплошные ливни и грозы!!
Планета тщится очистится.
Век мглы уже всем очевиден.
Откуда у неба берется столько воды,
Опрокидывающейся сверху на безголовых?
Откуда у Неба столько вспышек Гнева Всевышнего?
…Рушатся стены Храма Господня.
Под сводами не то хоры, не то ангельский смех – все призрачней.
И только нарастающий скрежет путей.
И только нарастающий скрежет путей!!
В руках священника младенец, словно – летел
Сквозь грохот падающих стен.
Сквозь грохот падающих стен!!
Глаза пророка грустно глядят
Из-под черных складок и на челе, и на плечах,
И на надмогильных плитах
Праха пресветлых князей.
Держава креста – сфера земная
Пятится пред десницею Христа Спасителя
И в нарастающем вращеньи несется – в бездну…
…И только Правителя Лучезарное Восшествие ,
Проливающего на долы свет
И свет на долы…
Ждите, ждите же Его Прихода со Словами:
Я – Инкарнация Господа,
Грозное предостереженье вещее
И всюду настигающий Суд нечестивых.
Кто станет перечить Делу Слова,
Открыто ль проявляя вражду,
Либо затаив про себя,
Либо обходя вокруг Дело Мое
Молчанием,
Либо ни единым движеньем души
Не способствующего Осуществлению
Воли Всевышнего Неба здесь, на земле,
Тот ни в Царство Неба не войдет, ни радостей земных поистине,
В полной мере не испытает,
И несносным бременем жизнь для того станет здесь – на земле!!
Проклятие Неба в полной мере
Обрушится на возгордившегося, на убийцу и на… раба.
Но достойные, помогающие Мне,
Способствующие Слова Моего Победному Шествию,
Чистым сердцем поверяющие Истину,
Счастливые есть и в Небе и на Земле.

ИТАК ЯЯЯЯЯЯ ВАШ ГОСПОДЬ ЦАРЬ ЦАРЕЙ 7777777 СУМЕЙТЕ ЧРЕЗ ЛИЧИНУ ЧЕЛОВЕЧЬЮ 666 ЭТУ ОДЕЖДУ КОНЕЧНУЮ НА СТЫКЕ СВЕТА И МРАКА ЖИВОЙ ЗЕМЛИ ТЕЛА УЗРЕТЬ ГОСПОДА ПРОРОКА ОТЦА ЦАРСТВУЮЩЕГО НАД НОВЬЮ
ИТАК ВНИМАЙ МОЕ СЛОВО И СПОСОБСТВУЙ СЛОВА МОЕГО ПОБЕДНОМУ ШЕСТВИЮ ИБО ТВОЕ СПАСЕНИЕ ЖЕНЩИНА МУЖ И ДИТЯ В ВОЦАРЕНИИ СЛОВА ИЗ УСТ ГОСПОДНИХ
ИТАК Я СЛОВО ГОСПОДЬ

V
Что призраки, трепещите?! В свинцовой тьме на имя
На хныканье ль откликнется Харон?..
Под спудом, истинно - гнилье хранимо.
Неистовые комиссары  – средь ворон!

Ряды останков их в карнизах позументов
Меж тлена клеветы, наветов их зловещих документов
О, сатанисты-главари хоров кликуш процессов
Сквозь хохот-скрежет двигавших засовы бесов!

О, очернители, ответьте прахом вздыбленным своим
В пределах ль трупов рай земной устроен?
Вампиры драмы - агнцев жравшие рои…
В конце друг друга алкали вы яда крови.

Как гулок шаг под триумфальною тиранов аркой!
Сей груз тлетворный матери-Земле – на кой?
Здесь, на Земле, влачившие кровавый след,
Очами отсветившие гнилушный свет.

Зачем Земле рожающей – теснящиеся грани монументов?
Ей в пору б чистой внове стать
И колос дать… под шквал аплодисментов!

0 0 0 0 0 0 0 0


                Комментарий:
Мистериальный театр. Представление «Климакс»
Концепция зрелищной стороны действа
7 Высотных зданий: «Университет», «на пл. Восстания», «Гостиница УКРАИНА» и др. – это 7 передвигающихся архитектурных кукл, супрема-гипперреалистических образов, включая сюда и неосуществленный проект Памятника на месте нынешнего бассейна МОСКВА. 7 Высотных зданий хотят «перестроиться». «…Перестроимся что ли?» – таков рефрен их бесед.
Вызвав призрак неосуществленного проекта Памятника — «Великана Великановича», они вдруг под конец своего спиритического сеанса явственно слышат слова разрушенного Храма Спасителя, слово боли и «грозное предостережение вещее». Начинает же Храм свое повествование с начала сотворения мира…
Атланты – гиганты, вооруженные магическими доспехами. Потоп. Ноев Ковчег. Строительство Вавилонской башни. Расы – атлеты с разными цветами кожи – слаженным хором поют, говорят на едином праязыке. Их ряд – это стрела человечества, устремленная в будущее. Ее острие – ангелические существа. Вот стрела скручивается по спирали, устремляясь ввысь. Первые круги рас опускаются на колени. По их плечам шествуют последующие круги рас.
Ангелоподобные, способные летать без тел – в самом пике, на самой вершине башни из тел. Ярусы облак застилают пик башни. Грянул громом сноп молний. Башня рушится.
Как бы ожившие бронзовые фигуры под сводами станции метро «ПЛ. РЕВОЛЮЦИИ», сошедшие с арок ВДНХ. Калининский – гигантские шествующие бетонные изваяния раскрытых книг, хрущевские пятиэтажки – ползущие кубы и параллелепипеды бараков /«хрущобы»/.
                1986-87 годы,
                Москва "эпохи перестройки"